Не один дома

– Я не сумасшедший.

– Я верю тебе, – ответила сестра. – Все то, о чем ты мне рассказал, скорее всего, это последствия того, что с тобой случилось в марте, последствия твоей травмы.

– А как же Макс? Мы видим с ним похожие вещи.

– Тебе проще верить в сверхъестественное, чем признать то, что твой разум не в состоянии самостоятельно оправиться от случившегося?

Дэниэл ничего не ответил. Он взглянул на тарелку творожных кексов и на фотографию беременной Риты, что лежала в стороне. Сросшиеся кости поломанной левой руки снова заболели.

– Иди наверх, отдохни, – ласково сказала ему Лиззи, – я приберу здесь все к приходу доктора.

– Спасибо тебе, – с благодарностью ответил Дэниэл, – только зайду проверю, как там Макс.

Лиза печально улыбнулась и обняла брата. Он пошел в комнату сына, а через некоторое время уже лежал на кровати в своей спальне, непроизвольно глядя в сторону ванной комнаты на оранжевое полотенце, что закрывало собой зеркало.

«Я же открутил дверцу, – подумал Дэниэл, – или мне это только приснилось?».

Его телефон завибрировал. На экране Дэниэл увидел улыбку своей жены, и радость, словно небольшим электрическим разрядом пробежала от макушки до пяток и обратно. Он ответил на входящий звонок.

– Рита, – негромко сказал он. В ответ – тишина. – Рита?

Дэниэл слышал лишь тяжелое дыхание и легкие всхлипы своей жены, словно она вот-вот разрыдается.

– Дорогая, где ты? Что с тобой?

– Ты оставил нас, – печальным голосом сказала Рита, – ты бросил нас: меня и детей. Ты обманул меня.

– Но ведь это же ты ушла? – оправдывался Дэниэл. В трубке что-то зашипело, напоминая телевизионные помехи. Затем Рита снова заговорила, только теперь ее голос был спокойным и даже, возможно, немного радостным, словно Дэниэл прослушал абсолютно разные две записи, сделанные в разное время:

– Дорогой, тебе понравились мои творожные кексы? Мартин сказал, что это его любимое выпечка!

– Кто ты?! – закричал в трубку Дэниэл. Вдруг резкая боль пронзила его в том ухе, к которому был приложен телефон. Он отбросил его и ухватился за ухо. Глаза округлились то ли от страха, то ли от боли, пальцы что-то нащупали: это были волосы. Только ни его волосы, ни Дэниэла. Он потянул и снова закричал, теперь уже наверняка от боли: из уха тянулся длинный клок темных волос. Дэниэл вытягивал их, с ужасом глядя, как с них капает кровь.

– Дэниэл! – кричала Лиззи. – Дэниэл!

Он открыл глаза. Сестра стояла, склонившись, над ним и трясла его за плечо.

– Лиззи? – удивленно спросил он.

– А кого ты еще ожидал увидеть? – спросила сестра. – Ты кричал. Снова кошмар?

– Я заснул?

– Видимо, да.

– Где мой телефон? – возбужденно спросил Дэниэл. – Мне звонила Рита, я точно это помню. Где мой телефон?

– Вот он, – Лиза подняла смартфон с пола у кровати.

– Дай мне его, пожалуйста, – просил брат. Дэниэл разблокировал телефон: на экране его приветствовала его улыбающаяся дочка, он зашел в список вызовов, но среди входящих звонков по-прежнему не было номера его жены, а последним звонившим значился доктор Брукс.

– Ну как же так, – разочарованно сказал Дэниэл, – я же точно видел, что она мне звонила.

– Дэнни, – сказала сестра, присев рядом с растерянным братом, – это был сон.

– И снова страшный, – смиренно согласился брат. – Не может быть, что столько зла генерирует мой, пускай и поврежденный, мозг. Я уверяю тебя, в этом доме что-то или кто-то обитает. Зло.

– Что тебе приснилось? – заботливо спросила Лиза.

– Она сказала, что я бросил их, что я бросил ее и детей, что я обманул ее. Но это не правда, Лиззи! За что мне все это? Почему Рита не может вернуться вместе с Молли и просто быть рядом?

У Лиззи не было ответа на этот вопрос. Раздался дверной звонок.

– Наверное, это доктор Брукс, – сказала Лиза, – я открою. Приводи себя в порядок и спускайся вниз.

Дэниэл с ужасом взглянул в сторону ванной. Завешанная дверца была на месте.

– Я спущусь через минуту, – сказал он. Сестра пошла встречать доктора, а Дэниэл все же подошел к раковине. Не сводя глаз со шкафчика с прикрытым зеркалом, он умылся холодной водой. Ничего необычного не произошло, хотя кто знает, что есть необычное? Как сказано в одной черной комедии: «Норма – это иллюзия. Что норма для паука, хаос для мухи». Сейчас Дэниэл – это муха, жизнь которой погружается в хаос. Но кто же паук? Кто рушит его мир? А если и паук, и муха – это все один человек – он сам? С этими мыслями он смотрел на полотенце, как смотрят на свое отражение в зеркале.

– Лучше бы я умер в той проклятой аварии, – сказал он и пошел вниз.

– Дэниэл, рад тебя видеть, – поприветствовал его доктор.

– Доктор Брукс, – Дэниэл пожал руку врачу.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Брукс.

– Не люблю казаться больным, но буквально десять минут назад Лиззи разбудила меня от ужасного кошмара.

Доктор и Лиза переглянулись, округлив глаза.

– В чем дело? – спросил у них Дэниэл.

– Дэниэл, – тихо сказала Лиза, дело в том, что доктор Брукс пьет уже вторую чашку кофе. Он сидит здесь уже сорок минут…

– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Дэниэл.

– А то, – вмешался доктор, – что мисс Коллинз разбудила тебя почти час назад, а не десять минут, как ты говоришь.

Дэниэл взглянул на часы на телефоне. Действительно, с того момента, как он проверял входящие звонки, безрезультатно ища там номер Риты, прошло уже около пятидесяти минут.

– Дэниэл, что ты делал все это время? Ты помнишь? – спросил доктор.

Нет, он не помнил. Пятьдесят минут просто выпали из его жизни также, как недавно выпал целый вечер. И, судя по всему, не один.

– Ты замечал подобное раньше? – снова задал вопрос Брукс.

– Нет… да… не совсем. После вашего ухода позавчера я зашел в комнату сына. Мы немного с ним поболтали о тех произведениях, что он читает, а когда я зашел в свою спальню, я обнаружил, что на улице уже темно, а на часах было восемь вечера. Но я готов был поклясться, что пробыл у Макса не более получаса, то есть время должно было быть обеденным.