Я отведу тебя в место силы…

Чи Мин без лишних разговоров пошел за парнем, успев только заметить, что на подворье располагались два строения, на некотором расстоянии друг от друга. Аржан прошел к более широкому и приземистому и постучал кулаком в дверь.

В небольшом прямоугольном окошке зажёгся свет, потом дверь немного приоткрылась, и женский голос произнес что-то с вопросительной интонацией.

Аржан ответил громко, радостно, и дверь полностью распахнулась, явив взору путешественников фигуру женщины. Увидев их, та всплеснула руками и кинулась обнимать сына. Тот тоже обнял мать и отвечал ей негромко по-алтайски, так что Чи Мин не мог понять ни слова, но догадался, что мать и сын приветствуют друг друга после долгой разлуки.

Потом женщина бросила взгляд на незнакомца и что-то спросила у сына. Тот оглянулся и, глядя на Чи Мина, ответил ей. Потом подошел и сказал уже по-английски:

– Чи Мин, это моя мама, познакомься!

Музыкант низко, уважительно поклонился, как это было принято у его народа, приветствуя старших по возрасту, и сказал по-корейски:

– Здравствуйте, тетушка! Меня зовут Чи Мин!

А его приятель продублировал на алтайском:

– Мама, это Чи Мин! Он из Кореи! К нам приехал в отпуск. Хочет побольше узнать об Алтае. Поэтому я пригласил его к нам. Ничего?

– Ох, сын! А чем же я буду его угощать? Для него же наша пища непривычна…

– Ничего, мама! Я думаю, ему будет интересно попробовать наши блюда.

– Ох, а что же мы на пороге-то стоим?! Заходите в аил*. Ой, подожди, нет! Лучше в дом! Я там вам постелю. Но сначала надо вас накормить. Так, рюкзаки оставьте здесь. И идите к колодцу. Сначала умойтесь…

Все это тут же перевел новому знакомому Аржан и потащил того к колодцу.

Колодец располагался тоже на территории усадьбы. Младший из парней быстро, ловко, с силой поворачивая ворот и наматывая на него звонко бренчавшую в ночной тишине цепь, соединенную с ведром, набрал воды, оказавшейся студёной, и приятели принялись умываться, пофыркивая от холода. Мать Аржана подала им чистые, мягкие полотенца и позвала за стол.

Чи Мин с любопытством присматривался к незнакомым блюдам, но все оказалось довольно вкусным. В заключение выпили горячего, душистого травяного чая и отправились спать.

Корейцу показалось, что он уснул, едва коснувшись головой подушки.

*Чадыр аил – это жилище в виде конуса, выстроенного из длинных и тонких стволов деревьев или жердей. Основание выполняется в виде круга. Сверху жерди связываются, в самом верху оставляется отверстие для выхода дыма. Весь конус покрывается войлоком, корой деревьев или шкурами зверей. Вход в аил делали низким и располагали с восточной стороны. Это не случайно: расположение входа связано с почитанием алтайцами природных сил. Заходя в аил, посетитель, чтобы не удариться головой о дверной проем, нагибается, кланяясь огню в очаге, а выходя из аила, кланяется солнцу. Иногда аил представлял собой шестигранный, восьмигранный или двенадцатигранный бревенчатый дом. Его конусообразную крышу покрывали корой или брезентом. В центре крыши располагалась отверстие, из которого выходил дым. Слева от входа располагалась мужская половина, справа от входа – женская.

Глава 3

Чи Мин

Кажется, вот только, минуту назад, он лег в постель. Но когда открыл глаза – в окно било яркое солнце. Мужчина потянулся, с наслаждением чувствуя каждую мышцу отдохнувшего тела. Повернул голову – но соседняя кровать была пуста и даже аккуратно заправлена. А это значит, что Аржан уже встал. Чи Мин поднялся, потянулся за висящей на спинке кровати одеждой, натянул футболку и джинсы и, как был, с босыми ногами, прошлепал на крыльцо. И тут же зажмурился от яркого солнца, заливающего весь просторный двор.

Пригладил пятерней растрепанные светлые волосы и полной грудью вдохнул свежий, чистый, пахнущий разогретой землей и разнотравьем воздух.

И тут же услышал откуда-то сбоку голос приятеля:

– О, привет! Проснулся?

Аржан вышел из-за аила, неся полное ведро воды – ходил к колодцу.

– Да. Я не проспал?

– Да нет! Нам торопиться пока некуда. Да и рано еще! – ответил юноша. – Сейчас маме воду отнесу и вернусь.

Чи Мин кивнул и принялся рассматривать подворье. Участок был довольно просторным, так что на нем свободно располагались два жилых строения и в задней части – видимо, хозяйственные постройки. Потому что с той стороны слышалось кудахтанье кур, похрюкивание свиньи и блеянье овец. Аккуратный, с ровными грядками огород всем своим видом так и кричал, что хозяйка прекрасно справляется со своими обязанностями. Неподалеку от аила располагалась небольшая, сложенная из кирпичей, обмазанных глиной, печь, на плите которой сейчас побулькивал большой полукруглый котел.

Взгляд музыканта переместился дальше, за добротный крашеный забор из узких деревянных планок, охватывая длинную извилистую улицу, по которой бежали отделенные друг от друга оградами дома, все как один – деревянные, под острыми двускатными крышами. В некоторых дворах росли редкие деревья, рядом с домами стояли шестигранные, с конусообразными высокими крышами аилы – как на подворье семьи Аржана.

Равнина, на которой раскинулось село, с трех сторон была окружена горными хребтами. Но горы были не острыми, а округлыми, сложенными из голых скальных пород, местами поросших травой и кустарником. И над всем этим древним великолепием вздымалось высокое летнее небо с белыми барашками облаков.

Картина была настолько прекрасная, что Чи Мин опять вдохнул всей грудью вкусный, напоенный ароматом прогретых солнцем трав воздух.

Аржан вернулся уже без ведра, подошел к крыльцу:

– Мама сказала, что сейчас будем есть.

– Да? Тогда мне надо умыться, – заторопился старший из парней. Но не успел он сделать и шага, как деревянная дверь аила распахнулась, и оттуда показалась невысокая, тонкая как тростинка, девушка, совсем еще девчонка, лет пятнадцати, с закрытыми глазами и сонным лицом. Похоже, она толком еще не проснулась. Девчонка была одета в старенькое ситцевое платьице, едва прикрывающее тонкие коленки и ладно обрисовывающее небольшую аккуратную грудь. Овальное лицо с маленьким подбородком и круглыми румяными щечками, высокий лоб и разлетающиеся к вискам двумя тонкими крыльями черные брови. И целая грива откинутых за спину длинных, иссиня-черных волос, слегка шевелящихся в такт движениям девчонки.

Чи Мин замер на крыльце, а девчонка, переступив через низкий порожек, остановилась, не открывая глаз и, подставив яркому солнцу смуглое лицо, подняла вверх руки и от души потянулась, издав какой-то мурлычущий звук.

Потом открыла глаза – и весь просторный двор огласился радостным визгом, так что Чи Мин невольно поднес ладони к ушам. Это девушка увидела Аржана. Она как была, босая, подлетела к нему по мягкой зеленой траве и, подпрыгнув, как обезьянка, вцепилась в него всеми конечностями:

– Аржанчик! Братик!

Аржан расхохотался, обхватил ее двумя руками и закружился на месте, и черные волосы девушки завивались вокруг них темной спиралью.

И девчонка хохотала с ним вместе, звонко, заливисто.

Наконец парень осторожно опустил ее на землю, но с лица девушки не сходила широкая улыбка, рождая на смуглых щеках премилые ямочки. Брат отодвинул девчонку на вытянутые руки, держа за предплечья, и с улыбкой что-то сказал. Чи Мин не понял – говорили по-алтайски. Девушка в ответ что-то защебетала высоким звонким голосом и несколько раз преувеличенно кивнула.

Музыкант засмотрелся на этих двоих, пока, наконец, Аржан не повернулся к нему и не произнес:

– А вот и моя младшая сестра Эркелей!

Девушка только сейчас заметила, что они с братом во дворе не одни, бросила быстрый взгляд на крыльцо и вдруг вспыхнула ярчайшим румянцем, смутилась до слез и, пихнув брата острым кулачком в плечо, что-то сердито прошипела. Парень хохотнул, а она, резко повернувшись, так что подол платья взметнулся вокруг ног, стремительно унеслась обратно в аил.

Молодой мужчина улыбнулся. А студент сказал:

– Не обращай внимания! Она у нас такая! Характер – огонь!

– Ты сказал – младшая сестра? – переспросил Чи Мин.

– Да, есть еще брат и сестра. Она у нас – самая старшая. О, а вот и Шуну! – воскликнул студент, заметив, что во двор входит, держа за руль велосипед, мальчик лет двенадцати. Круглолицый, с раскосыми темными глазами, с короткой щеткой темных жестких волос и такой же косичкой на макушке, как у Аржана, он казался намного серьезнее своей сестры-хохотушки. Поставил велосипед у забора и, увидев брата, расплылся в улыбке. Но не подбежал, а степенно подошел и обнял старшего брата, и что-то произнес по-алтайски.

«Эх, и зачем я тащил с собой переводчик?! – с каким-то огорчением подумал музыкант. – Толку от него здесь!..»

А братья, между тем повернулись к нему, и старший сказал по-английски:

– Чи Мин, это Шуну, наш самый младшенький! – и похлопал брата по плечу.

Чи Мин помахал рукой и произнес: