Направо пойдёшь… Перципиент

– Давай-ка, поподробнее.

– Обморок, Юра, на фоне полного благополучия. Был с семьёй в парке. Настя говорит, упал как подкошенный. Голова не кружилась, не тошнило, не болело ничего. Не перенапрягался, высыпался как следует. Ну, абсолютно ничего не предвещало!

– Снова была остановка дыхания? – уточнил Панасович.

– Как будто, нет. Точнее сказать не могу, но Настя утверждает, что дыхание не прекращалось и пульс был. И в себя он пришёл намного быстрее, чем в тот раз.

– Каким образом девочка ему помогала?

– Говорит, что сразу распахнула рот, а когда удостоверилась, что Сева дышит, то уложила его на бок. Потом стала мне звонить, и тут не прошло и минуты, как она сказала, будто Сева очнулся.

– Скажи-ка, – воскликнул Юрий, осенённый внезапной догадкой, – а в какой день был первый приступ? Случайно, не в субботу?

– Именно в субботу и был, – подтвердила Лисицына.

– Точное время не запомнила?

– Нет…, – попыталась сообразить Светлана. – Но однозначно в первой половине дня. Знаешь, а вполне возможно, что время было одно и то же.

– Хм, – размышлял Панасович, – очень похоже на…, – умолк мужчина.

– На что, Юра? – нетерпеливо спросила его собеседница.

– На гипнотическое воздействие…

– Пуф, – выдохнула Светлана.

– Вот тебе и пуф, – усмехнулся Панасович.

– Юра, а такое в принципе возможно? Внушить человеку, что в определённый день недели, в заданное время он будет терять сознание?

– В принципе, возможно всё. Вопрос только в квалификации агента, и самое главное, в степени восприимчивости перципиента, то есть, того, на которого оказывается влияние. Или, если выразиться точнее, говоря о гипнозе, то суггеренда.

– Термины мне понятны, – задумчиво сказала Светлана, – непонятна цель подобного воздействия. Для чего это делается?

– Я бы поставил вопрос по-другому, – возразил Юрий. – Кто это делает? Тогда, вероятнее всего, появится возможность определить цель.

– Ну, это совсем за гранью моего понимания, – разочарованно протянула Лисицына. – И почему ты отметил, что существует только доля вероятности, в случае определения персоны агента?

– Света, – терпеливо начал объяснения Панасович, – что касается способа определения, то это однозначно гипноз.

– То есть?

– Всеволод не сможет самостоятельно вспомнить, кто оказал, либо продолжает оказывать на него воздействие.

– Значит, Севу необходимо будет подвергнуть гипнозу?

– Безусловно.

– Может быть, для начала предпринять беседу, с тем же психотерапевтом?

– Это само собой. Беседа обязательна. Необходимо будет убедиться, готов ли Всеволод подвергнуться гипнозу. Поскольку, в противном случае успех маловероятен.

– Знаешь, – принялась рассуждать Лисицына, – я ещё сама не убеждена, действительно ли это необходимо. Насколько я помню, гипноз противопоказан в случае комы, обморока.

– Непосредственно после обморока, безусловно, – горячо подхватил Панасович. – Но в данной ситуации, я полагаю, что без этого не обойтись. Тебе необходимо как можно скорее поговорить с сыном. Зачем выжидать следующего приступа?

– Может быть, ты и прав, – произнесла Светлана, однако, у неё по-прежнему оставались сомнения. – А что ты имел в виду, говоря об агенте?

– Если Всеволод знаком с ним, – охотно пояснил Юрий, – то всё просто. Полагаю, что не составит никакого труда определить, зачем его подвергают воздействию. А в противном случае, будет намного сложнее.

– Спасибо, Юра, – тепло поблагодарила Лисицына.

– Да за что! – удивился Панасович. – Пока не за что. Я ведь и сам озадачен. Не часто с таким сталкиваешься.

– Но всё-таки бывает, да Юра? – оживилась Светлана. – Тебе приходилось наблюдать похожие случаи?

– Только однажды. Но не лично, а по рассказу заведующего, под началом которого я проходил интернатуру. Причина оказалась вполне банальна: одна предприимчивая дамочка вознамерилась увести чужого мужа из семьи, а он позволил себе противостоять желанию любовницы. И обмороки оказались наказанием за его упрямство.

– Удалось определить, кто осуществлял внушение?

– Какая-то знахарка. Но к тому моменту, когда её вычислили, она покинула своё жилище, словно почувствовав заранее, что над ней сгущаются тучи. А вообще, дело было громкое, по крайней мере, во врачебной среде. Тот мужчина работал председателем «Райпотребсоюза». Так что, сама понимаешь, охотников заполучить его в мужья было предостаточно.

– Юр, – оторопела Лисицына, – у меня в голове не укладывается, что кто-то способен проделать подобное с Севой. Да и зачем?

– Света, – попробовал успокоить её Панасович, – я вовсе не провожу никаких параллелей, просто пытаюсь убедить тебя в необходимости начать лечение сына, причём как можно скорее.

– Юра, ты прости меня, пожалуйста. У тебя вероятно создаётся впечатление, будто я упрямо сопротивляюсь твоим советам. Но поверь мне, что это не так. Я всего лишь пытаюсь понять, как лучше поступить, сообразуясь с заповедью: «не навреди!» И бесконечно тебе благодарна…

– Света, ну, прекрати, – оборвал её Юрий. – Давай-ка лучше, вместо изъявления благодарности, перейдём к практической стороне вопроса.

– Вот-вот, Юра, я как раз собиралась спросить у тебя. Если мне удастся убедить сына, то скажи пожалуйста, ты можешь порекомендовать мне врача?

– Могу, – с небольшой заминкой произнёс Панасович. – Это моя жена, – сказал он, помедлив.

– Юра, – настороженно спросила Лисицына, – а почему ты говоришь об этом с такой неуверенностью?

– Да вот, внезапно подумал, что ты можешь принять мои горячие убеждения подвергнуть сына гипнозу за навязывание услуг…

– Юр, – возмутилась Светлана, – честное слово, я думала, что ты обо мне лучшего мнения!

– Светлана, ну, прости меня, пожалуйста, дурака, – торопливо заговорил Панасович. – Надежда на самом деле лучший специалист в городе!

– Всё, Юра, считай, что мы договорились! Как только мы с Всеволодом решимся, тут же звоню тебе.

– Один момент…

– Да-да, конечно, – заторопилась Светлана, – относительно оплаты…