Не предавай любовь

– Не сегодня. Я объясню, почему, чуть позже. Сначала ты. Расскажи, что случилось.

Она начала рассказывать. Все эти годы у Вари все было не так уж хорошо – она просто врала Антону по телефону, делая многозначительные паузы и демонстрируя тем самым нежелание общаться с «неотцом» своего ребенка, хотя он всегда знал, что кроме него, в ее жизни на тот момент никого не было. Никакого любимого человека у Вари за эти годы так и не нарисовалось, времени на личную жизнь не нашлось. Она работала в архитектурном бюро, брала заказы на дом, хваталась за любую подработку. Катя часто болела, надомная работа давала возможность сидеть с хворающим ребенком. Бабушка умерла в две тысячи пятнадцатом, стало тяжелее, и морально, и физически. В десятом классе учительница в школе, очень неплохой, с уклоном в русский и литературу, сказала Варе, что у Кати есть филологические способности, и посоветовала заниматься дополнительно. Начались уроки с репетитором. Маленькая семья экономила на всем, поддерживая себя мыслью, что если Катя поступит в хороший вуз, затраты будут не напрасны. Но с каждым днем здоровье мамы – говоря об этом, Катя отвернулась к окну – становилось все хуже. Она сгорает и не хочет этого признавать. Неделю назад у нее воспалились почки, ложиться в больницу она отказалась, больная занималась заказами. Катю она не слушает, говорит, что все будет хорошо, пьет свои травы, таблетки от давления…

– К врачам ходит? – перебил дочь Никитин.

– В нашу, муниципальную, – сердито ответила та. – Полтора часа в очереди, потом пятнадцать минут прием, если врач не в отпуске, и список дорогущих лекарств, на которые у нас денег нет. Я не знала, что делать… нашла ваши старые письма у нее в компьютере, там телефон был в колонтитуле. Мне лично ничего не нужно. Просто… если вдруг вы еще помните… вы писали хорошие слова…

– Твоя мама не позволяла мне с тобой общаться, она говорила, что ты не моя дочь, что я не имею права…

– Я знаю, – из глаз Кати брызнули слезы, она сдержалась, не расплакалась. – Я один раз, давно еще, подслушала ее разговор с соседкой. Тетя Валя спросила: «Антон твой как? На дочь не претендует? Все-таки его кровиночка, сразу ж видно». А мама сказала: «Ему не до того. У него дела поважнее есть. Скажу – начнет шляться сюда еще, всю душу мне вынет! И так названивает. Хорошо, что я Катьку Егоровной записала, в честь отца». Моя мама – хороший, отходчивый человек. За что она так с вами?

У Антона запершило в горле. Он глотнул кофе и сказал:

– Я ее обидел… совершил дурной поступок.

– Наверное, очень дурной.

– Очень.

– Вы ей изменили?

– Я предпочел… другой путь. Деньги, карьера, брак по расчету – классический набор, – слова давались неожиданно легко, словно под этим требовательным взглядом зеленых глаз рушились все внутренние, наложенные чувством вины, запреты на воспоминания. – Тогда это казалось главным.

– А теперь? Если все, как прежде, я пойду. Спасибо за еду и ботинки. Отказываться не буду, мне в школу ходить не в чем.

– Все изменилось. Если бы ты мне не позвонила, я бы нашел твою маму сам, я ведь не знал, где вы теперь живете, она мне не говорила, и номер сменила, а я не менял, специально. Мне Варя приснилась, хочешь верь, хочешь нет. Будто она тонет в болоте. Мне снится грязная вода, если к болезни, с детства, всегда сбывалось.

– Вы… вы правду говорите? – девочка смотрела недоверчиво.

– Да, Катюш, правду, – твердо ответил Антон, выдержав ее взгляд. – Я ведь уже в детективное агентство хотел обращаться. И тут… ты мне позвонила, – сказал он.

– Почему сейчас? – тихо спросила она. – Не из-за сна же?

– Мне трудно объяснить, – Антона усмехнулся, отодвинул в сторону чашку с остывшим кофе. – Ты маленькая еще, не поймешь. Наверное, я достиг края. Знаешь, что самое страшное в жизни?

– Гибель близкого человека?

– Безысходность. Когда ничего изменить нельзя.

– Человек все может изменить. Главное – желание.

– Говорю же, еще маленькая, – улыбнулся Антон. – Рассчитайте нас, – обратился он к официантке.

Они доехали до супермаркета. Никитин остановился на парковке перед зданием и собирался выйти из машины.

– Не надо, – сказала Катя, схватив его за рукав, – мама все равно от вас ничего не возьмет. А я не смогу объяснить, откуда продукты. И вообще… врать не хочу.

Антон прислушался, кивнул:

– Я завтра приду. Не один, а с врачом. Это двоюродный брат моей жены, Полины, твоя мама его знает, мы дружили когда-то. Меня она, может, и не послушается, а его должна.

– Хорошо, вот адрес.

Она написала что-то на бумажке, которую вырвала из блокнота. Кто из детей сейчас носит карандаши и блокноты в кармане? У всех телефоны, они все пишут сообщения, это называется «кинуть в мессенджер».

– Не говорите маме, что это я вас нашла. Лучше про детективное агентство… ведь почти правда, да?

Антон снова кивнул. Ему было не привыкать говорить ложь, врал он часто и густо.

– Я рада, – вдруг сказала Катя. – Рада, что вас нашла. Так боялась! Даже не верится, что вы меня выслушали… помогаете.

– То ли еще будет, – пошутил Никитин.

Девочка напряглась, Антон быстро договорил:

– Ничего такого … я же все понимаю. Завтра с Варей поговорю. Но больше не разрешу ей тебя прятать, буду помогать.

– Вы действительно такой богатый? Нам с мамой лишнего не нужно, понимаете? У вас семья, как они воспримут? Какая-то потерянная дочь…

– …брошенная, – жестко поправил ее Антон, не щадя собственных чувств – хватил, нащадился уже. – И невеста бывшая, – он сделал паузу. – Полина знает. Катюш, понимаешь, мы с женой давно чужие друг другу люди. И были чужими… всегда, с самого начала. Она очень… своеобразный человек. Ты поймешь, я вас познакомлю.

– Зачем? Не нужно! Все равно! – опять упрямое движение головой. – Нам с мамой не нужны деньги. Только маме лекарства…

– А еще тебе образование, нормальная одежда, хорошее питание, отдых… – договорил за дочь Никитин. – Я богатый человек. У меня есть замечательная, горячо любимая работа… хорошо, что она есть, иначе я сошел бы с ума. Это закон природы, Катюш: я обеспечиваю свою дочь, помогаю ей выучиться, создать ту жизнь, о какой она мечтает. Ты потом даешь то же своим детям. И так создаются поколения счастливых людей. Я очень хочу, чтобы хоть кто-то был счастлив благодаря мне. У меня с этим плохо. С конвертацией денег в счастье.

– Но у вас же еще и два сына есть? – глядя исподлобья, спросила Катя.

– Родной – один, Алеша. Глеб – ребенок Полины. Ей было восемнадцать, когда она его родила. Я усыновил Глеба, никто вне семьи не знает, что он не мой родной сын. Моя жена – тоже небедная женщина, она из очень обеспеченного семейства. Не нужно чувствовать себя Золушкой на чужом балу, Кать. Ты моя дочь, значит, на многое имеешь право.

– Я не хочу к вам, на ваш бал, – серьезно сказала Катя. – Меня все устраивает. Главное, чтобы с мамой все было хорошо.

– Ладно, – Антон сделал вид, что сдался. – Завтра приду с врачом и деньгами на лекарства. Во сколько лучше подойти?

– В любое время, но не с утра. Мама работает по ночам, утром спит. У нас улица шумная, двор общий. Спать она в любой обстановке может, работать – только в тишине.

Антон довез дочь, куда она показала, на спортплощадку, где, несмотря на дождь, маячили в темноте какие-то подростки.

– Не волнуйтесь, меня проводят, – проговорила Катя, вылезая из машины.

У нее, наверное, и парень уже есть, с тревогой подумал Антон, провожая девочку взглядом. А чему он удивляется? Глебу тоже восемнадцати еще нет, а он уже вовсю по девчонкам ударяет, они сейчас ранние. Впрочем, какое воспитание… Никитин поморщился при мысли о доме, специально поехал по объездной, чтобы подумать, посмаковать ощущения. Присутствие Кати давало ему новое, непривычное чувство, словно размораживался в груди кусок льда. Похожее было с ним, когда родился Лешка. Антон очень любил сына, но с Катей переживания были другими. Может, потому что в ней он видел Варю, свою первую и последнюю настоящую любовь, а в Алешке Полину?

Он доехал до дома. Свет горел во всех окнах первого и второго этажей, опять придет баснословный счет. В гостиной сидели Полина, Кирилл и Глеб. Жена махнула ему ресницами, протянула:

– А, вот и ты.

Кирилл весело поздоровался. Пасынок едва кивнул, спасибо и на этом. Нет, их отношения в последнее время улучшились, они разговаривают, иногда даже смотрят вместе спортивный канал. Та ссора прошлым летом начала забываться, просто Глеб изменился, стал таким холодным, отстраненным, то ли смирился, то ли… Главное, в лицей ходит, учится хорошо, ночует дома, повторяет Полина, это же стресс какой! Да, в шестнадцать лет узнать, что твой отец на самом деле тебе не отец – сильный стресс. Глеб еще хорошо держится.

– А Лешка где?