Ночь, когда цветет папоротник

Ночь, когда цветет папоротник
Татьяна Павловна Гутиеррес

Алина и ее муж Ян много лет борятся с бесплодием. Чтобы развеяться после плохих новостей от врача, Алина принимает приглашение от старой подруги посетить праздник Ивана Купалы, который проходит в деревне, где она выросла. Но самый невероятный и волшебный день в ее жизни превращается в сущий кошмар.

Татьяна Гутиеррес

Ночь, когда цветет папоротник

Я беру ручку со стола врача гинеколога и нервно начинаю постукивать ей по ладони. Мне нужен любой отвлекающий маневр, лишь бы не сорваться прямо сейчас.

Пять лет ожиданий. Пять лет надежды. Пять лет разочарований. Операций, слез и новой надежды.

Я боюсь произнести даже слово, так как знаю: стоит заговорить о том, что кипит внутри, и все – все шлюзы откроются. Меня прорвет, и я прорыдаю здесь до конца приема. Поэтому я молчу.

–Мы сделали все, что могли, – женщина, которую я вижу последние несколько лет чаще, чем свою собственную мать, берет меня за руку. – Алин, я знаю, что ты сейчас испытываешь. У меня таких пациентов очень много, к сожалению. И знаешь, что я заметила?

Я мотаю головой и молчу.

–Что стоит им принять свое положение и отвлечься на что-то, как они сами, безо всякой помощи беременеют. –Она поджимает губы. Я знаю, ей это тоже тяжело дается. Мы вдвоем проиграли эту битву. Только она это признала, а я пока еще нет. – Вот одна моя пациентка дошла до такого отчаяния, что отправилась к бабке. Целительнице. Представляешь?

О, да. Дайте мне ее телефончик. Я, пожалуй, тоже наведаюсь. Может, от нее будет больше пользы?

Я это не говорю. Вместо этого стараюсь изобразить улыбку, но выходит кривовато, хотя для меня задача номер один – не разрыдаться. Мне срочно нужен новый план. Лапароскопия и гормональная терапия потерпели крах. Как только мы вылечивали что-то одно, находили что-то другое. Низкий уровень гормона, ановуляция, непроходимость труб. Одно за другим мы раскидывали препятствия на своем пути к заветной мечте. С упорством бульдозера мы с Яном в связке шли вместе. Пока он не устал…И не предложил взять чужого ребенка.

– Возможно, вы рассмотрите вариант ЭКО?

Я мотаю головой. Я женщина. Это в моей природе рожать детей. И я могу сделать это сама. Ну, в смысле, с мужем.

– Я подумаю, – поспешно говорю я и поднимаюсь со стула.

– Вот, – врач протягивает мне буклет с изображением малыша и приглашением в фертильную клинику.

Я бросаю на нее взгляд и читаю сочувствие.

– Спасибо, – шепчу я, делая глубокий вздох. – Надеюсь, скоро увидимся, – произношу и сама хочу верить этим словам, хотя мы обе понимаем, что «хрена с два».

Выйдя на улицу, я закрываю глаза и отчаянно хочу все изменить. Я до дрожи в коленях, до головокружения, до слез хочу стать мамой. Слеза все же стекает у меня по щеке, и не успеваю я дать волю чувствам, как по моей ноге проезжает колесо коляски.

– Простите, но вы так неудачно тут стоите, – говорит мамаша в розовом спортивном костюме и кошмарным пучком на голове.

Я к этому стремлюсь? Это и есть предел моих мечтаний? Малышка надрывно рыдает в коляске, и мамаша явно на нервах. А у щемит сердце.

Я пожимаю плечами. Да. Именно этого я и хочу. Я бы душу продала дьяволу чтобы у меня тоже была коляска с рыдающим малышом. Я бы его взяла на руки, зацеловала бы до потери пульса. Я бы…

– Может, вы отойдете все же?

Какого черта она идет в обратную сторону?

– Она наложила в штаны, а я забыла памперс, – поясняет дама с пучком.

Наверное, став матерью, женщина обретает дар телепатии.

Я втягиваю в себя разогретый летний воздух и удаляюсь с дороги.

Надо бы позвонить Яну, но почему-то не могу найти в себе сил. Он был прав. Я просто затягиваю агонию. Наверное, надо уже признать, что мне не стать мамой. По крайней мере, в традиционном варианте. Сейчас я успокою дрожь в руках и сообщу мужу, что мы попробуем ЭКО, и если и там провал, то возьмем малыша, который ждет родителей с таким же отчаянием, как и мы ребенка. В этом даже есть плюсы: мне не придется рожать, возиться с младенцем, который не спит ночами, и мы даже сможем выбрать то, как наш сын или дочь будут выглядеть! У естественных родителей такой роскоши нет.

Я уже беру в руки мобильник, чтобы нажать на главном экране кнопку с фотографией самого красивого мужчины на свете – моего мужа, – как телефон оживает и на нем высвечивается имя, которое я не видела лет так сто уже. Если честно, я даже не уверена, откуда у меня этот номер. На мгновение я даже забываю о личной трагедии. Хотя, нет, конечно. Я об этом думаю постоянно. Что бы я ни делала, внутри головы свербит: ты никогда не будешь мамой. Никогда!

Вообще я сейчас не в настроении общаться ни с кем, но телефон настаивает, и я поддаюсь и отвечаю.

– Привет, – произношу так, чтобы было ясно: я занята, но только потому, что звонит моя старая подруга, я сделаю исключение.

– Алина?

– Да, привет, это я. Алина.

– Алин?

– Да я слушаю же! Слушаю! – Вообще, необходимости грубить никакой нет. Но у меня плохой день.

– А, вот теперь слышно. У нас тут связь сама знаешь! Надо на дерево залезть, чтобы позвонить.

– Ты сидишь на дереве?

– Да, и я быстро, потому что внизу уже очередь собралась.

– Что-то случилось, Катя? Что-то срочное?

– Вообще, да! Я считаю, что тебе надо приехать к нам на недельку или на две. Я так соскучилась по тебе! Ну давай же! – Я открываю и закрываю рот, потому что мне не дают возможности ответить. – Мы тут целый праздник собираемся организовать! К нам приедет телевидение снимать старые русские обряды, ну знаешь, как мы обычно дурачимся. Кто-то растрепал, мол, в деревне Дуболомово до сих пор соблюдают обряды, вот надо не упасть в лужу лицом.

– В грязь.

– Ты что, какая грязь? Вот Петька взялся – у нас с тропинок кушать можно! Грязь! Обижаешь!

– Катя, что за глупости? С твоим младшим Федькой буду на печке спать, да? Куда я к вам?

– Да я бы не предлагала. Хотя, печка – самое крутое место. Помнишь свой старый дом? Так вот, хозяева, которые купили его, уехали. А ключ мне отдали. Представляешь? Даже огурцы не закрыли! Я туда теперь прятаться от детей хожу. – Катя хихикает – видать, это ее самая большая шалость за всю взрослую жизнь. – В общем, у меня столько всего есть, что рассказать, давай к нам, а? Поживешь в своем доме, отдохнешь от вашей вонючей Москвы?

Ее смех моментом откидывает меня обратно лет так на двадцать, когда мы с замиранием сердца и нервным хохотом наблюдали куда течение прибьет наши венки. Неужели где-то, не так далеко от Москвы, еще существует эта традиция? Врядли. Современные девочки смотрят TikTok. Они не плетут венки.

– Нет, это безумная идея, – смеюсь я, хотя где-то глубоко в сознании мне вдруг захотелось авантюры.

– Ну все, я тебя встречу на автобусной остановке, мы с Михой на конях будем.

– Кать, Катя? Катя! Я же сказала, что нет!

Серьезно? Она вообще слышала меня? Интересно, она, правда, сидела на березе? Каким-то странным образом ее звонок выводит меня из слезливой комы, но я решаю, что лучше нам с мужем обсудить эту тему не по телефону.

Зайдя домой, я плюхаюсь на диван. Эта жара просто изматывающая, хорошо, что дома есть кондиционер. Нащупываю пульт и нажимаю на кнопку. Лопасти оживают и на меня начинает дуть долгожданной прохладой. Я окончательно прихожу в себя. И даже решаю залезть в интернет почитать про усыновление.