Долг платежом красен

«Вот это настоящий шок! Заслушалась словами о тысячах и квартире, сразу отключилась, улетела в своих мечтаниях и прослушала главное. Никто тебе бесплатно обещанное по завещанию имущество на золотом блюдечке не поднесет! За все надо платить бешеные деньги, которых у тебя просто нет!».

– И какую сумму мне нужно выложить, чтобы завтра вступить в наследство, говоря Вашими словами?

Денис Иванович достал телефон, отвлекся для вычислений:

– Сумма достаточно приличная: где-то около девяноста или ста тысяч рублей. Трехкомнатная квартира по кадастровой стоимости проходит где-то в пределах одиннадцати – двенадцать миллионов. Но фактическая рыночная стоимость в разы выше. Свои деньги в любом случае Вы обязательно вернете! Не сомневайтесь! Если позволите, я могу завтра заплатить за Вас государственную пошлину, а Вы позже со мной рассчитаетесь, когда вступите в наследство. Ирина Александровна предвидела такой оборот событий, поэтому просила меня посодействовать вам.

Нина со свойственной ей решительностью схватила незнакомца за локоть, но через секунду, опомнившись, извинилась:

– Простите, пожалуйста, но меня смущает некая театральность происходящего! Обескураженный нотариус, который даже не пытался скрыть разочарование и недоумение при моем появлении, явная ваша заинтересованность, чтобы спихнуть многомиллионное состояние деревенской простушке, свалившейся на вашу голову из степных просторов правления некогда древней татаро-монгольской орды, – согласитесь, повод для некоторой обеспокоенности имеется. У меня такое чувство, что кто-то меня просто разыгрывает: в шутку, всерьез – пока непонятно. Кто и для чего? Мне очень хочется вам верить, но мы же – взрослые люди, и давно перестали верить в чудеса. Поэтому до свидания, до встречи завтра на территории уважаемого нотариуса. Возможно, я просто откажусь от столь увлекательного развития событий, от таинственного наследства, которое кому-то более интересно, чем мне.

Нина уходила от сверкающего великолепия Зимнего дворца, чувствуя спиной, всем своим существом пристальный взгляд незнакомого Дениса Ивановича, который, возможно, мысленно посылал ей совсем не миролюбивые эпитеты, удивляясь беспросветной тупости этой провинциалки, на которую свалилось неожиданное богатство.

Когда переходила улицу перед носом взмыленной от скорости, готовой в сотые доли секунды сорваться с места и ринуться вперед по сигналу светофора, своры новейших машин, вдруг испугалась:

«А вдруг она кому-то перешла дорогу с этим наследством? Легкий, небрежный толчок стремительно улетающей новинки зарубежного машиностроения, и вместо голодной туристки – бездыханный, обезображенный труп, который, пока не появится из Краснодара милая мамочка со своим новым мужем, будет валяться в холодном подземелье морга».

Она так явно представила себя в луже крови с отлетевшей в сторону черной сумочкой, толпу любопытных, испуганных людей вокруг, которые на минуту притормозили, а потом, мысленно перекрестившись, рванули дальше по своим делам, радуясь, что их миновала на этот раз печальная участь, что забыла о пирожках с капустой и картошкой. И, купив бутылку с ряженкой и мягкий, белый, ароматный батон в небольшом магазинчике, с непонятным удовольствием закрылась в своем маленьком номере, включив далеко не современный, почти домашний телевизор.

Участвовать в детективной истории расхотелось. Жила бы спокойно в деревенской тиши, наслаждалась пыльной жарой уходящего лета, варила бы ароматные кетчупы, закручивала в стеклянные банки быстро созревающие на грядках помидоры, баловала бы себя варениками с малиной и смородиной, в ночном звездном небе отыскивая такие далекие одинокие созвездия, и радовалась бы оживленным голосам в телефоне отдыхающих в Лазаревском у бабушки двух дочек.

И, уже засыпая, вдруг представила себя в мятых джинсах и синей ветровке рядом с элегантным, чистеньким, ироничным и примечательно рыжим наполовину соотечественником, а наполовину иностранцем, которому ничего не стоило предложить незнакомой уставшей женщине сто тысяч рублей, от которых эта идиотка гордо отказалась.

А Денис Иванович в это время думал о ней. Глядя на постоянно напряженные, неукротимые волны Невы, провожающие с тревогой любое судно, он вспомнил с некоторым сожалением лазурный, брошенный им несколько дней назад, сказочный берег волшебной Италии.

Ровно неделю назад нотариус, действительно, позвонил ему и, узнав, что Денис Иванович нежится на пляже в Неаполе, спросил с заметной завистью в голосе, какая сейчас температура воды в море. А потом своим монотонным голосом напомнил о приближении срока вступления в наследство некой Соловьевой Нины Сергеевны, проживающей по адресу: Волгоградская область, город Николаевск, и о просьбе уважаемого Дениса Ивановича напомнить о столь торжественном моменте. А Денис Иванович тогда только что вылез на прекрасный берег из слегка взволнованной с утра морской купели и откровенно чертыхнулся про себя:

«Совсем память отказала в этом чарующем своим великолепием городе! Сейчас позвоню, и пусть господин нотариус сам, без моего участия, встречает эту деревенскую деву и разруливает сложившуюся ситуацию. Терять целую неделю законного отдыха в этом благословенном краю, когда намечается продолжение интересного пляжного знакомства с перекрашенной в русый цвет итальянкой, гидом крупной туристической фирмы, и опять нырять моросящую, дождливую атмосферу Санкт-Петербурга вовсе не хотелось».

Денис Иванович сел на топчане. Память услужливо отодвинула в запасник мозга вдруг многообещающие томные взгляды, большую, уже слегка отвисшую грудь новой знакомой, ее проступающие у корней отросшие, темные волосы типичной брюнетки, которая, возможно, выдаст знание особых сексуальных приемов, если после посещения ресторана совершенно случайно окажется сегодня ночью у него в номере отеля. Пляжный роман на неделю, конечно, развлечет его ненадолго, но продолжение вряд ли получится.

В свои сорок лет Денису Ивановичу удавалось уже практически с первого взгляда предсказывать самому себе дальнейшее развитие сюжета каждого завязавшегося романа с прекрасными незнакомками. Молоденькие, прилипчивые вертихвостки разных национальностей никогда его не привлекали в силу почти полного отсутствия у них интеллекта, из способностей которых можно было выделить только две особенности – смазливость и полную уверенность в собственной неотразимости.

Скучающие сотрудницы офисных учреждений, разведенные дамы, блистательные жены стареющих государственных деятелей и бизнесменов преклонных лет упрямо «клевали», но без особого успеха, на яркую внешность русского ученого, свободно говорившего на пяти европейских языках. Но выросший в семье дипломата Денис Иванович всегда умел вовремя остановить набирающие темпы выдуманных или кажущихся страстей, развлекающихся мадам, понимая, что лишние проблемы только навредят его успешной заграничной карьере. Работа над кандидатской диссертацией, начатая еще в Санкт-Петербурге, требовала достаточного времени, которое он проводил в крупнейших библиотеках Парижа и Берлина. Но иногда никак не мог устоять под натиском женского обаяния, срывался, за что позже себя откровенно казнил. Какой-то рассудительный внутренний голос всегда тормозил эту его пришпоренность в отношениях с женщинами, и тогда Денис Иванович ставил сам себе открытый вопрос ребром:

«А ты желаешь видеть ее ежесекундно рядом, чтобы она принимала утром душ после тебя, чистила зубы, справляла нужду, приставала со своими проблемами за завтраком, заглядывала в твой телефон, плелась хвостом на все заранее запланированные встречи?».

Радости от такой интересной, нарисованной правдивыми красками обыденности жизни что-то не отсвечивалось.

Он достал из сумки записную книжку, прочитал отмеченные, заинтересовавшие его строки из давно забытой статьи о взаимоотношениях двух влюбленных:

«Когда люди ощущают эту химию, они оба стараются беречь чувства друг друга! Другой не исчезнет внезапно, потому что чувствует, как будет больно вам. Другой не оставит без ответа ваше обращение, потому что бережет ваше отношение и ваше настроение. Другой не будет настаивать на свободных отношениях просто потому, что он не может ни о ком думать, кроме вас. Другой будет мысленно все время с вами, и вы будете чувствовать это. Вы не будете волноваться о том, есть ли между вами связь, потому что будете постоянно получать подтверждения чувств и эмоций, связанных с вами. Другой будет с вами искренним и откровенным, и вы захотите быть таким же. Мне кажется, мы попадаем во всякую ерунду только по одной причине: мы не имеем терпения дождаться Того Самого человека».

Эти строчки он процитировал когда-то при встрече в Санкт-Петербурге Косте, своему другу, который пожаловался на свою мать, требующую более серьезных отношений с женщинами для продолжения своего рода.

– Мы, что, князья с историческими фамилиями и знаменитыми замками, чтобы переживать за возможное прерывание династии? Да, моя мать только чудом осталась жива в блокадном Ленинграде, когда погибли все родные. И чудо, что дед нашел ее в детском доме после войны. Но почему мать с отцом ограничились появлением только меня одного? И я вырос в семье без братьев и сестер. Если честно, завидую тебе, потому что у тебя есть младшая сестра и двое племянников. И я почти уверен, что обязательно встречу ту единственную женщину, которая меня где-то ждет.

Воспоминания о Константине сразу заставили забыть о предстоящей встрече с заводной итальянкой, которая, фактически обнаженная, сама начала приставать со своими историческими лекциями у кромки набегающего осторожного прилива.

«Сволочь ты, Денис Иванович, – другие матерные слова не позволило присвоить себе домашнее воспитание, но они вертелись на языке, – полгода прошло после смерти Ирины Александровны, а ты тут рассиропился в сущих тропиках возле потухшего вулкана Везувия! Так и не дождалась она наследников от Кости. И кроме меня и нашей семьи, кто еще помянет ее добрым словом? Коллеги? Ирина Александровна сразу после гибели Кости ушла с работы на пенсию. Может быть, в поликлинике еще остались сотрудники, кто ее помнит? Ведь на похоронах, кроме соседей, были какие-то мужчины и незнакомые женщины. Все, звони в аэропорт, заказывай билет до Санкт-Петербурга! Да, и еще эта женщина из Тьму-Таракании, которой мать Кости завещала в наследство все свое имущество? Явится с тысячей рублей в кошельке, вот и будет облом полный. Умная Ирина Александровна все заранее предвидела. Ты – ее душеприказчик и обязан выполнить все ее просьбы. Мужественная была женщина! И мужественно готовилась к уходу, когда у нее выявили раковую опухоль на последней, четвертой стадии. Почти до самого конца была в сознании, без истерик и слез».

Денис Иванович прислонился к всемирно известной решетке Летнего сада. Продрогнув, натянул кожаный пиджак, усмехнулся:

«А зубастой оказалась эта дальняя родственница Ирины Александровны! Приехала за тридевять земель и сомневается, думает, что ее кто-то разыгрывает. Невзрачная, невидная, обычная простушка, хотя такое чувство, что где-то с ней уже встречался, хотя это маловероятно. Ей бы подняться на шпильках сантиметров на двенадцать, снять эти мятые дешевые джинсы! Добавить немного косметики, приличный маникюр, дорогую сумку – сошла бы за мою землячку с окраины Питера. И все равно я ее уже где-то видел! Вопрос только – где? Ну, точно, не во Франции. Может быть, в Германии? Там – простота в одежде, никто особенно не наряжается, особенно летом. Нет, зря я о ней так пренебрежительно. У нее удивительно большие, серьезные, карие глаза, и взгляд сразу наповал! И тонкая, нежная, почти прозрачная кожа на щечках. А как эта Нина удивительно краснеет! Сразу становится лет на десять моложе! Стоп! Вспомнил! Я видел ее изображение на двух картинах Константина! Называется, приплыли! Константин верил в сны. Может быть, именно такой он увидел свою избранницу и будущую жену? Но при чем тут эта Нина Сергеевна? Не верю я во все эти метаморфозы с переселением души из одного тела в другое! И Ирина Александровна была убежденной христианкой. Ладно, доживем до завтрашнего утра. Как там говорят: будет день, и будет пища».

Глава 3. Наследство

Утром, основательно промерзнув под порывами северо-западного беспокойного ветра, Нина стремительно летела по Невскому проспекту в толпе, вся отутюженная, в современном светлом костюме, с выигрышной длиной юбки в стиле Шанель, чуть-чуть закрывающей колени, с вьющимися до плеч от мягкой воды без всякой завивки волосами.

И эта ее внезапная перемена в облике за одну ночь очень явно отразилась удивлением на лицах обоих мужчин, когда Нина открыла дверь. Нотариус снял очки, видимо, страдая в своем возрасте старческой дальнозоркостью и имея возможность без линз разглядеть приятную внешность вчерашней посетительницы. Денис Иванович приподнялся и предупредительно подвинул Нине тяжелый стул.

– Вы имеете возможность сегодня или завтра заплатить государственную пошлину в установленном размере? – нотариус вновь водрузил очки на нос, раскрыв папку с документами.

– Если Денис Иванович не передумал за ночь и готов мне помочь, то «Да!». А если передумал, то «Нет!», и мне потребуется некоторое время, чтобы получить нужную сумму в государственном банке.

Денис Иванович снова встал:

– Я очень рад вашему решению, Нина Сергеевна! Утро точно мудрее вечера! Думаю, что с помощью нашего уважаемого нотариуса эта процедура не займет много времени.

Он открыл небольшую, но вместительную кожаную спортивную сумку на длинном ремне, и неторопливо выложил перед нотариусом приличную кучу запечатанных в пачки купюр разного достоинства. И опять вся эта процедура пересчета денег нотариусом, оформление и подписание расписки, раскрытая жадно пасть большого старинного многопудового сейфа, проглотившая и деньги, и документы, напомнила эпизод какого-то криминального детективного фильма, в который она добровольно попала в качестве, возможно, главной героини.

Ровно через полчаса нотариус вручил Нине файлы с документами и плотный белый запечатанный конверт, в котором оказался большой, похожий на отвертку с острым концом, металлический ключ от квартиры.

Молоденькая секретарша принесла на подносе три миниатюрные чашки из тончайшего фарфора с кофе. Мужчины заговорили о каком-то общем знакомом, а Нина почувствовала напряжение, словно она опять оказалась в непривычной роли на сцене какого-то театрального спектакля, где вынуждена говорить чужие, кем-то продиктованные слова, и делать вид, что она в восторге от непривычной горечи обжигающего напитка без сахара и молока или сливок.

«Ломаю комедию – мелькнуло в сознании, когда она постаралась с самой любезной улыбкой попрощаться с нотариусом, понимая, что он просто на отлично выполнил свою работу, получив в общую копилку конторы приличный взнос и закрыв очередное дело».

Отделаться так же просто от Дениса Ивановича не удалось. По адресу квартиры, записанному в документах и на конверте с ключом, она могла свободно добраться на метро до нужного района. Но на пороге нотариальной конторы Денис Иванович так предупредительно-любезно взял ее под руку, что, почувствовав силу накаченной мужской руки, ненавязчивый запах незнакомой, парфюмерной, мужской воды, сразу вспомнила, что вот уже семь лет никто из мужчин не прикасался к ней.

После того, как доблестный бывший муж, однокурсник, растаял на просторах необъятной страны после развода. Тогда они оба поняли, что эйфория юношеской влюбленности и студенческой непритязательности жизни ничего не имеет общего с постоянным топтанием друг около друга, приобретением подряд двух дочек-погодков, нехваткой денег из нищенской учительской зарплаты на съем маленькой квартиры и элементарную еду в большом промышленном городе.

Сгоряча переехала в небольшой приволжский городок домой, к матери, потому что в одной из двух средних школ нашлись часы по русскому языку и литературе. Сразу решился жилищный вопрос. Старый бабушкин дом никто не желал покупать, ведь молодежь замахивалась на строительство двухэтажных современных коттеджей со всеми удобствами, и он ее дождался. Дочек сразу же записали без очереди по льготе для учителей в прекрасный новый, детский сад. Все со временем устаканилось, кроме личной жизни.

Разведенный с матерью отец, приехав однажды из Норильска, еще до создания новой семьи, помог благоустроить под жилье своей любимой, единственной дочери, бывший кулацкий дом бабушки, а потом, попав в сети новой пылкой любви к юной красавице, быстренько поставил крест на старой семье и больше не появлялся.

Мать, привлекательная хохотушка и умелая хозяйка, отдыхая в круизном путешествии по Волге, увлеклась пожилым военным и переехала к нему в Краснодарский край, продав свою квартиру в пятиэтажке.

– Нина Сергеевна! Моя машина ждет нас в переулке. Вам, наверное, не терпится своими глазами увидеть загадочное наследство? Думаю, что некоторые подробности жизни ваших родственников, о которых вы сможете узнать только от меня, вас несколько удивят. Итак, мы едем?

– Хорошо, я согласна. Но, если честно, мне просто неудобно вас опять напрягать. А вы не боитесь, что я, получив наследство, благодаря вашим деньгам, просто, как выражаются мои продвинутые старшеклассники, кину вас? И вам придется разыскивать меня по всей нашей огромной стране с помощью судебных приставов. Или рвану с миллионами за границу.

Денис Иванович рассмеялся:

– Нет, вы совсем не похожи на отчаянную авантюристку! Знаете, что в вас поражает? Вы удивительным образом улетучиваетесь из общества своего собеседника, растворяетесь в своем воображении или мечтах. Вроде вы стоите рядом, смотрите вдаль, вас держишь под руку, но вдруг чувствуешь, что вас нет! Разве я не прав?

Нина покраснела:

– Извините, пожалуйста, но мне не хочется злоупотреблять вашим временем и вниманием! Если бы получить сегодня в банке и отдать вам эту колоссальную сумму, которую вы мне заняли, я бы сразу успокоилась! Но это будет возможно только завтра, как сказал нотариус. Я согласна. Действительно, нужно хоть одним глазком глянуть, как жили тетя Ира с сыном! Если это не сон, то поехали!