Яд на крыльях бабочек: рынок чувств

Я очнулась, но была не в состоянии пошевелиться, открыть глаза – тело парализовало. Всё, что в состоянии ощущать – сочную палитру фотонов, исходящих от здешнего светила.

«Помогите»! – простонало моё сознание и тут же выдало подсказку первичных и вторичных действий.

Первично – определение вещества для обездвиживания, второе – работоспособность внутренних и внешних аппаратных систем.

С подсознанием я не согласилась: напряглась, пытаясь проверить работоспособность датчиков и аппаратов, которые имели определённую автономность, и повреждение одного не провоцировало сбой в работе других. В этом есть определённая польза, но я впервые попала в ситуацию, когда жалела о том, что нет единого центра управления, как второй ветви контакта. Обычная структура, помогающая выполнить диагностику.

Только при моём тесном участии все имплантированные модули создавали систему, помогающую принимать внешний мир и диктовать ему свою волю, будь то вызов такси или доставка стаканчика с горячим капучино из кафе в километровом радиусе от моего места обитания. Работа чипов сводилась к элементарному и естественному в наш техногенный век: голосовой, если ты бедняк, или рефлекторный, если ты богач, приказ. Затем – получение информации или выполнение команды.

Сейчас меня волновала картинка окружающего мира, которую я не в состоянии получить естественным путём. Зря, получается, столько камней имплантировала?

Инстинктивные сигналы результата не дали – датчики ушли в режим ожидания подключения к сети и, к пущей радости, находились без признаков жизни из-за недостаточности нервных импульсов, а я забеспокоилась ещё сильнее.

К концу проверки пришлось принять следующее: изоляция от внешнего мира так же реальна, как и то, что я всё ещё дышу. Даже браслет на руке стал бесполезным гаджетом.

Из важного: жив был только чип под кожей – утилисме, измеряющий параметры здоровья и в расширенной версии, коей пользовалась я, обладал дополнительными, но бесполезными для меня в данный момент времени возможностями. Здоровье? Оно, слава Небесам, оказалось превосходным, за исключением модифицированных лёгких.

Боже, я даже всхлипнуть не в состоянии – дыхание ровное, будто я в режиме сна.

Ох, хорошо бы так и было!

Впрочем, сны мне снились редко, и они все без исключения посвящались одному единственному месту, о котором сейчас не время вспоминать.

Помимо чипа здоровья в работе находился Игнотус, который вообще забыл о моём существовании и реагировал на меня ровно так же, как видеокамера на штатив, которыми пользовались на планетах пятого порядка.

Придётся полагаться на собственный организм, аки поступает младенец при рождении.

В общем, пробуждение не из самых приятных, но отчаиваться рано. В смысле: нюни распускать – ну не выйдет слюну выдавить, как и слезу. Сдаётся мне, газ, которым нас отравили, носил название «Ниндзя» – только после него это ужасное состояние живого трупа, хоть заупокойную читай.

Пользовалось спросом парализующее вещество нынче на чёрном рынке из-за его неприхотливости и самовоспроизведения: каждая молекула после запуска делилась на две, и деление продолжалось, пока газ не заполнит собой всё пространство.

Впрочем, газом его назвали из-за летучести и свойства занимать всё имеющееся пространство, а так он – органика. Или форма жизни. Короче: биологическое вещество, обнаруженное случайно во время выравнивания рельефа лазером на необитаемом светоприёмном теле «Тридцать икс семнадцать». Вся её поверхность представляла скалистый игольчатый панцирь. Исследователи срезали одну из острых пик под посадочную площадку, а после приземления шлюпки были атакованы газом.

Теперь все разработки на мёртвом шарике засекречены, а учёные дали имя летучей материи – «Синоби». Собственно, торгаши с чёрного рынка просто нашли более популярное название скрывающегося от людских глаз газообразного пришельца.

Мне довелось года четыре назад побывать на орбитальной станции «Тридцать икс семь» и воочию убедиться, что прибыла туда зря и делать там нечего, кроме как глазеть на шипастую поверхность изучаемого объекта планеты из космоса и детализировать картинки с помощью мониторов, на которые транслировалось изображение с камер марсоходов, курсирующих на ней. Из подробностей: стелющийся туман, то рассеивающийся, то концентрирующийся в одном месте. Из примечательного: летучая смесь пыталась формировать копии тех объектов, которые окутывала, от чего учёные заходились в экстазе, предполагая разумность формы жизни, некогда заключённой в недрах.

Увы, и в ту поездку без приключений не обошлось. Если кратко, то произошла утечка из лаборатории, отравление персонала, расследование инцидента, задержание неблагонадёжного сотрудника, выяснение и неизбежное осознание правоохранительными органами, что за те деньги, что работник получит, ему и отсидеть за воровство в тюрьме не сложно, а контейнеры с веществом – тю-тю. И, к слову сказать, утечки вещества случались на регулярной основе, так что преступление оказалось тоже рядовым, но необычайно понравилось моим подписчикам.

По возвращении я опубликовала книгу, засунув в неё все версии подписчиков, придав событиям художественную форму, заплатив за работу одному знакомому писателю.

Главным героем бестселлера стала девушка, рассказывающая о своём путешествии в блоге и ставшая участницей расследования. Верные подписчики помогали ей с версиями, спорили и тем самым помогали отыскать преступника.

Парень постарался на славу и за кругленькую сумму превратил безликие цифры статистики в героев, строящих формулу расследования. Назвала объёмный томик «В прямом эфире» и упомянула, что всё происходящее в книге основано на реальных событиях, а герои – собирательный образ по причине невозможности перечислить всех участников блога поимённо. Нужно ли говорить о том, что бесплатная электронная версия разлетелась миллиардными тиражами, и это привлекло ещё больше подписчиков в мой блог?

Вещество безвредно для человека, потому что жило в нём лишь некоторое время, зато эффект идеальный. И фермы по выращиванию молекул не должны быть огромными, в отличие от прибыли, что получит воротила. Достаточно крошечного контейнера и трёх минут, чтобы заполнить «Синоби» Межгалактический крейсер среднего типа. В безвоздушном пространстве субстанция не живёт. Но самое интересное даже не это, а возможность выращивания и изучения газа в пиратских лабораториях. Сие сулило чёрному бизнесу нехилые возможности.

Что до «Ниндзя», то после посещения планеты он буквально преследовал меня повсюду. Настиг и здесь.

Выводы?

Во-первых, создана принудительная герметичность флаера, а такое возможно лишь из кабины пилота. Затрачены средства на замену специалиста или оплату услуг действующего. Либо изначально в рейс вышел не принадлежащий космопорту борт.

Во-вторых, в кислородной среде «Ниндзя» агрессивен. Он хочет выжить, потому и пытается занять укромное местечко внутри человеческого организма, сохраниться, как делал это под коркой родной планеты, куда доступ кислорода ограничен. Но те, кто достал нас из кабины, – а они точно были, раз я лежала под солнышком, – имели специализированную экипировку, что весьма начётисто для простых грабителей или похитителей. Тут задействованы серьёзные люди, если не взять выше и не заподозрить организации.

В-третьих… И сказанного уже достаточно, чтобы осознать проблему.

Итак, из неприятностей – пульсирующая боль в затылочной части, исчезло обоняние, я вляпалась в игру третьих лиц.

Из положительного – я всё ещё жива и вполне могла пользоваться другими органами чувств. Например, слухом, и он не постыдился уловить какофонию смачной человеческой брани первых двух очнувшихся – Павла и брюнетки, которую узнала по тяжёлому низкому голосу.

Впрочем, пардон, ошибочка вышла! С обонянием оказалось тоже всё в полном порядке: ведь я уловила сейчас лёгкий запах пота, исходящий от Павла. Хм. А когда мы с ним встретились в космопорте, от него исходил тончайший аромат невероятно модных земных духов. Вопрос: сколько времени прошло с момента нашей отключки? Ответ очевиден.

Ладно, получалось трава и земля, на которых я лежала, ничем не пахли. Стоп! Они издавали аромат, но тонкий. Пожалуй… Так пахнет возле фонтана в полуденный день. Птицы бодрствовали и вели перекличку – нас окружал лес, который тоже не издавал ароматов. Именно так, по моим представлениям, выглядел рай: стерильность и ласковое солнышко – чего ещё нужно спасённым?

Но это однозначно не райские кущи, хотя бы потому, что там, в обиталище блаженных и счастливых, настолько смачно люди не выплёвывают отборные непечатные слова и не связывают их в цветистые предложения, разбавляя конструкцию предлогами. Но зато такой способ выражения позволял доходчиво, ёмко описать одновременно состояние здоровья этих людей, отношение к окружающей благодати и собственную точку зрения на положение вещей во Вселенной, и смачно положить всё, что найдётся на весь технологический прогресс, который подвёл.

Первым бурную деятельность развёл Павел – его изначально не накрыла острая тошнота как брюнетку. Одноклассник пребывал в безмолвном поиске чего-то такого, что я увидеть не в состоянии, но его тень сквозь прикрытые веки мелькала довольно резво.

Девушка очень быстро вернулась из ближайших кустов и злилась, от того твердила себе под нос проклятья. Её не устраивала глухота к её призывам подкожных чипов связи. Но она невероятно быстро справилась с душевной травмой и вместе с Павлом зашустрила по поляне в поисках чего-то для них важного в сохранившейся ручной клади. О важности я узнала почти сразу, потому что оба очнувшихеся комментировали свои действия. Они искали автономные приборы, находили и разочарованно бросали в пустоту, что они не работали.

Прошла минута – другая, Павел стал трясти меня за плечо и бить по щекам, а девушка, судя по издаваемому ею шуму неподалёку, обнаружила в вещах нечто интересное. Я же про себя в который раз отметила, что уцелевшая ручная кладь – лучшее, что случилось на Паксидее.

Итак, из услышанного от этих двоих: произошла авария, есть выжившие. А точнее выжили восемь человек. О трупах – молчок. Но кто знает, может они всё же есть? Ещё в салоне флаера я поняла, что брюнетка не будет падать в обморок при виде мёртвых. Скорее она констатирует при личном желании, что кто-то скончался и продолжит суету. Констатации нет – значит, трупов нет? Или всё же возможны варианты?

Нет, Павел подтвердил, что пассажиров восемь и все живы.

Хм. Выжили восемь, а где остальные? По лесу размётаны, а нам повезло уткнуться лобиком в полянку и при этом никаких повреждений? Ну, про меня-то что говорить – я под действием вещества, а вот Паша и девица живее всех живых.

Павел будто бы подслушал мои мысли и выдал предположения на собственный лад, но довольно смачно, в высшей степени неделикатно. И если всё так, как он озвучил, то уже сейчас могу констатировать: дело – дрянь. Почему? Ответ прост, как яйцо на сковороде: нас похитили, оставили жизнь и свободу передвижения, чтобы мы стали участниками некой схемы.

О схеме поведала брюнетка, вступив в разговор с Павлом и продолжая шарить по поляне – в настоящий момент я слышала её тяжёлое дыхание возле своей головы и шуршание в недрах поклажи. По всей вероятности, сейчас она погрузила руки в мой рюкзак.

Ох! Неприятные у меня предчувствия, но выводы, пусть и напрашивались сами собой, даже из услышанного, всё равно преждевременны. Мало установить схему, нужно установить причину, устранить её и только тогда найти выход из проблемы. Но Павел и брюнетка продолжили развивать тему и строить предположения на собственный лад. Ну и пускай. Как говорится: чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало.

Павел добудиться меня так и не смог, хотя всё моё естество кричало и вопило, чтобы он продолжал и не сдавался. Поняв, что я дышу самостоятельно, принялся помогать кому-то из мужчин. Павел интересовался его состоянием здоровья. Речь у очнувшегося была осознанной, а голос – бархатным.

Брюнетка попыталась растолкать Каторжника, которого она окрестила Хмурым здоровяком. В коротком разговоре с Павлом они распределили обязанности по приведению остальных людей в чувства, пока пришедшие в себя с громкими неприятными звуками в ближайших кустиках извергают всё завалявшееся в желудке. Выходило, что клеймёный тоже очутился здесь, и сделанная инъекция подействовала на нас обоих одинаково.

Моментально вспомнились глаза парня, его руки. Снова услышала аромат его кожи. Всё было невероятно родным, пусть и прочно забытым. И не понятно, сколько времени потребуется, чтобы, поковырявшись в завалах прошлых событий, припомнить все обстоятельства нашей встречи. Странно, что тело, сердце и подсознание среагировали на этого отсидевшего убийцу, как на что-то безопасное, а память никак не желала подкидывать варианты. Вот пустота и всё тут!

Незнакомцы вокруг меня стали поочерёдно оживать. Парами – что невероятно само по себе даже для «Ниндзя», и меня сразу начали терзать смутные сомнения, но их можно развить в изложении нового романа, а пока придержу при себе, высказав предположение, что укрощение туманной органики и перевод в новое качество всё же состоялось. И ещё одна пометка для запоминания: идеальная синхронность сама по себе мало реалистична и особенно для человеческих существ, и потому не в этом ли состояла уникальность момента для «Ниндзя»?

Пассажиры стонали, затем слышались шлепки о землю, что свидетельствовало о том, что вертикальное положение давалось с первого раза не всем. Всего, по моим подсчётам, нас было: трое девушек и пятеро мужчин.

Если измерять количество относительно пришедших в себя шкалой оханья, то всего очнулось шесть человек, а двое – я и Каторжник – находились в отключке. Вернее: я просто двигаться не могла, а насчёт уголовника не уверена. Судя по звукам, доносившимся до меня, некоторым из пассажиров пришлось забраться в кусты и отдать проглоченную ранее пищу природе не самым приятным способом.

С ворчанием вернулись двое, что очищали желудок.