Игры с небом. История про любовь, которая к каждому приходит своим путем

Старостой второй группы, которая жила с ними в одном бараке, был Сергей. Дальше всё развивалось как в лучших советских фильмах про любовь.

Вечерние песни под гитару, прогулки по деревне за молоком, закаты, рассветы, бытовые трудности, которые объединяют похлеще закатов. Сергей был душой компании, вечерами все просили его спеть и дружно запевали вместе с ним. И хотя Тоня не любила таких посиделок, считала это ненужным, но приходила вместе со всеми, дабы не отставать от коллектива. Сергей, видимо, чувствовал её отстранённость на контрасте с всеобщим восхищением – это его и привлекало.

– Антонина или Тоня, как лучше обращаться? – Он отложил гитару в сторону, закончив очередную песню. – А может, нам с тобой спеть вместе, почему ты к нам не присоединяешься?

– Спасибо, я не пою, я слушаю. Слушать тоже кому-то нужно, – ответила она и сама подумала, что чересчур сурово сказала.

Тоне понравилось на картошке именно тем, что она перезнакомилась со всем курсом, ребятами и девчатами из разных групп, теперь она всех знает и точно сообразит, к кому обратиться за помощью, если будет отставать в учёбе. Всё. Больше ей тут ничего не было нужно. Она точно не хотела никакого романа, и замуж в ближайшие годы, в отличие от своих сверстниц, не собиралась, поэтому на попытки Сергея ухаживать за ней реагировала без особого энтузиазма.

Вечерами, перед сном, девчонки обсуждали, как прошёл день, делились сокровенными мыслями, те, кто оставил парней в Москве, писали письма.

– Тоня, вот тебе повезло, самый видный парень за тобой ухлёстывает, – обмолвилась как-то Галя, девушка с соседней койки.

– Вот ещё! Мне не нужны эти ухаживания. Я сюда работать приехала, а в институт поступила, чтобы учиться, – отрезала Тоня, показывая, что не намерена продолжать разговор.

– Да? Вот бы он за мной захотел ухаживать, да я бы счастлива была, – не унималась Галя. – Такой парень видный! Высокий, широкоплечий, блондин, да ещё и волосы вьются. А поёт-то как, заслушаешься!

– Певец – это не профессия. Давай спать. Вон, смотри, опять дождь зарядил, завтра опять все промокнут, а ещё эта одежда толком не высохла.

– Ну, спать так спать, – вздохнула Галя. – Да, я хочу тебе спасибо сказать за то, что ты меня на сортировку вытащила, а то бы я уже разболелась, как другие.

– Да я-то тут при чём? Просто ты хорошо работаешь, вот тебя и поставили ко мне в бригаду. Всё, спим, – ответила Тоня, а сама задумалась насчёт Серёги. Может быть, и правда присмотреться к нему, всё ходит вокруг неё и ходит, вчера картофельное сердце ей притащил и песню спел под окном сортировки про сердце, которому не хочется покоя… Тот ещё романтик, девчонки все обхохотались!

* * *

Весна в Москве наступает всегда намного раньше, чем в Подмосковье. Может быть, потому, что в городе много асфальта и каменных домов? Хотя каменным мешком Москву точно не назовёшь, вся эта масса камня нагревается на весеннем солнце, отогревая вечерами влажный мартовский и апрельский воздух. На две-три недели раньше просыпаются деревья и цветы, а на газонах ярче зеленеет травка.

Тоня ждала весны больше всех. Родители целыми днями пропадали на работе. Отец приходил пораньше, а мама брала подработку и вечерами ещё мыла полы в подъездах двух домов. Тоня была предоставлена сама себе почти с рождения. Нет, конечно, она ходила в садик и школу, но если болела или приходила с продлёнки пораньше, то с малых лет сама разогревала себе еду или ела холодное, что мама оставила, а иногда просто покупала булочку по дороге. Весной можно было пропадать на улице допоздна. Было тепло и светло, всегда находились друзья-товарищи для игр, можно было бегать по парку, строить там шалаши, играть с одноклассницами и соседками в дочки-матери или просто с девчонками, с которыми подружилась. Правда, с посторонними она дружить не любила.

Всякие попадались – и врушки, и воришки, сразу не разберёшь, и от этого спокойно играть не будешь.

Ей нравилось заходить в булочную неподалёку от пожарной каланчи. Она располагалась в угловом двухэтажном доме с эркером и резными башенками, похожими на те, что есть на здании ГУМа. Этот дом был почти самым высоким в округе, выше была только сама каланча да храм, который находился через дорогу по пути к Тониному дому.

В семидесятых эта булочная прославится съёмками фильма «Место встречи изменить нельзя», в восьмидесятых её, увы, снесут, так недальновидно поступали в то время с памятниками архитектуры, ну а пока Тоня ходила туда за хлебом.

До булочной приходилось идти, удаляясь от парка и от дома. Родители долго не разрешали ей ходить туда одной, но уже лет с семи она смело шагала в магазин и обратно, принося в сетчатой авоське румяный и хрустящий, пахнущий на всю улицу свежий хлеб. Буханки выгружали с машин в больших деревянных лотках и продавали прямо с них ещё тёплым.

Самым большим испытанием было не съесть весь батон по дороге. Однажды Тоня увлеклась и хлеб до дома не донесла. Шли они тогда из школы вместе с Машей, школьной подругой и соседкой по подъезду, домой идти не хотелось.

– Маш, давай в булочную пойдём, как раз успеем, сейчас машина приедет.

– Давай! Тоня, а у тебя деньги есть? Очень хочется хлебушка, но у меня сегодня нет ничего.

– Вот! Смотри! – Тоня достала из кармана руку, разжала кулачок и продемонстрировала небывалое богатство – один рубль и пятьдесят копеек. – Нам хватит. Это мне мама на хлеб дала. Идём! Заодно прогуляемся.

Им было тогда по 10 лет. Обе чувствовали себя взрослыми. Подошли к булочной вовремя: машину уже разгрузили и начали продавать хлеб. Стояла очередь из ценителей свежего хлебного духа, они всегда приходили к завозу.

Ничто не сравнится с ароматом свежайшего, ещё горячего хлеба – он пахнет любовью.

Девочки купили батон, положили его в авоську и пошли обратно.

– Тоня, ну давай по кусочку съедим, мама твоя ведь не будет ругаться?

– Если мы по чуть-чуть, а остальное на ужин останется, то не будет. Они отломили румяный бочок, а точнее, «попку» горбушки; хрустящие крошки отлетели и упали на мостовую, за ними тут же подлетела пара голубей, которые стайкой сидели на крыше каланчи и ждали, когда кто-нибудь нетерпеливый начнёт терзать горбушку и им перепадёт самое вкусное – хрустящие крошки.

– Держи, тебе половинку и мне половинку.

Они шли домой, вспоминая забавные случаи, произошедшие на переменках в школе, смеялись, прыгали в классики на недавно начерченных кем-то на асфальте квадратиках с цифрами, потом чуть не поссорились, решили сделать крюк и пройти через парк, посмотреть, не заработал ли фонтан. Подходя к дому, подружки-хохотушки обнаружили, что от хлебной булки осталась последняя горбушка.

Тоня ждала родителей с работы. Ей было стыдно и страшно. Она знала, что мама будет ругаться. «Может быть, сказать, что у меня хулиганы украли хлеб? Или что это Машка голодная была и всё сама съела? Ну, может, её не будут ругать», – придумывала она версии, чтобы избежать наказания.

– Тоня, ты дома? – Мама вошла в квартиру, не разуваясь, прошла на кухню и поставила на стул сумку с молоком и ещё какими-то продуктами.

– Да, мамочка. Уроки делаю и кукле платье шью. Пойдём, я тебе покажу. – Тоня старалась говорить своим обычным голосом, не выдавая волнения.

– Хорошо, сейчас переоденусь и посмотрю. А ты хлеб купила?

– Я купила, но у нас его нет, – промолвила Тоня тихим голосом.

– Как же так?

– Ну, понимаешь, я шла и не смогла сдержаться, съела его по дороге. Прости меня, мамочка! – В последнюю минуту Тоня решила, что не будет врать, скажет правду, пусть её ругают, но за правду, так будет честно. И про Машу говорить ничего не будет.

– Тоня, это очень плохо. Тебе нельзя ничего поручить. Ты ведь уже взрослая. Думаешь, мне не хочется есть? А я вот молоко домой принесла, для всех, чтобы утром кашу сварить. Дело, дочка, не в хлебе. А в том, что ты не умеешь терпеть и не думаешь о других, то есть о нас с отцом. Чтобы урок тебе запомнился, неделю после школы – сразу домой, гулять не разрешаю. Ты наказана.

– Ну мам, ну прости, я же просто голодная была, – пробормотала расстроенная Тоня, хотя знала, что мать – кремень, и если один раз сказала, то это всё, решение принято.

Характер у Тони был лёгкий. Уже утром она не расстраивалась из-за наказания, размышляя о том, чем же она займётся после школы, если ей гулять нельзя.

Чем она только не занималась в детстве! Шила, вязала, ходила на танцы, занималась игрой на скрипке, фигурным катанием и даже посещала изостудию. Скучать ей было некогда. А ещё, придя из школы, она каждый день подметала и протирала полы в их небольшой квартирке, мыла посуду и плиту на кухне. Это были её домашние обязанности. После них и выполненных уроков она могла делать то, что ей нравится. Предоставленная весь день сама себе – до глубокого вечера и прихода родителей, – Тоня всегда знала, чем именно она будет заниматься и зачем ей это нужно.

Начиная примерно с седьмого класса, девочки в школе, а потом уже и в институте мечтали о любви, замужестве, детях, своей семье. Тоня же мечтала совсем о другом. Ей хотелось быть самостоятельной, поступить в институт. В институт поступать было обязательно. «Иначе будешь, как я, макароны фасовать и полы мыть. Любой труд почётен, но не для того я полы мою, чтобы и моя дочь их мыла», – говорила мама. И Тоня мечтала, в какой вуз она пойдёт, как будет учиться и её распределят на интересную работу. Как будет шить себе наряды, ходить в музеи и на концерты, ездить отдыхать.

Муж в её планах был, но когда-то очень не скоро, когда она станет совсем взрослой и ей надоест быть самой по себе.

Её вялотекущий роман с «Серёгой с картошки» продолжался почти все четыре курса. Она то приближала его, то отдаляла, но так и не сблизилась окончательно. Он ходил кругами, встречал и провожал, помогал сдавать сессию, обижался, рвал отношения и возвращался вновь. Следуя принятому ещё в школе решению с замужеством не спешить, Тоня не хотела серьёзных отношений. Вот только Серёге этого не говорила.

– Тонь, тебе парня не жалко? – спрашивала соседка Маша. Она училась в медучилище, собиралась стать медсестрой и была милосердна к людям. – Такой парень – хоть куда! А ты его динамишь. Смотри, он уже высох весь.

– Маша, я ему ничего не обещала. Хочет – провожает, хочет – помогает. Спасибо сказать не забываю. А всё остальное мне не интересно. Просто так гулять – смысла не вижу, а замуж я не собираюсь, да и он что-то не предлагает, честно говоря.

– Что, просто так ходит все четыре курса? Дружба у вас?

– Ну, мы разговариваем, когда он провожает. Он весёлый, но несерьёзный какой-то. По нему у нас в группе все девчонки страдают. А я – нет. Просто приятель, и всё.

После института её распределили в метрополитен – как мечтала!

Будет работать недалеко от дома диспетчером поста централизации. Очень ответственная работа. Сидишь за огромным пультом и отвечаешь за слаженную работу вверенных тебе линий метро. Диспетчеры готовят маршруты, открывают светофоры, производят маневровые передвижения и выполняют ещё огромное количество незаметной, но необходимой работы.