Пятая группа

– Заткнись! – Том терял терпение. Кроме того, что ему приходилось повсюду за собой таскать этого противного парня, так он ещё и говорить начинал всегда не тогда, когда его просили, и не о том, о чем нужно.

– Ты знаешь, как сделать так, чтобы я замолчал, – хохотнул Майки, и припустил вперед.

Том бросился за ним. Вот идиот! Если пульс превысит отметку в 120 ударов в секунду, чип сработает, и Майки потеряет сознание, будет парализован как минимум в течение нескольких минут. В лучшем случае. А в худшем – заработает остановку сердца. Черт!

– А ну стой! – крикнул Том в темноту, фонарик уже не доставал до Майки.

– Догони, черный воротничок, – продолжал веселиться Антон.

Том выключил фонарик, на бегу сунул его в рюкзак и со всех сил бросился вперед. Нельзя упустить Майки, нельзя допустить, чтобы жучок сработал. Он постоянно спотыкался о камни и выбоины на дороге, иногда проваливался в глубокие грязные лужи. Вот уже виднеется спина в темно-зеленой куртке, в темноте кажущаяся черным пятном. Ещё немного. Майки выдохся, сразу видно. Он боится, что пульс подскочит, весь этот марафон – исключительно для развлечения.

– Скучно тебе? – накинулся на Антона Том, повалив его на дорогу.

– Очень, – прохрипел Майки, придавленный к земле.

– Сейчас будет весело! – шепнул ему на ухо Том и со всей дури всадил кулак в бок. Майки застонал, потом хрипло рассмеялся, пытаясь вырваться.

Том заломил руки ему за спину, и рывком поднял на колени. Отчаянная злость, неприкрытая ненависть и неприязнь искажали его лицо. Захватив шею Антона, он с силой давил на неё, упиваясь своим превосходством, своей властью.

– Не убьешь, – хрипел Антон, слабо сопротивляясь.

– И не собираюсь.

– Тварь.

Майки резко дернулся, сбив Тома с ног. Оба кубарем полетели в придорожный овраг, на лету размахивая кулаками. Сухая трава колола лицо и руки, то и дело они натыкались на старые ветки, которые хрустели под спинами, ноги скользили по влажной земле, комья грязи разлетались по сторонам. Том поймал себя на мысли, что избивает боксерскую грушу – Майки перестал сопротивляться, только тихонько постанывал от ударов, да посмеивался сквозь сжатые зубы. Запал потихоньку проходил, как приливная волна покидает берег. Том отпустил соперника, сел на него сверху и схватился руками за голову. Пожалуй, он слишком устал. С неприязнью подняв руку Майки он прощупал пульс, отбросил ладонь в сторону и шумно выдохнул.

– Неплохо дерешься, – просипел Антон, с трудом поворачивая голову. Он смачно сплюнул. – Надеюсь, зубы целы, полон рот кровищи.

– Лучше б ты и дальше молчал.

– Теперь буду молчать пуще прежнего, на разговор и не надейся. Тупица.

Том закусил губу. Вот же пройдоха! Вывел его на эмоции, а сам так и остался при своём. Ни силой, ни угрозами из него ничего не выманишь. Слишком крепкий орешек. Что же такого знает этот Майки, что так тщательно скрывает? Упрямо не хочет даже легонько намекнуть, чуть-чуть помочь Тому. Вдруг его осенила вполне очевидная и реальная мысль – возможно, Антон прикрывает Го, тянет время. Тогда получается, что он знает, где она. А, может, и нет. Нужно быть дураком, чтобы не догадаться, что Управление рано или поздно придет за тобой, если ты последний, кто видел пропавшую. Но Майки даже не пытался скрываться. Нет. Все предположения ложные – он не знает местоположение Го. И, скорее всего, даже не знал, что она исчезла, пока за ним не пришли.

Майки сел, вытирая разбитое лицо рукавом куртки, брезгливо и придирчиво осматривая запачканную одежду. Его взгляд застыл на запястье, глаза прищурились, а губы почти свело судорогой злости. Он приблизил руку к лицу, казалось, был готов вцепиться в неё зубами, чтобы выгрызти то, что увидел внутри, под тонким слоем кожи, стремительно убегающее по тонким венам блуждать по организму.

– Сволочь.

– Догадался? – хмыкнул Том, поднимаясь и нашаривая в кармане фонарик.

– Когда?

– Конечно же, пока ты пытался выбить мне зубы, может, и позже. Надо использовать любую возможность для атаки противника, – Том отряхнулся и стал выбираться из оврага. – Теперь ты точно от меня никуда не денешься, если только на тот свет.

– Простая ищейка, да? – прошипел Майки. – Потерянные вещички хозяевам возвращал… Как же!

Антон последовал примеру Тома и вылез на дорогу. Свет от фонарика скакал по неровностям в такт шагам, выхватывая из темноты плотную стену из деревьев. Шли молча. Майки периодически шумно сплевывал – во рту кровило. Том с легкой полуулыбкой, как победитель, вышагивал впереди, изредка спотыкаясь о камни. Спустя час пути, они свернули с дороги на небольшую полянку, раскинувшуюся вдоль опушки.

– Переночуем здесь, – бросил Том спутнику.

– Пожрать дай, – Майки шумно опустился на траву под деревом, облокотившись на него спиной.

– Ещё чего. Сначала костер. Или ты решил всё же меня покинуть? – Том издевался. Почувствовав своё неоспоримое превосходство по всем фронтам, он испытывал странное чувство удовольствия, унижая и подтрунивая над Майки.

– Слушай, не понимаю тебя. Чего ты добиваешься?

– Рассказа. О том, как всё было.

В ответ Антон только снова сплюнул, скорее уже по привычке, да и чтобы лишний раз показать Тому своё отношение – брезгливое и однозначно раздражительное.

Том собрал сухие ветки, накидал их горкой, подсунул вниз мох и листья, сухостой, чиркнул зажигалкой – пламя занялось сначала неохотно, а потом разыгралось, затрещало сухой корой, вспыхнуло мхом, плюнулось, зашипело и встрепенулось, как положено, – весело и жарко. Он достал из рюкзака сухие печенья и батончик мюсли. Печенья оставил себе, а мюсли бросил Майки вместе с бутылкой воды.

– Последняя. До города терпи, – отрывисто сказал он.

Майки ничего не ответил, молча раскрывая упаковку и медленно жуя. Нормальной еды они уже несколько дней не видели, Том упорно избегал людных мест и не собирался заходить даже в самые дрянные забегаловки. Каждый думал о своем, но в одном их мысли сходились – когда сидишь вдали от больших дорог под старыми корявыми деревьями, кажется, что в мире больше не осталось людей. Они просто исчезли, испарились, города стоят пустые, брошенные поезда смотрят слепыми окнами с тоской, машины рассыпаются у обочин, по улицам гуляют одинокие ветра, а здесь, на этой темной, по-весеннему сырой полянке, сидят два человека. Они ненавидят друг друга, не понимают, но пытаются добраться до цели, каждый до своей.

Том бросил Майки фольгированное одеяло спасателей, и он, укрывшись им, моментально уснул. Во всяком случае, в течение пятнадцати минут никаких движений Антон не совершал, только дышал едва заметно. Том расслабился, достал фонарь, закрепил его на ветке, выудил из рюкзака тетрадь и принялся писать.

Том

Я смотрю на мир и повсюду вижу абсурд. Люди непрестанно делают странные вещи, до такой степени странные, что мы умудряемся их не замечать.

(Дэвид Линч)

После разговора с Ангелиной, Андрей проводил меня до выхода, молча пожал руку, многозначительно кивнув, и растворился в толпе офисных работников, неожиданно оказавшихся в фойе. Я не стал брать такси, решив прогуляться пешком. Этот район Москвы мне не знаком, но посмотреть на него интересно – кроме аэропортов и исторического центра, я мало что здесь видел.

Все рабочие районы в разных городах и даже странах – одинаково унылые, серые. Днём тут кипит жизнь, а вечером становится тоскливо и крайне неуютно. Москва со своей противоречивой репутацией не оказалась исключением. Конечно, я подмечал некоторые интересные отличия – камер в три или даже в четыре раза больше, многие из них спрятаны так незаметно, что невольно восхищаешься догадкой специалистов. Пожалуй, Пятая группа сильно изменила жизнь москвичей, гораздо больше, чем жителей любого другого города. Интересно, все ли камеры рабочие, или большая часть из них спектральные, нацеленные именно на Пятую?

– Том? – моего плеча легко коснулась чья-то рука. Но я прекрасно помнил голос, поэтому даже не стал оборачиваться.

– Ангелина?

– Простите, что тревожу вас в нерабочее время, – пропела она, поравнявшись со мной. – Решила составить вам компанию.

– С какой целью?

– Хочу пообщаться в неформальной обстановке.

– Под сотнями камер? – мне вдруг стало смешно, и я еле удержался, чтобы не фыркнуть.

– Вы слишком большое значение придаете этому факту. Думаете, ваша жизнь настолько интересна Правительству или Управлению?

– В контексте моей нынешней работы – думаю, что да, интересна. Собственно, как и ваша, – мне очень хотелось злобно улыбнуться или сделать ещё что-нибудь такое же неприятное, чтобы эта девушка с неизвестными целями отстала от меня.

– А я вам всё равно ничего рассказать не смогу, потому что всё уже озвучила, – она передернула плечами. – Но мы могли бы поболтать и в более интимной обстановке, на совершенно любые, отвлеченные от работы темы…

– Вы на что намекаете?