ФАКультатив

Уже доставила.

Я попытался снять девушку со своих колен, но она положила руки мне на плечи и провела вверх-вниз, нащупывая мышцы:

– Вау, какие крепкие. И кстати, я уже поняла, что ты все-таки хочешь меня… – она подвигала бедрами, при этом потерлась о мою эрекцию. Я тихо застонал. – Так что, если откажешься, тебе придется потрудиться объяснить мне почему.

Да гори оно синим пламенем! Я ведь не из стали.

– Ты же не отступишься? – прошептал я, опуская голову, что было не самой лучшей идеей. Мой взгляд уперся в ее грудь.

– Нет.

– Тогда уж лучше твоим «учителем» стану я, чем кто-то другой.

– Уи-и-и! – Марьяна радостно взвизгнула и запрыгала на мне.

Я и так держался из последних сил, но это стало последней каплей. Стиснув зубы, я заставил себя сдержать стон и напрягся. По телу прокатилась волна мурашек, сосредоточилась где-то в пояснице. Я непроизвольно дернулся вперед, вжавшись в девушку, и на мгновение перед глазами все побелело. Черт! Я чуть не прокусил себе губу в попытке не издать ни звука, когда меня чуть не накрыло оргазмом. Я начал судорожно вспоминать мерзкие картинки, которые когда-либо видели мои глаза, чтобы меня наконец отпустило.

Марьяна, казалось, не заметила, что со мной происходило, так как была слишком взбудоражена. Она соскочила с моих колен и стала ходить взад-вперед по комнате.

– С чего начнем? – мерзавка ликовала. – Что посоветуешь? Я вообще ничего не умею. Но я уже не девственница, так что можешь не волноваться, что тебе придется с этим возиться…

Да что вы говорите, мисс «не девственница»?! Вот это новость!

Хотелось отпустить саркастическую шутку, но мои мозги все еще отсутствовали. Я застрял где-то на мысленной благодарности производителям собственных джинс за плотный деним, и это отчасти снизило мою чувствительность и предотвратило катастрофу.

– Хочу научиться соблазнять! – решила Марьяна и, остановившись напротив меня.

– У тебя… к-хм… у тебя и так прекрасно выходит, – я вытер ладонью мелкую испарину со лба, – тебе не нужно этому учиться.

– И все же! Я хочу делать это так, чтобы у парня сносило крышу.

– Уже.

– Ну, Никит, ну хватит меня троллить. Давай рассказывай, что вам-парням нравится?

Безумие какое-то! Я попал и в ад, и в рай одновременно. Пока я суматошно думал, что ответить, Марьяна на полном серьёзе стояла и ждала.

– Ох, ла-адно… Мы… то есть парни, они… – я оглядел комнату, как будто она сможет подкинуть мне идею. – Стриптиз.

– Стриптиз? – нахмурилась девушка. – Ты хочешь сказать, что это тебя возбуждает?

– А кого он не возбуждает?

– Ну, давай, – она вдруг начала копаться в телефоне, а когда из него зазвучала медленная ритмичная песня, расстегнула пуговицу на джинсах. – Я покажу, а ты скажешь, если что-то будет не так…

Вот дьявол!

Песня, как назло, оказалась одной из моих любимых, и я не на шутку залип от вида раздевающейся красивой девушки. Она начала не с носков и не с верхней кофточки, а сразу со штанов. Не ожидал, что соседка окажется такой смелой!

Марьяна пару минут соблазнительно крутила восьмерки бедрами и медленно стягивала с себя джинсы, оставаясь в премиленьких симпатичных трусиках с принтом в цветочек. Похоже, эякуляции в штаны мне сегодня не избежать.

– Тебе нравится?

Она еще спрашивает!

Ее джинсы полетели в меня. Следом кофточка. Я был на взводе и на краю безумия, продолжал тупо сидеть и пялиться на девушку. Я что, сейчас увижу ее голой?

Марьяна походкой кошки подкралась к постели, на которой я сидел, и снова залезла мне на колени. Я напрягся, но не оттого, что решил прикинуться недотрогой. Мне показалось, я услышал какой-то шум.

– Я занималась танцами всю свою жизнь, стриптиз для меня не такая уж и проблема, – томно проговорила обладательница колдовских васильковых глаз. – А знаешь, раздеться перед тобой было легко. Я тебя совсем не стесняюсь. Ты как будто свой для меня. Или как это объяснить…

Я еще больше напрягся, никак не ожидав услышать это. А тут еще и дверь с шумом распахнулась, и в комнату вошел Егор. Он громко присвистнул:

– Не, я, конечно, безумно рад за тебя, братишка, но не в моей же постели!

Марьяна в одно мгновение соскочила с меня и уставилась, широко распахнув глаза, на Егора. Потом перевела офонаревший взгляд на меня. Потом снова на Егора, который был моей копией, только без очков и с ухмылкой засранца от уха до уха.

– Так это… не ты? – она указала на моего брата, и мы оба посмотрели друг на друга, не совсем понимая, что она имеет в виду.

– Марьян… – позвал я, когда она резко повернулась, пригвоздив меня осуждающим взглядом.

– Ты! – крикнула она, краснея от эмоций. – Ты меня обманул!

Она стала впопыхах собирать свою одежду, быстро запрыгнула в джинсы, а кофточку уже надевала набегу.

– Марьян, постой, я все объясню…

– Иди в задницу! – крикнула девушка, убегая вниз по лестнице. Егор преградил мне дорогу, не позволяя последовать за ней.

– Не рыпайся, – посоветовал он, окидывая меня понимающим взглядом. – Пусть остынет, потом поговорите.

Я отмахнулся от него и сначала пошел к лестнице, но, услышав громкий хлопок входной двери, остановился.

«Черт! Я же пытался ей все рассказать!» – мысленно оправдывал я свой поступок, но факты говорили об обратном. Я все профукал!

Когда дело касается Марьяны, я, кажется, думаю только нижней частью тела, а подключаю голову лишь потом…

Глава 7. Марьяна. Семь месяцев назад

Сегодня ровно три месяца, как не стало моих родителей. Я позволила себе выпить на пару таблеток больше, чем мне прописали, желая одного – перестать чувствовать. Тетя Таня отвезла девочек к бабушке и предложила мне сходить на службу, но я не особо в это верю. Если бы Бог существовал, он бы не позволил случиться тому, что произошло с мамой и папой, с целым городом.

– Нельзя пить столько антидепрессантов за раз, дорогая, – осторожно предупредила Данилова, следуя за мной попятам на второй этаж.

Я остановилась и обернулась с единственным желанием – наорать на нее, чтобы она оставила меня в покое. Что она может знать о моих чувствах. О пожаре во мне из злости и обиды на всех вокруг от того, что они живут нормальной жизнью и только делают вид, будто заботятся обо мне. Я открыла рот, и ядовитые слова чуть не сорвались с языка, но вдруг увидела застывшие слезы в глазах Даниловой. Ее осунувшийся вид и опухшее лицо послужили мне пощечиной. Совсем забыла, что моя мама – родная сестра тети Тани, и она тоже скорбит о ее потере, как и я.

Неожиданно для себя я бросилась не наверх, в свою комнату, а в объятия своей опекунши. Мы рыдали, сидя на лестнице, больше часа. Если бы не вернувшийся дядя Паша, то, скорей всего, просидели там до самого вечера.

– Так, ну это уже ни в какие ворота! – тяжело вздохнул он, увидев нас. – Пора с этим что-то делать.