Бисквитка

Закончив по-быстрому историю ? вот-вот гувернантка вернётся, Варвара Ивановна девочке напомнила:

– Ты это, учителке своей иль маманьке, смотри, не сказывай, что я тебе тут наплела, а то погонят меня со двора за вредные разговоры-то.

– А почему вредные?

– По кочану, ? рассердилась нянька, ? помалкивай ужо, ? и добавила, ? ты это, слышь, посиди одна чуток, я вниз спущусь, травы лечебной заварю, у меня от тебя голова шибко разболелась. И кружится, нет сил. А ты тут не балуй.

Пообещав вести себя тихо-тихо, Таша слезла с кресла, взяла альбом с карандашами и напротив куклы устроилась на маленьком стульчике. Портрет собралась писать. Калякает с превеликим старанием и одновременно беседу с Иветтой ведёт, на манер как Раечка с ней разговаривала:

– Душечка моя бисквитная, как тебе нянюшкина история, понравилась? Мне ? так очень. Ведь красиво же: всё-всё сверкает. А хочешь, когда пойдём с нянькой на толкучий рынок, упрошу её краски серебряной купить, и тебя покрашу. Хотя нет, ? засомневалась она, ? заругать могут, ? и вернулась к «светским» обязанностям, ? не хочешь ли ты, красавица моя, чаю?

Таша плеснула в кукольную чашку воды из кувшина, замешала её с коричневой краской, сверху белым мелом присыпала, потерев его о карандаш.

– Прошу, вот тебе чай со сливками, ? она поставила перед куклой крошечный поднос, сервированный с фантазией: помимо чайной пары и сахарницы там отдельное блюдце стояло с глиняными крошками, отдалённо печенье напоминающими.

Иветта угощенье «приняла» великодушно, даже головой «кивнула» и Ташиным голосом, изменённым для достоверности до писклявого (все куклы пищат), поблагодарила:

– Спасибо, ты очень добра ко мне.

– Вообрази, моя милая, ? продолжила Таша игру, ? сегодня у нас будут гости. Один важный господин. Будет о душе рассказывать. Ты знаешь, что такое душа? Нет, глупенькая, это не бабочка, а…, ? тут она задумалась, слова выбирая, ? это лучик света, который в сердце живёт. Вот здесь. И в твоём тоже. За душой ухаживать надо. Мыть под дождиком, чтоб росла чистая-пречистая, пыль сметать, ? не очень уверенно продолжила она, не в силах вспомнить те мудрёные речи, что дяденька Антон говорил, когда она с другими детьми на медвежьей шкуре сидела.

Чтобы избежать неловкости, она передала слово Иветте и заодно поправила на ней платье. Но кукла тоже «не знала», чтобы такого умного сказать.

Заигравшись, Таша не обратила внимания, что Варвара Ивановна, ушедшая за отваром «от головы», так и не появилась, а внизу отчего-то стало шумно, словно кто-то генеральную уборку затеял, входная дверь без конца грохает, слуги туда-сюда бегают.

В комнату вошла Мина Осиповна.

– Ташенька, давайте перейдём на время в мою комнату. Я вам книжку почитаю. А то горничной надо тут прибраться.

– А нянюшка к нам придёт?

– Нет, милая, нет. Она… немного приболела.

Говорить, что Варвара Ивановна, не дойдя до кухни, вдруг вскрикнула, хватаясь за сердце. зашаталась и сползла по стеночке, испустив дух, она не стала. Наверное, надо сначала девочку как-то подготовить, ведь не чужой человек ушёл, а любимая нянюшка, что рядом была с самого её рождения.

Лучше бы это сделал бы кто-нибудь из родных.

Но Иван Дмитриевич в отъезде ? по коммерческим делам отправился, будет дня через два, а Любовь Гавриловна, хоть и чувствовала себя для восьми месяцев беременности довольно сносно, из спальни показывалась редко из-за отёчности в ногах и неповоротливости в движениях. Узнав, что Варвара Ивановна умерла, хозяйка, стараясь не слишком печалиться, чтобы плоду не навредить, тотчас вызвала к себе экономку, чтобы распорядиться о похоронах, отпевании и прочих необходимых в такой ситуации действиях, а также Мину Осиповну ? обсудить некоторые деликатные вопросы, связанные с Ташей.

– Так всё неожиданно случилось, так не кстати, хотя, когда оно кстати. Одно хорошо, хоть не мучилась, легко ушла, каждому бы так, ? вздохнув, расстроено сказала гувернантке Любовь Гавриловна, ? я-то думала, что нянька, царство ей небесное, с младенчиком будет заниматься, мне в облегчение. Теперь вот новую надо искать… Но я не об этом, мысли что-то путаются, мне б полежать, а тут… Короче, Мина, прошу вас, поспите с недельку в комнатке Варвары Ивановны, пока для вас с Ташей подготовят новое помещение, побольше. Я уже распорядилась открыть в правом крыле три комнаты, между собой соединённые. Две спальни и зала, хоть для игр, хоть для занятий. Вам удобно будет и дитю просторнее. А сейчас пока в каморке, ладно? Боязно мне Ташку одну-то оставлять, мала ещё, да и сами знаете, какая с ней неприятность по ночам бывает. И ещё просьба, скажите ей сами как-нибудь поделикатнее, что няньки больше нет…

***

Как ни странно, скорбная весть не вызвала у Таши особого потрясения, хотя и бесследно не прошла.

Когда Мина Осиповна, тщательно подбирая слова, чтобы смягчить удар, вдруг расплакалась сама, хотя Варвара Ивановна не была ей близким человеком, напротив ? между ними сразу возникло напряжение, но, видимо, смерть примиряет, сглаживает все противоречия, девочка успокаивающе ей сказала:

– Нянюшка не велела об ней плакать. Ни в коем случае. Она меня ещё позавчера предупредила, что скоро отправится отдыхать от земной жизни и что ей там будет гораздо лучше.

Оторопев от неожиданности, Мина не нашла ничего иного как вытереть слёзы и уточнить:

– Предупредила?! Позавчера?! Что отдыхать отправится?!

– Ну да, ? кивнула Таша, ? когда меня спать укладывала. Только вот куда отправится, я не очень поняла. Вроде к праотцам каким-то. У них там, сказала нянюшка, мир иной: небо голубое, чистое, ни облачка, а солнце никогда не заходит, поэтому тепло, значит ? руки-ноги гудеть не будут и сердцу спокойней. Ей там дадут волшебное зеркальце, чтобы за мной приглядывать, и горсть драгоценных зёрнышек. Если вдруг какая беда приключится, она ко мне пару зёрнышек бросит и все неприятности-болезни мигом отступят.

«Стало быть, чувствовала что-то, ? с удивлением подумала Мина, – догадывалась. Вот девочку и подготовила…»

Похоронили Варвару Ивановну в том самом посёлке, где приключилась «серебряная» история, рядом с отцом и матерью, да и другие родственники неподалёку. Разумеется, Ташу на кладбище не пустили: зима, ехать далеко ? чуть ли не полдня трястись по заснеженной дороге.

Ни к чему такое испытание ребёнку.

Однако разрешили взять на память что-нибудь из нянькиных вещей. Таша, не раздумывая, выбрала конус, раскрашенный под ёлку, которым нянька иногда тушила свечи, и смешную монетницу в виде свинки, тут же прицепила её за хвостик (там имелось специальное колечко) к поясу платья. С одного нажатия свинка раскрылась на две половинки, в одной из них ? гнёзда с пружинками, а под ними десятка два монет.

– О, сколько тут богатства! ? воскликнула Таша и вопросительно посмотрела на Мину Осиповну ? что мне с ним теперь делать?

Та совет дала:

– Вот пойдём в церковь, там и раздадите эти пятачки бедным людям, пусть помянут вашу нянюшку добрым словом.

Девочка согласно кивнула и отвернулась, чтобы не выдать нахлынувшей вдруг печали. Чтобы привыкнуть к тому, что няни с её ласковыми, не всегда правда ловкими руками, больше не будет, что в соседней тёмной комнатке спит теперь Мина Осиповна ? чужая, скучная (но хоть не злая), которая ворчать-то толком не умеет, чтобы с паузами и смешными словечками, как нянюшка, требовалось время.

Одну Ташу не оставляли. Ни днём, ни ночью. Если гувернантке нужно было отлучиться, за ней чаще всего приглядывал кто-нибудь из прислуги или экономка, реже Евгения Дмитриевна, ей, как обычно в это время года, нездоровилось. В эти дни девочка ещё больше к кукле привязалась, проводя подле неё всё свободное время.

– Какая глупость, право, с утра до вечера с игрушкой болтать, будто та живая, может, наша барышня не в себе? ? сказала как-то раз горничная Мине Осиповне, надеясь найти взаимопонимание или просто посплетничать, но этого не случилось: гувернантка, выразив вздёрнутым подбородок неодобрение, разговор не поддержала, сообщив, что ничьи привязанности обсуждать не собирается. Потом, правда, о резкости своей пожалела ? мягче надо быть, мягче, терпимей что ли, люди, они ведь разные. Но исправлять ничего не стала (хотя и корила себя за это), установив между собой и девицей вежливую дистанцию, чем вызвала в той, слишком просто устроенной в духовном плане, откровенный протест, что вылилось в бесконечное противостояние, мелочное по своей сути и страшно утомительное.

***

Переселение в новые комнаты всё откладывалось ? никак не везли из другого города специально заказанный Дареевым мебельный гарнитур. Всё какие-то мелкие недоделки обнаруживались.

Но Мина с Ташей всё равно к новоселью готовились.

Однажды, когда они разбирали игрушки, чтобы избавиться от совсем уж детских и сломанных, в комнату вдруг заглянула Раечка, как всегда, весёлая и энергичная.

– Бросайте, бросайте всё, едем кататься! С маменькой твоей, Тушканчик, я уже договорилась. Погода сегодня ? прелесть! Чуть морозно, но солнце просто ослепительное и на деревьях иней ещё не растаял! Так что одевайтесь, только потеплее, жду вас внизу.

Действительно, пейзаж за окном оказался сказочным: городок, не слишком опрятный в другие дни, просто утопал в сияющем белом, а по синему небу катился нестерпимо-яркий солнечный шар, щедро рассыпающий золотые искры, что отражались в каждой снежинке, в каждой крупинке инея, что плотно укутал деревья и кусты.

Таша, завёрнутая в тёплую меховую накидку и усаженная между дамами, повизгивала от удовольствия, когда на поворотах сани чуть заносило, а кучер, не оглядываясь, спрашивал:

– Боязно, барышня? Или ещё не очень?

– Ой, дяденька, совсем не боязно. Потешно!

Редко бывающая на улице, Мина с интересом посматривала по сторонам, удивляясь в который раз смешению в архитектуре разных стилей: тут и дома белокаменные, двухэтажные, чаще всего приспособленные под городские нужды, и жилые особняки, богато украшенные затейливой деревянной резьбой, и так себе домишки, косые, неухоженные, того гляди завалятся. Повернув возле мусульманской мечети, что стояла на углу Базарной площади, проехали Торговые ряды, часовенку в честь святого благоверного князя Александра Невского, миновали Нижний базар и опять оказались возле того красивого здания, что отделено от проезжей части ажурной решёткой кованной ограды.

Или всё было не так: сначала часовня, потом базар, ограда…

Ох! Совсем закружила голову Раечкина быстрая тройка!