Не ведало оков.
Затем пришло сомненье:
Пустой круговорот,
Забывчивое мненье,
Тоскливый рой забот.
Конец казался страшным,
Кровавым и простым;
Посмешищем – несчастным,
Загадочным – слепым.
И завершилась мука,
И грешные уста,
И мрачная порука,
Что наша жизнь – пуста».
– Почему ты прервался? – спросила Генриетта, когда Анри замолчал.
– Потому что я закончил, – тихо ответил молодой человек.
– Но… Тут же нет продолжения! – воскликнула баронесса. – Ты всегда любишь песни с продолжением!
– Я не знаю его.
– Почему? Сочини! Придумай! Для тебя же не существует ничего невозможного, когда ты начинаешь писать стихи.
– Увы, бывает так, что мой рассудок бессилен что-либо сделать.
– Ты стремишься меня огорчить? Не противоречь, не ломайся!
– А чем бы вы хотели завершить эту унылую песенку? – спросил Анри.
– Откуда я знаю, ведь это дело твоих рук.
– Госпожа, продолжения не будет только потому, что после того, что вы уже услышали, ничего нет.
– Как же так?
– На земле уже ничего не происходит. Всё уносится в какой-то другой, мало знакомый мне мир, откуда мы возвращаемся совершенно иными. Мне даже порой кажется, будто я заглядываю в этот мир, но что там на самом деле, как можно существовать за пределами осязаемости, вам никто не скажет. Разве что люди, связанные с колдовством.
– Спасибо, Анри, – подумав, молвила баронесса. – Ты отвлекаешь меня от мыслей от ужасающей действительности.
– Я не преследовал подобной цели, но, если смог вам помочь, рад этому.
– Ценю скромность и находчивость, – сказала Генриетта. – Вижу в тебе преданного друга. Ты отказался поклясться мне в своей верности. Я расцениваю это так, что тебя оскорбило мое сомнение в тебе.
– Не совсем так.
– Я угадала! Прости меня, дорогой мой друг!
– Госпожа, зачем вы просите прощения, я ведь не ровня вам!
– Иногда мне хочется забыть об этой несправедливости.
– Если бы еще знать, что означает «справедливость»? – задумчиво произнес юноша.
– Ты философ! Этого у тебя не отнять, – засмеялась Генриетта. – Вот чем ты не похож на тех, кто меня окружает. Все они способны рассуждать только о бренной жизни, о развлечениях и увлечениях, но их совершенно не волнует смысл всего созданного Богом.
– Меня тоже не интересует, – признался молодой человек.
– Как это? Но ведь ты постоянно думаешь только о нем, лишь об этом! – изумилась баронесса.
– Он меня не интересует, – повторил Анри. – Наверное, я интересую его, поэтому вокруг что-то постоянно происходит, многократно меняясь и заставляя мой мозг соображать.
– Забавный, – сказала Генриетта. – Может быть, когда-нибудь я смогу думать так же, как ты. Но в конце-то концов мне это не нужно. Я богата, я женщина, в этом мой смысл.
– В этом ли? – возразил юноша. – Сперва объясните себе, почему над головой светит маленькое ослепительное солнце, а под ногами упрямо зеленеет трава. Тогда, быть может, вам станет ясно и ваше предназначение.
– Хорошо, я попробую. Потом.
Можно не успеть.
– Чушь!
– Такое откладывать на следующий день не надо. Это стремятся постичь сразу, в любой момент, когда оно вас настигло. Вот послушайте, – быстро проговорил молодой человек со страстью прочитал. –
Зачем приходим в этот мир?
Зачем град мук претерпеваем?
Неужто жизнь – бесцветный звук,
А мы зря голову ломаем?
Зачем родился человек,
Младенец крохотный и слабый?
Зачем родился в этот век?