Пятая группа

– Вы не на моём месте.

– Это очень сильно радует, Том.

– Не пытайтесь меня запугать, – прохрипел я, будто меня душили.

– Это дружеский совет. Специально для хорошего знакомого нашей милой Ангелины. Этой маленькой злобной тварьки, способной продать кого угодно и продаться самой, – он бешено сверкнул глазами, напирая на меня всё сильнее. – Вали отсюда!

Уговаривать меня не надо было. Я стремглав бросился к двери, выскочил на улицу, перебежал через дорогу, чуть не попав под такси, и долго шёл вперед, минуя разноцветные старые дома, отмечая лишь их смену. Я проходил мимо небольших ворот и подъездов, наскакивал на прохожих, и боялся оглянуться. После того, как слева увидел церковь, свернул направо в переулок, даже не задумываясь. Призрачным видением передо мной возникла набережная, а за ней – Кремль, храм Василия Блаженного – я хорошо помнил эти образы ещё с прошлой поездки в Москву. Красиво. Величественно. Но сейчас всё это казалось мне издевательской насмешкой. Красивый фасад, за которым стоит полуразрушенный, заброшенный дом, населенный крысами.

Я долго шёл по набережной, преследуемый красными стенами на противоположном берегу реки , пока не решился свернуть снова на улицы. Время неумолимо приближалось к вечеру. Мне пора бы вернуться в гостиницу, плотно поужинать и лечь спать. Дело неприятное и, как теперь я понимаю, крайне опасное. К такому я не готов, да и никогда не был. У меня нет никаких средств защиты и навыков, кроме рукопашного боя.

Над входами в различные заведения стали зажигаться вывески. Рановато. Но этот город живет по своим законам. Людей всё так же немного, мало кто перемещается пешком, в основном используют личный транспорт. Издержки жизни под тысячами камер наблюдения. С неба упали первые капли дождя, который собирался весь день. Я остановился и всмотрелся в тучи: весна выдалась на редкость промозглая по всему земному шару. Самое лучшее время для поисков пропавшего человека.

Внезапно кто-то налетел на меня сбоку, старательно отталкивая в небольшую темную арку внутреннего двора. Я попытался сопротивляться, но заметно уступал в силе. Лицо человека скрывала черная маска, он прижал меня к стене, навалившись всем телом, и чуть придавил шею. Дышалось с трудом, и я решил не сопротивляться, выждать момент, а потом попробовать вырваться. Сердце бешено колотилось, подстегиваемое разумом: мне просто было страшно. Человек отступил на пару шагов, оставляя меня полностью свободным, брызнул чем-то из баллончика и исчез в темноте двора.

Запах дурманил, он был приторно-сладким, до тошноты. Мне хватило крошечного вдоха в момент распыления, чтобы тело превратилось в податливую глину, но моим командам оно не подчинялось. Я стоял, прислонившись к стене, и ничего не мог сделать.

В проеме арки появилась женская изящная фигура – и я снова без труда узнал её владелицу. Ангелина. Она приближалась ко мне, осторожно вышагивая своими невероятно длинными ногами по старому асфальту.

– Мог бы сразу согласиться, – прошептала она, приблизившись ко мне. Я собирался было возразить, но вдруг поймал себя на невероятно приятном ощущении.

От Ангелины пахло моими старыми, слишком личными воспоминаниями. Да-да, именно так. Цветущая вишня, скромный сигаретный дым… Я взглянул на её губы и пропал. Не было больше в моей голове следователя Тома, остался молодой юнец, безумно влюбленный в бывшую одноклассницу. Теплый весенний вечер, темно-синий плед. Я помотал головой.

– Уйди, – прошептал я, скорее для того, чтобы убедиться в своей собственной реальности, услышать взрослый голос.

– Нет уж… Я привыкла добиваться своего.

Она резко и сильно прижалась ко мне, со всей силы впиваясь в губы, я чувствовал её руки под одеждой и ничего не мог сделать. Но самое страшное – не хотел. Связь между разумом и телом разорвалась, отдавая моё физическое воплощение в руки этой странной девушки. Последнее, что помню – дурманящий запах цветущий вишни, до тошноты реальный, и губы Ангелины.

Том отложил ручку, перечитал последние строки, и убрал тетрадь в рюкзак. Самое время немного отдохнуть. Перемещаться пешком долго и тяжело, но он не хотел лишний раз светиться на камерах. Гораздо приятнее жить и делать свою работу, когда есть место небольшой доле свободы. Он погасил фонарь, подложил под голову рюкзак, укрылся фольгированным одеялом, и уснул.

***

Человек, мечтающий покинуть место, где он живёт, явно несчастлив.

(Милан Кундера)

Экран погас, но тут же включился снова, показывая узкую улочку с частными домами, похожими один на другой, как две капли воды. Аккуратные заборчики, подстриженные весенние газоны, – идеальный городок из рекламного проспекта.

По тротуару идут двое мужчин: один чуть выше ростом и худощавый, другой покрепче. Оба грязные, помятые. На том, что идет позади, надета черная водолазка и легкая куртка, на плече висит рюкзак. Впереди плетется парень в зеленой куртке с крашенными в ярко-желтый цвет волосами и отросшими, почти черными корнями. Они останавливаются напротив дома с самым неаккуратным газоном, заваленным останками прошлогодней травы и листвы. Дом тоже выглядит неухоженно – краска облупилась и отваливается кусками, одна из ступенек крыльца провалилась.

– Давайте поговорим об этом месте? – раздался всё тот же голос со всех сторон.

– Говорите, – усмехнулась девушка в ответ. Сейчас она сидела в большом черном кресле, прикованная к нему широкими ремнями и опутанная проводами.

– Вы знаете это место?

– Да.

– Узнаёте дом?

– Конечно.

– Вы жили там?

– Да.

– Одна?

– Вы задаете глупые вопросы, – она снова усмехнулась.

– Отвечайте.

– И да, и нет.

Том

Люди живут только потому, что могут забывать прошлое. Но есть вещи, которые нужно помнить всегда.

(аниме “Евангелион”)

Том в нерешительности потоптался у калитки, подтолкнул Майки, и вместе с ним добрался до двери. Да, у него есть ключ. Спасибо Андрею за помощь. Этот дом – последняя надежда, здесь прошло детство Го-Юки, то есть, Марии, здесь она периодически жила последние три года. Он надеялся найти что-нибудь важное, что-нибудь, что натолкнет его на верные мысли, укажет направление.

За дверью их встретил затхлый пыльный воздух и полумрак. Мебели почти не было – простая вешалка в прихожей, диван и два кресла в гостиной, кухонный гарнитур, даже стола не оказалось. Том с опаской смотрел по сторонам, Майки тоскливо стирал пыль пальцем с подоконников.

– Похоже, тут сто лет никого не было, – пробурчал он и чихнул, подняв столб пыли.

– Сто или нет, но несколько месяцев точно.

– И ты надеешься тут что-то найти? – шмыгнул носом Антон, у него свербило в носу от облачка пыли.

– Надеюсь. Иногда даже какая-то мелочь может натолкнуть на правильные мысли.

– Ага, ещё бы знать, какие мысли правильные, а какие – нет. Не думаю, что она настолько глупа, чтобы оставлять следы…

– Ты про Го? – Том мрачно глянул на собеседника. – Не глупа. Но мне всё больше кажется, что пропала она не сама. Вполне возможно, что её кто-нибудь похитил. Если смотреть с этой стороны, то многое объясняется. Отсутствие следов на камерах, например. Майки. Расскажи мне, что между вами произошло?

– Отвали.

Том только рукой махнул. Он устал. Действительно устал от этого дела, от общества Майки, от всего, что происходило в последнюю неделю. Он пытался посчитать, сколько дней находится в Москве и бродит по её окрестностям, но всё время сбивался со счета. Ровно четыре дня назад звонил Чарли. Голос мистера Филкса звучал тревожно и настороженно, он усердно пытался выяснить, всё ли в порядке с Томом, как движется дело, а ещё обещал дополнительную неделю отпуска. Подозрительно. На какое-то мгновение Тому даже показалось, что Филкс не рассчитывает на его возвращение. После всего, что произошло – не удивительно.

Он медленно обошёл первый этаж, заглянул во все углы, под мебель, спустился в подвал – там оказалось совершенно пусто, вообще ничего, даже захудалого стеллажа или старого хлама. Кухонные шкафы тоже смотрели на незваных гостей пустотой. Том отправил Майки первым, а сам стал подниматься за ним по скрипучей лестнице на второй этаж. Вдоль неё на стенах висели детские рисунки в простых деревянных рамках: выцветшая радуга, черно-белый единорог, какая-то необъяснимая абстракция пугающих фиолетовых цветов, а у верхней площадки – семья. Том остановился, чтобы внимательнее рассмотреть рисунок: мужчина и женщина в ярких одеждах держат за руки маленькую девочку, стоящую по центру. Обычный детский рисунок, привычный, если бы не одна странная деталь – на лицах не было улыбок, просто горизонтальные черточки вместо ртов. Тоскливо и безнадежно выглядела эта незамысловатая картинка. Том в задумчивости приподнял брови, потер лоб, и двинулся дальше за Майки – тот уже осматривался на втором этаже.

Всего две комнаты: большая пустая спальня и ещё одна маленькая. В ней стояла односпальная кровать, письменный стол, пара стульев и в углу примостился старый детский шкаф с розами, нарисованными на створках. Том проверил полки, кровать, матрас, даже осмотрел ящики стола на предмет дополнительного дна – ничего.

Майки завалился на кровать, закинув ноги на спинку.

– Ладно, ты можешь тут хоть каждую доску проверить, а я пока отдохну. Ты ж меня не кормишь, а сон хоть силы сэкономит.