Не предавай любовь

– Никто вам общаться не запрещает. Это всего лишь до конца года, до ЕГЭ.

– Ездить далеко.

– Будешь жить там.

– Там?!

– Знаешь, что такое бординг-скул (*школа с проживанием на месте учебы)?

– Конечно!

– В лицее есть система «пансион». Некоторые ребята из области там учатся, живут в отдельном здании, рядом лес, озеро. Кормят хорошо, на выходные можно уезжать домой, а можно оставаться.

Катя прикусила губу. Об одиннадцатом лицее она слышала. У них в параллельном классе училась девочка, которой пришлось оттуда уйти из-за развода родителей – отцу, обзаведшемуся молодой супругой, частная школа показалась дорогим удовольствием. Та девочка из параллельного полгода провела в депрессии, все повторяла, как ей было хорошо в лицее и какой гадюшник их общеобразовательная.

– Но мама…

– Маме предстоит долгое лечение. От этой квартиры придется отказаться… да у ну ее! Мы с Варей договорились, она, в принципе, согласна. После лечения она какое-то время поживет у вашего дедушки. А когда ты поступишь, будем смотреть по ситуации.

– И все расходы…

– …я беру на себя, – твердо договорил за нее отец.

– Кто бы сомневался. А если вы опять…?

– Катюша, пойми, я тебя не бросал, Варя сама тебя спрятала. Увезла. Я ее понимаю, конечно… только недавно понял, когда стареть начал. Обещаю, буду сам возить тебя к маме на выходных и каникулах. Только не отказывайся. Это твой шанс, ты должна понимать.

– Я понимаю. Сказочный просто шанс.

После того, как гости ушли, Катя повертелась на кухне: помыла посуду, поставила мясо тушиться, приготовила салат. Потом набралась духу и пошла к маме. Та все еще сидела на кровати, глядя в окно. Катя ожидала чего угодно, упреков в адрес отца, негодования, сомнений, но мама жалобно сказала:

– Разве я такой нашу встречу представляла? Ноги опухшие, руки, лицо – глаз не видно. Халат этот… Хоть бы предупредил.

Катю на миг кольнуло чувство вины. А с другой стороны, расскажи она о своей инициативе и встрече с отцом, захотела бы мама с ним увидеться? Нет, Катя, ты все сделала правильно. Плохо жить в эпоху перемен, но если не изменить ситуацию сейчас, перемены могут стать куда более невеселыми.

– Ты сама как? – спросила мама. – В шоке?

– Немного.

– Извини, Катюш. Неожиданно все так. Как поговорили? – мама говорила устало, словно из последних сил.

– Нормально поговорили. Он не давил… предлагал. Я согласилась, но не поняла еще. Как-то это и хорошо, и плохо. Жалко с ребятами расставаться. Антон Васильевич сказал, мы сможем видеться, но я же знаю, что времени не хватит.

– А Петя? Встречаться с ним не собираешься? Хороший ведь мальчик. Третий год за тобой ходит.

– Да, и Петя. Не собираюсь. А как, мам? Я его с пятого класса знаю. Какие тут могут быть чувства?!

– А у него?

Катя вздохнула, подошла к маме и обняла ее, присев рядом на кровать.

– Думаю, он тоже просто ко мне привык. И я не собираюсь разрушать нашу дружбу. Может, Антон Васильевич прав. Есть ведь выходные и каникулы. Но я лучше с тобой буду видеться. Я скучать буду.

– И я. Я не знаю, как выдержу, но я выдержу. Может, все и к лучшему, – сказала мама, – может, все к лучшему.

Глеб

Противостояние с Гурминым было негласным, но очень напряженным. Если до этого Глеб и Матвей практически не общались, лишь обзавелись фан-клубами – командами поддержки, то после одного случая образовалась у них довольно странная «дружба».

Сентябрь начался с дождей. А потом лето снова возжелало вернуться. В один из теплых дней в лицее проводились традиционные соревнования по трейл-ориентированию, и физкультурник сам поделил параллель на две команды. Несмотря на протесты фан-клуба, Никитин и Гурмин попали в одну команду. Физкультурник был новым человеком в школе и никак не мог понять, в чем прикол. В результате Глеб и Матвей пошли по трассе вместе и не столько помогали друг другу, сколько мешали. Короче, вели себя как гребаные лузеры, даже две призмы прос*али. Физкультурник не ругался, просто выразил свое разочарование в такой форме, что Глебу тошно стало, он ведь точное ориентирование любил и окрестности лицея неплохо знал – не сосчитать, сколько раз тропы пробегал.

После дистанции он сел под деревом на полянке и хмуро следил за тем, как девочки кидают мячик. Саша Максимова улыбнулась и… потеряла к нему интерес. Вот себе на уме девчонка! Был бы ей неинтересен, уже дала бы понять, а так то подманит, то отгонит. У Саши была активная жизнь вне лицея, все об этом знали, но даже по страничкам в сети непонятно было, встречается она с кем-то или нет. Еще Глебу нравилась Милена Антонова. Но с той было опасно связываться, девочка была симпатичная, но шумноватая – когда встречалась с Андреем Курским из параллельного, весь класс знал подробности их взаимоотношений.

– Тоскуешь, – раздался насмешливый голос над ухом. – Можно прилуниться?

– Падай, – сквозь зубы бросил Глеб.

Гурмин сел на траву, вытянув ноги. Бросил:

– Глупо, да?

Глеб буркнул что-то нехотя, но дал понять – он в принципе согласен. По-идиотски все получилось: из-за личного соперничества их команда теперь выглядит печально. Придурками они выглядят, если честно.

– Нужно завязывать с демонстрацией наших… чувств друг к другу, – сказал Матвей, лениво щурясь на солнышко.

– Согласен. Но я все равно считаю, что ты…

– Что? – прищурился Гурмин.

– Да, ладно, проехали, – пробурчал Глеб.

А что он, собственно говоря, может сказать? Они равны в учебе, спорте, социальном положении. У Гурмина родители известные юристы, сын отлично упакован, ему уже восемнадцать, на собственной тачке в лицей ездит. Ездил. Гурмин недавно жаловался одноклассникам, что родители личный автотранспорт запретили – они у него чересчур демократичные и боятся… всякого.

– Что делать будем? – спросил Матвей. – Как проблемку решать?

– Подружиться со мной собираешься? – вяло поинтересовался Глеб.

– Ага, разбежался. Я похож на человека, нуждающегося в дружбе с…

Тут напрягся Глеб, но Гурмин весело закончил:

– … одноклассником той же весовой категории?

Хоть это признаешь, подумал Глеб.

– Чё предлагаешь? – спросил Глеб.

– Не разбазариваться. Найти нашему потенциалу лучшее применение.