На углу Пскопской и Йеллопуху

Макар не хотел ее отпускать, но Надя ушла, сказав, что им обоим есть о чем подумать.

«Дагар. Между нами стоит лорд Дагар».

Макар ненавидел лорда, хотя понимал, что ненавидеть не за что. Тот придет за своим, как он сам пришел бы за Надей, знай, что она ждет и любит.

«Может, он рубаха–парень?»

И тут же усмехнулся нелепому предположению. Могущественный лорд и рубаха–парень…

«А как же мы?»

Да, между ними установилась какая–то связь – Надя чувствует его любовь, его боль. Но очень сомнительно, что локатор, улавливающий сигнал, говорящий о чувствах, сам испытывает их.

«А поцелуй?»

На пике чувств всякое случается. Люди делают и большие глупости.

***

– Эх, паря! Ну чего ты раскис?

Макар стоял у открытого окна и смотрел на бегающего по палисаднику Грушевича. Беззаботность собаки немного успокаивала. Желание верить, что бес, вселившийся в тело Наты, солгал, боролось с голосом разума.

– Она ведь правду сказала. О маме. Бес не мог знать моего имени. А Ната назвала меня Макаром.

Гном встал рядом со студентом и вдохнул полной грудью пахнущий летними цветами воздух.

– Я даже не знаю, как тебя утешать, Макарушка. Увидеть беса в теле невесты – большой удар. Но Окси правильно сказала. Бесы – лживые твари. Поняв, что минуты его поганой жизни сочтены, он и не такое мог придумать. Лишь бы напакостить. Давай верить, что с мамой все хорошо, а?

– Гугл, мне бы с Хочем поговорить. Пусть бы смотался ко мне домой, одним глазком посмотрел, все ли в порядке.

– Эх, паря! Правилами Заставы запрещено интересоваться жизнью родственников. Переступил порог – стал отрезанным ломтем. Хочь на такое не решится, ему Застава дорога, он против нее не пойдет. Поэтому возьми себя в руки, и считай, что бес тебе просто в душу нагадил.

– Где ее похоронили?

– Опять ты за свое! – Гугл хлопнул ладонями по бедрам.

– Нет, я о Нате.

– Дык, я не уверен, что она умерла. После того, что Окси заявила принцу, он с тела твоей невесты пылинки сдувать будет. Чего смотришь?

– Я опять ничего не понимаю.

– Угу. Это у Пскопских шоком называется. Тут помню – тут не помню. А ты сам подумай – с чего бы Аравай–абе беса уносить с собой?

Макар как наяву увидел закрывающийся портал и гоблинского принца, с трудом просовывающегося в него с телом Наты в руках. Ведь не бросил, как остальные. С собой зачем–то потащил…

– Что? На самом деле ничего не помнишь? – Гном покачал головой, с беспокойством глядя на Макара. – Так я развею туман: принц прихватил беса с собой только потому, что Окси его на слабо взяла. Больно уж дуре–девке не хотелось отправляться с Абой в Гобляндию. Вот ведь мастерица кишки на руку наматывать!

– И что она ему сказала?

– Когда принц схватил бесовку за горло, она выкрикнула: «Что? Еще один цветочек к моим ногам? Ваше тупое высочество иного и делать не умеет, как только убивать? Слабо найти другой способ изгнания беса?»

«Тогда будешь моей?»

«Сначала сделай!»

«Ну, смотри, девка! В третий раз обещаешь!»

Макар от неожиданности сел на кровать.

Ната жива и находится в руках у принца. Еще не все потеряно! Он может узнать, что случилось с мамой.

Гугл сел рядом.

– Ты, Макарушка, большие надежды не строй. Окси такой ловкий ход придумала, чтобы Абу отшить, а на самом деле она знает, что останется безнаказанной. Нет другого способа избавления от беса, как только убить носителя. Об этом во всех мирах известно. Дни твоей невесты сочтены. Не гоблин, так сам бес ее уничтожит.

– Мне не кажется, что все так плохо. Вот ответь мне, Гугл, почему Исида открыто нарушила права Аравай–абы? Попаданка дважды сказала «да», но до сих пор находится среди нас. Ведь ведьма за уничтожение бесов должна быть принцу благодарна. А она, при всей нелюбви Заставы к Окси, не подтолкнула ее в спину, чтобы та ласточкой влетела в гобляндский портал. С чего бы это?

– Да, надежда умирает последней, – сокрушенно цокнул языком Гугл, видя, как заблестели глаза Макара.

– Я знаю, Исида не вмешалась только из–за того, что в их споре есть рациональное зерно, – студент не унимался, горячо убеждая гнома в том, во что хотел верить сам. Ему нужно было вынуть застрявшую в сердце пулю – такую боль он ощущал, думая о матери. Гадания жива – не жива сводили его с ума, и он цеплялся за любую соломинку. – Окси для Заставы стала важной персоной. Можно сказать, заложницей. Желая ее заполучить, упертый Аравай–аба найдет способ изгнания бесов. И я узнаю, соврал бес или нет.

– Какой же ты романтик, Макарушка. И фантазер, – Гугл поднялся, поправил жилет, достал из кармашка брегет на длинной цепочке. Глянув на часы, вздохнул. – Ну, я пойду. Выпей, вон, киселек. И ватрушку съешь. Сегодня они особо удались. Даже Исида похвалила.

Макар не стал есть. Были дела поважнее. Вернее, думы.

Когда гном произнес «большие надежды не строй», Макара словно током ударило – он вспомнил, как вчера отматывал время. Он ясно увидел, что стоило гоблинскому принцу бросить труп Наты на лестницу, как тут же окружающие его фигуры пустились вскачь. Перемотка времени происходила на высокой скорости, словно он смотрел черно–белый фильм начала двадцатого века, с той лишь разницей, что все актеры двигались задом–наперед.

Почему его мозг уже второй раз реагирует на слово «надежда»? Почему именно оно стало ключом к открытию дверей с надписью «память об измененном будущем»? Как связана кнопка «Пуск» с самой Надеждой?

Когда на совещании в секретной комнате было упомянуто, что слово «надежда» будит его воспоминания, Макар в это слабо верил. Простое совпадение и ничего более, так думал он. Но теперь все меняется – достаточно рассказать о найденном «ключе» Надежде, и она поможет возвратить утраченные воспоминания. Тогда он будет знать, совершил ли ошибку или поступил правильно, переделав будущее.

Но как долго Надежда останется рядом с ним? Месяц–два и она уйдет следом за лордом Дагаром. Посвятить в тайну возврата памяти еще кого–то, чтобы ему чаще напоминали о надежде?

Макар вздрогнул, вдруг поняв, что находится в комнате не один.

У двери в углу стояла фигура женщины. Ее длинные волосы песочного цвета струились по обнаженным плечам. Макар резко отвернулся. Оказалось, волосы – это единственное, что прикрывает ее тело.

Дуновение ветра и таинственная незнакомка стоит уже возле кровати.

– К–к–кто вы?

– Мэя. Не бойся, – прошептала она и склонилась над Макаром. Ее волосы пахли летом – скошенной травой, медом, грушами. Взглянув в глаза Мэи, он ощутил прохладу реки, объявшей тело и плавно несущей в своих водах. Он едва заметно отшатнулся, когда она потянулась к нему губами, но, увидев печальную улыбку, в которой читался укор, устыдился.

Она поцеловала его в лоб.

Он, падая на кровать, успел почувствовать, как женщина провела пальцем по его запястью, и кожу опалило болью.