– Конечно. В сказке, как в жизни, а в жизни все, как в сказке.
– Неправда! – возразила баронесса.
– Правда! Само по себе жизнь – самая что ни на есть удивительная сказка, самая волшебная! В ней случаются такие чудеса, которые сочинителям сказок и во мне не снилось! Только говорят, в жизни не всегда все хорошо кончается. Но не верьте подобным слухам. Я-то знаю, что не бывает так, чтобы жизнь платила человеку злом за добро. Нет! Кто заслуживает счастья, тот его обязательно получит! – Анри говорил с убежденностью, горячо и воодушевленно.
– «Тому герою нет преграды, кто сердцем и душою чист?» – процитировала Генриетта.
– Да, главное надеяться! Чтобы было, как в песне – «И нет надежде той конца»!
– Смешно…
– Ничего смешного! Не может быть, чтобы человек пришел в этот мир, в чарующий мир, полный звуков и красок, за одними мучениями и разочарованиями!
– А тогда за чем он приходит?
– За огромной радостью и счастьем.
– На всех радости не хватит.
– Хватит!
– Но ты же сам, помнится, говорил, что человеку нужно плакать, чтобы он становился лучше.
– Но можно плакать и от счастья.
– Я не понимаю, как от этого можно плакать.
– А вы когда-нибудь были несчастны? – неожиданно задал вопрос Анри.
Она ответила не сразу:
– А почему ты не спросишь, знаю ли я, что такое счастье?
– Я не…
– Может ли быть счастлив тот, кем распоряжаются другие люди? Отец совершил сделку с каким-то соседом, и теперь я должна идти к алтарю с неизвестным мне графом! Лучше бы меня выкрали тогда из покоев моей матери! – воскликнула Генриетта в отчаянии и вдруг зарыдала, закрыв лицо руками.
Анри с удивлением смотрел на ее сотрясающиеся от плача руки, на сгорбленную спину. И ему внезапно стало так жаль ее, что он с трудом удержался от того, чтобы не подойти к ней, успокоить.
Вместо этого он взял лютню и тронул струны:
– Прохлада жизни, души прохлада.
Как ты капризна, моя услада.
Прочесть разгадку я не стараюсь,
Нектаром сладким весь век питаюсь…
Юноша пел и слышал, что рыдания становятся все реже, баронесса приходит в себя.
Он сильнее ударил по струнам:
– Все пропадет, как будто не бывало.
Засохнут реки, высыплется свет.
Сгорит огонь, исчезнет покрывало,
Затмившее наш мозг на столько лет.
Какое счастье обретут живые,
Пылая в жарком адовом огне!
Скажите, люди, вправду это – вы ли?
И только хохот отзовется мне.
Потом он спел ей несколько забавных песенок…
А когда сгустились ранние осенние сумерки, и на небосводе заблестела вечерняя заря, они подошли к окну и напоследок Анри спел еще:
– Одна звезда в ночи мерцает.
Она замерзла и дрожит.
Заезда, что так тебя терзает?
Куда твой робкий свет бежит?
Слеза скатилась с небосвода,
Застыла где-то в темноте.
Беззвучно, мирно спит природа,
Забыв о бренной суете…
В этот миг черный небесный бархат перечеркнула падающая звезда, словно откликнувшись на слова песни…
– Прозрачный сумрак нас окружит,
Опутав нитями судьбы.
И отразятся в темной луже
Прямые черные столбы…