Любовь без права на ошибку

Обед проходил весело и шумно. Битов в красках, лицах и подробностях рассказывал Надежде Ивановне и Вере Николаевне про наши приключения, не забывая описывать собственные непередаваемые ощущения. Хохотали все, даже я, так это комично выглядело со стороны и в его исполнении. И вроде все мирно и замечательно, да только Герцог не отходил от меня ни на шаг, как только я переступила порог дома: он сразу считывал мое настроение и состояние душевное.

– Надежда Ивановна, – обратилась я с небольшой, но продуманной речью. – По-моему, моя миссия закончилась, вы общаетесь с бабулей, а письмо, когда вы его напишете, отправит Владислав Константинович экспресс-доставкой. Я больше не вижу повода здесь задерживаться.

– И все-таки я бы попросила тебя остаться, Васенька, – возразила Надежда Ивановна. – Мне очень приятно твое общество, и мне хочется поговорить с тобой, не все же расскажешь по телефону, у меня много вопросов к тебе лично. Если можешь, останься хоть на несколько денечков. Да и, если честно, я по-стариковски не очень доверяю почте, а переданное тобой послание будет и живее, и быстрее.

– Хорошо, – согласилась я, не заставляя дольше уговаривать себя. – Останусь, если для вас это так важно. А сейчас, извините, мне надо немного поработать.

И, раскланявшись со всеми, я удалилась в сопровождении Герцога. Никакой срочной работы у меня не было, но мне хотелось побыть одной. Каждый раз, когда что-то напоминает мне о той аварии, в которой погибла мама, я надолго выпадаю из равновесия и стараюсь занять себя делом по маковку, чтобы уйти от боли.

А работа найдется всегда, и срочной ее можно сделать по собственному желанию, чем я и занялась, открыв ноутбук и погрузившись в новую модель, которую мы разрабатывали коллективом. Лучшее средство от хандры.

Я увлеклась, засиделась до темноты, обнаружила это, посмотрев в окно осмысленным взглядом, и потянулась. А ничего я дала трудовой энтузиазм!

Есть-пить не хотелось, и я решила прогуляться по участку и посидеть на примеченном мной диване-качалке, который еще не вынесли на лужайку, и он стоял пока в летней пристройке.

Я тихонько раскачивалась, смотрела на верхушки деревьев, на начинающие проявляться звезды и грустила. Герцог примостился рядом на полу, качалка успокаивающе поскрипывала… На веранде показался Битов, постоял немного и направился в мою сторону. Даже странно, ведь меня не было видно, я специально потушила дежурные фонари, когда поднялась по ступенькам.

– Я видел, как ты гуляла и направилась сюда, – ответил Влад на мой незаданный вопрос и присел рядом. Качалка тут же перестала скрипеть. Мы помолчали. – У тебя есть… – Тут он споткнулся, но подобрал нейтральное слово: —…покровитель?

– В каком смысле? – улыбнулась я в темноту, зная наверняка, что он не может это видеть.

А то ишь какой деликатный, запинается он тут!

– Там, у Глеба, ты упомянула своего папика, я правильно расслышал?

– А-а-а… Да, есть. Самый надежный покровитель в мире, как швейцарский банк. Мой родной замечательный папа.

– А ты в курсе, что понятие «папик» в наше время имеет несколько иное толкование? – усмехнулся слышно Битов.

– А то как же! – И я снизошла до пояснения: – Это все из-за его жены Ирины. Их как-то пригласил хороший знакомый на свой день рождения в клуб. А Иринка маленькая, миниатюрная, такой, знаешь, тип вечной травести, она и выглядит очень молодо, ей тридцать пять, а больше двадцати пяти не дашь. А уж в клубном полумраке так и вообще за малолетку принимают. Знакомый этот и еще парочка его друзей пришли в клуб со своими молодыми девицами. Иринка с одной из них вышла в туалет, и та говорит ей: повезло тебе с папиком, такой мужчинка классный, не то что мой толстун – одышка, трахается хорошо если два раза в месяц, и то быстро-быстро попыхтит и спать; и противный, жадноватый, приходится терпеть и всякое придумывать, а у тебя вообще класс – и танцует так, и бобосов не жалеет; где ты его оторвать-то смогла? Ну мы с папой и Иринкой прохохотали несколько дней, пообзывали папулю папиком, а потом это слово-паразит так прицепилось, что сейчас только так и называем. А папа у меня действительно орел! Ему сорок девять, а он молодой, спортивный, за собой следит. Они с Иринкой вдвоем здорово смотрятся. И ждут ребенка. Иринка на пятом месяце, так что скоро у меня братик будет.

– А ты не ревнуешь его к молодой жене?

– Нет, что ты! Иринка замечательная, мы с ней очень близки, как сестры. Наверняка, если бы она появилась сразу после гибели мамы или через пару лет, я не смогла бы ее принять, я тогда не принимала ни одной женщины, кроме бабули. А это произошло четыре года назад, и Ира вписалась в нашу семью, словно всегда в ней была. У нас одинаковые интересы, пристрастия и юмор.

– Расскажи мне о себе, Василиса, – попросил Битов. – Как получилось, что ты занялась двигателями?

Я посмотрела на его четкий профиль и подумала: что это же совершенно очевидно, что у нас с ним будет роман. Я именно поэтому предприняла сегодня попытку уехать – не люблю состояния непоняток: не то Вася, не то не Вася, когда любой вариант возможен, но все колеблются и чего-то опасаются. Да – да! Нет – тогда нет! Но не уехала, хотя могла! Осталась, и выходит, что даже самому невнимательному наблюдателю становится понятно, что не избежать нам совместной постели. И вопрос теперь стоит несколько иначе: кто первым сделает этот шаг? А что, вам кажется, есть другие варианты? Вот и я знаю, что нет, и уверена, что и он это знает. Забавно.

Так про что он там спросил? Ах да, историю жизни Василисы Ининой. Ну расскажу, а почему нет.

Мои родители познакомились, когда учились в институтах. Папа, Антон Олегович Инин, на третьем курсе автодорожного института, а мама, Наталья Андреевна Верховцева, на втором курсе Политеха. И познакомились они на соревнованиях по раллийному спорту, будучи оба заядлыми, с детства, спортсменами.

Общее увлечение, совпадение интересов и где-то судеб, одинаковый юмор и взгляд на жизнь – и через полгода, как результат, они поженились. А когда папа оканчивал пятый курс, а мама четвертый, родилась я – умница и красавица дочка, Василиса Антоновна Инина собственной персоной.

Я понятия не имею, тяжело им приходилось со мной или не очень в моем младенчестве, про период моей жизни лет до трех никто из родителей и бабушек-дедушек ничего плохого не рассказывал и никогда не упоминал о трудностях. А вот с трех лет не в меру любящие родители решили, что не хотят расставаться с ребенком и намерены проводить с ним как можно больше времени, и начали таскать меня по всей России и за границу на все соревнования и заезды, в которых они участвовали, будучи членами сборной страны.

В три года я спала в гаражах-трейлерах в специально сделанной для меня кровати-коляске, и первыми моими игрушками были отмытые свечи зажигания. Оседлав трубу глушителя, я изображала гонщика, диски от покрышек были моим космическим кораблем, а рев моторов на треке – колыбельной. Я умудрялась везде залезть, все потрогать, задавала кучу вопросов и везде совала свои любопытные пальчики и носик, и меня обожала вся команда, потому что я была единственным ребенком на всех сборах.

В пять лет я уже четко знала, что опасно, а что нет, в восемь села за руль первого в своей жизни картинга, в десять прокатилась на байке, правда, с последствиями в виде наказания за то, что втихаря его стащила, и разбитых коленок от поцелуя с землей. В двенадцать я уже числилась своим пацаном, дочерью полка для всего обслуживающего персонала, в четырнадцать могла собрать и разобрать любой двигатель.

Тощая, страшненькая тогда, коса до попы. Ее удобно было закалывать, чтобы волосы не мешали и не лезли в глаза. Я косу свою подстригала два раза в жизни – первый раз ради эксперимента с челкой, и промучилась год, пока все это заново отросло и перестало пачкаться, когда копаешься в моторах; а второй раз, когда она отросла уж слишком длинной.

В пятнадцать лет все в моей жизни изменилось. В нашей с папой жизни.

После смерти мамы папа сразу ушел из спорта и занялся бизнесом. Они с друзьями из команды открыли несколько профильных автомастерских, так сказать, по интересам команды. А сейчас Антон Олегович взял на себя все руководство делами, приобрел и оборудовал большой производственный цех, в котором делали тюнинг и специальные прибамбасы для спортивных автомобилей разного профиля и уровня, и для мотоциклов в том числе. Разного в том смысле, что не только гоночные, но и джипы оснащали для сверхпроходимости по бездорожью и много чего другого. Потом присоединил к бизнесу несколько заправок с сервисами возле них. Одним словом, чтобы отвлечься от горя, Антон Олегович настолько загрузил себя работой, что на порядки увеличил и изменил первоначальный небольшой бизнес.

Мне запретил напрочь и навсегда участвовать в каких бы то ни было соревнованиях и кроссах, запретил стритрейсинг и ночные гонки, даже участие в спортивном городском ориентировании. Как только я получила права, моей первой машиной стал джип повышенной проходимости и безопасности, и я отказалась от легковых автомобилей навсегда, выполняя данное папе слово.

Мы тяжело втроем – отец, бабушка и я – переживали горе. Бабуля переехала к нам на несколько лет, и мы закрылись в своем мире, держась друг за друга, одинаково много потеряв – любимую дочь, любимую жену и любимую мать. Отгородившись от всех, отец с бабулей спасались работой и немного ненормальной, повышенной заботой обо мне, а я зарылась в учебники, готовясь поступать в институт, и училась экстремальному вождению на всех видах личного транспорта – мотоциклах, авто разных марок, скутерах и снегоходах. Такая вот фишка в голову вступила. Папа не возражал, ибо делала я это под присмотром его близких друзей, и даже считал, что это правильно – реакцию развивает, умение не паниковать и реально оценивать ситуацию. Подруг я всех задвинула, предпочтя им общение с папой, бабушкой и командой раллистов и байкеров.

Я росла и воспитывалась, окруженная обществом людей глубоко увлеченных и влюбленных в свою профессию, и долгое время не знала и не понимала, что может быть какое-то иное отношение к делу, которым ты занимаешься. Но когда возмутилась, что мне неинтересно и нудно учиться в школе, особенно тем предметам, которые мне не нравятся, папа доходчиво и очень правильно объяснил мне реалии жизни:

– Ты же знаешь, Васька, что никому не нравится чистить детали двигателей, это нудная, грязная и кропотливая работа, но от нее зависит очень многое, и в первую очередь жизнь водителя и жизни и здоровье других водителей, участвующих в движении. А еще ты знаешь, какое потрясающее чувство гордости и радости испытываешь после того, как переберешь весь мотор, проверишь все до последней гайки, запустишь его и слушаешь, как чисто, как музыка, он звучит. А ведь без нудной и кропотливой работы этого бы никогда не получилось. Твоя учеба сейчас то же самое – кропотливый трудоемкий процесс, приносящий мало радости, но требующий особой тщательности. И только потом ты сможешь собрать все приобретенные знания в один двигатель, который будет везти тебя по жизни и радовать правильным и мощным звуком.

Я настолько ярко и подробно увидела мысленным взором процесс учебы как сборку и наладку самого мощного и надежного двигателя, что училась все оставшиеся годы в школе с не детским упорством и усидчивостью.

А в институте так погрузилась в трудную учебу, что и не заметила, как первое самое страшное и больное горе зарубцевалось немного, притушилось, оставшись навсегда тихо ныть в душе неизлечимой раной.

К тому же у меня появились новые «подружки», дочери и молодые любовницы папиных партнеров и друзей, и я увлеклась изучением малоизвестного мне мира под названием «пафосные тусовки высшего света», то есть толпы известных и не в меру богатых людей, сопровождаемых оттюнингованным отрядом девочек и мальчиков, готовых на все, чтобы пристроиться к этой жизни посредством интимной дружбы хоть с кем-то из богатых и знаменитых.

У меня задачи такой не стояло, а имело место чистое любопытство, как у исследователя новых форм жизни, оказавшегося на неизвестном острове среди сплошь этих самых форм, представленных в большом количестве и разнообразии.

Интриги, расчеты, сплетни-пересплетни, жесткие подставы девицами, всеми возможными способами без правил, своих соперниц, рисовка и выпендреж друг перед другом нарядами от известных модельеров, поездками по VIP-маршрутам, машинками запредельной стоимости, квартирками-домами и прочей шмоточной шнягой – красота! Мне было весело! Но и познавательно, несомненно.

Года через два мой интерес к пафосным вечеринкам, недоступным простым смертным, к медийной озвучке этих тусовок, к этой публике и их делам был настолько удовлетворен, что перестал существовать как таковой. Да и не до пустого времяпрепровождения мне было – учеба, учеба и она еще раз!

Но руку на пульсе современных модных тенденций и веяний, а также достижений косметологии я держу постоянно, форму не теряю! Для лучшего и более успешного владения профессией и предметом я параллельно основному получала и второе высшее образование, звучит оно заковыристо, а по-простому: программирование и конструирование трехмерных моделей механизмов и устройств. Мне, например, очень помогает, и вам советую – прекрасно развивает образное и объемное видение.

Так, ну что еще? Про личное?

Про личное посложнее будет, а потому что нет его, личного. Увлечения и парочка романов были, но без огонька и страстей каких-то, так: понравились, попробовали быть вместе, только мешали друг другу и быстро расстались. Мне угодить сложно, у меня образец слишком хорош – папа, а в прошлом еще и дед, мамин папа Андрей Михайлович Верховцев, великий врач и великий мужчина. Папиных родителей я почти не помню. Он был очень долгожданным, но совсем поздним ребенком, и они умерли, когда я была еще маленькой. Запомнились только большие, сильные, всегда теплые дедовские ладони, которые укачивали меня и носили постоянно, и его неповторимый терпкий и приятный запах.

Так вот, как образец папино отношение к женщине, к семье, ко мне, к своему долгу, умение брать ответственность на себя в любой ситуации, и все! И доченьке Василисе попробуй сыскать такого же! Вот и нос ворочу от мужчин. Говорю же: пару раз показалось, что достойные мужики, а стоило пороманиться, попытаться пожить вместе, и выяснялось, что достойные-то они достойные, никто не спорит, да только мне неинтересные и себя уж слишком любят.

А один мой поклонник оказался совершенно больным на голову и преследовал меня с упорством маньяка, зашугав своей любовью до невроза. Он слал мне письма и открытки с ровно противоположными месседжами: с пламенными признаниями в любви, еще более красочными описаниями моих телесных прелестей, превозношением меня прекрасной в стихотворной форме и «так не доставайся же ты никому!» с подробным описанием, что сделает со мной, если таки достанусь. Он оставлял под дверью моей квартиры букеты и подарки, звонил и присылал эсэмэски по сто раз на дню, дважды пришлось менять симки, но он каким-то образом узнавал новый номер и продолжал меня доставать. Он преследовал меня, куда бы я ни направлялась: ждал у проходной завода, сидел за соседними столиками в кафе и ресторанах, где я бывала, по ночам, извините, онанировал с моей машиной. Я писала заявления в милицию, прилагая в виде вещественных доказательств письма с угрозами и извращенные послания на телефон, но мне объяснили, что, пока он не совершит реальных действий, сделать они ничего не могут. Нормально? То есть вот изнасилует он тебя или прибьет, тогда, пожалуйста, приходите, арестуем за милую душу! Кретинизм!

И пришлось нажаловаться папе… Папуля решил проблему в два дня – вычислил клиента, «поговорил» с его родственниками в убедительной форме, те написали требование в соответствующее учреждение, куда его и эвакуировали на «Скорой» психиатрической помощи. Папик внес существенную прибавку к месячной зарплате медперсонала, в несколько ее размеров, и пациенту поставили такой диагноз, что он до конца своих дней остался работать в психдиспансере экспонатом.

Но осадок, как вы сами понимаете, остался, и еще с годик я шарахалась от любого слишком уж активного выказывания восхищения мною.

А папик, да, он у меня такой – только тронь его близких, укусит!

Еще папа является главным организатором больших автопробегов по стране. Как правило, они тематические, и под их идею находятся спонсоры. Вы просто не знаете, как много у нас в стране деловых, богатых мужиков совершенно спокойно и с чистой душой инвестируют на самом деле благотворительные дела, сохраняя свое инкогнито. Вот честное слово!

Первый пробег, который папа организовывал, получился спонтанно. Антон Олегович увидел репортаж какого-то очень грамотного и честного репортера про отдаленные сибирские села. Про то, что там живут люди, и не просто выживают, а учат и растят детей, чтут культуру и традиции предков, делают потрясающие поделки, и нет среди них пьяниц, это работящие и талантливые люди. Но многого не хватает в их оторванности от цивилизации, даже учебников, не говоря уже про Интернет, в некоторых селах и электричества нет! Представляете? В нашей стране есть места, где нет электричества, и газа, кстати, тоже! А чиновникам эти люди и их проблемы неинтересны. Папенька мой тут же загорелся и придумал этот пробег: созвал друзей, кинул клич в Интернете, предлагая принять спонсорское участие, нашел чиновников высокого полета, которые обещали дать региональным подчиненным по головушкам ленивым, а исполнение этого обещания собирался публично проверять, пригласив и операторов с телевидения, и репортеров. Колонна получилась приличная, и добра собрали множество. Ну разумеется, я тоже участвовала. И это было так потрясающе интересно!

Потом он придумал следующий пробег с идеей довезти до таких же глухих поселений, но уже по Архангельской области, священников, туда, где их нет, чтобы люди могли помолиться, ну и всякие ништяки гуманитарные, не без этого. Идею горячо поддержали руководители церкви и выделили как батюшек-миссионеров, так и приличную сумму денег и нужных вещей.