Превратности судьбы

Я показала.

Он спрашивает: «Где бочки у тебя?»

А тогда в магазин поступали бочки с копченой колбасой, залитой говяжьим жиром. Они были весом по двести килограммов и по сто.

Он посмотрел на эти бочки и говорит: «В накладной написано: бочка двести килограммов, а получила ты сто. Минусуй эту сумму и у тебя все сойдется».

В общем, отчиталась я очень хорошо. Как оказалось не одного продавца тогда таким образом «нагрели». Кто-то заплатил, кого – то посадили, а мне крупно повезло, что на контрольную ревизионную проверку приехал сам директор ОРСа.

Представительный мужчина, еврей по национальности. У него было две дочки, одна по имени Жасмин, а вторую не помню, как звали, тоже название цветка какого-то. Сын у него недавно родился и имя ему дали Изюм. Самого же папу величали Перец. Вот такая еврейская семья. Он, наверное, представил на моем месте своих девочек и понял, чем это может для меня закончиться. У него душа за меня заболела. Я благодарна ему до сих пор, он глубоко порядочный человек.

Вот так я отработала первый месяц в своей жизни. Сама не знаю, как на такую ответственную работу решилась.

Столовая

Когда вернулась продавщица магазина из отпуска, меня пригласили временно заменить официантку в столовой, там я работала дольше.

Помню, в столовой поваром трудился китаец, все его звали Вася. Очень вкусно готовил, и такой мужчина был доброжелательный. Как-то даже пытался научить меня готовить свои национальные блюда.

В столовой произошла очень смешная история. Как-то раз приезжает бухгалтер из Соленого на Времянку с проверкой. Пожилой мужчина, строгий.

Говорит: «Можно у вас покушать?».

«Что бы вы хотели?», – спрашиваю его.

Роскошных яств не водилось, но несколько дежурных блюд всегда было, и первые и вторые.

«Я бы борща поел», – отвечает.

Повар Вася, конечно постарался. Борщ получился наваристый. Принесла я проверяющему тарелку, поставила перед ним на стол, отошла в сторонку.

Вдруг он кричит: «Подойдите сюда! Зовите быстро повара!».

Зову Васю, он перепугался, прибежал немедленно.

Бухгалтер орет: «Смотрите, что вы подаете, это же таракан плавает!».

Вася аккуратно поддел ложечкой таракана, положил в рот и, причмокивая, его съел.

А проверяющему говорит: «Это не таракан. Это лук жареный».

И такую потешную гримасу состроил в мою сторону, что я чуть не расхохоталась. Тому ничего другого не оставалось, как съесть этот борщ. А тараканов в столовой было видимо невидимо.

И еще произошел один забавный эпизод. Обедать к нам приходили рабочие с лесных делянок. Там много людей работало разных национальностей. Появились среди них не то таджики, не то узбеки, невысокие, черненькие, смуглые. Плохо говорили по-русски.

Один из них говорит: «Мы хотим кушать маленький кругленький, как его фамилия не знаем».

Оказалось, что они хотят заказать биточки, только не знают как их фамилия. А я, как только вспомню об этом, начинаю улыбаться, мне смеха хватило на целый день. Такая хохотушка была.

В столовой часто появлялся еще один интересный персонаж. Немолодой мужчина из столичных интеллигентов, еврей по национальности. Он работал возчиком. Привозил продукты с базы в столовую на лошади, запряженной в телегу. Когда он заходил в столовую, то всегда здоровался с нами особенным образом: «Вас приветствует единственный в Советском Союзе еврей, который не имеет должности».

Маша

Китаец Вася женился на русской женщине с ребенком. У его жены была дочка Машенька, лет четырнадцати, наверное. Уже тогда было видно, что из нее получится редкая красавица, одна коса чего стоила, длинная, толщиной с мою руку. Как-то летом поехали они покупать поросят в Иркинеево. Я там раньше училась в школе. Меня звали с собой, но мне надо было папе помогать на строительстве дома, у него еще нога болела. К ним присоединилось еще человек пять-шесть из молодежи, кто верхом на лошади, кто на велосипеде.

Вернулись без Маши. Машенька утонула в горной речке Иркинеевке.

Стоял жаркий день. Ребята решили в устье этой реки выкупаться. Когда Маша начала тонуть, парнишка, который рядом с ней купался, пытался ее вытащить. Но она потянула его за собой, судорожно вцепившись в него руками, и ему пришлось отодрать от себя ее руки. Иначе погибли бы оба. А схватить Машу за косу он не догадался. Так ее на глазах у всех и унесло быстрым течением.

Вася нам сказал: «Я на работу не выйду, пока мы Машу не найдем и не похороним».

Он ушел с работы, нашел всех китайцев, которые там жили, их было человек десять и они все занимались поиском тела Маши.

А нашли и вытащили его уже на двести километров ниже по течению в Ангаре, потому что Иркинеевка в Ангару впадает. Там недалеко находится станция Стрелка, так вот немного не доезжая до нее, так далеко Машу унесло.

В столовой я проработала до середины сентября, пока не вернулись из отпусков постоянные работники. Потом в столовую пришел работать помощником повара еще один китаец. Они вдвоем с Васей быстро готовили, очень быстро и вкусно. Народ был доволен. Моя память сохранила очень хорошие воспоминания об этом времени.

Саар

Не смотря ни на что, я с благодарностью вспоминаю годы, проведенные в Сибири. Нас окружали люди с высоким уровнем культуры. Очень комфортно было жить среди них.

Помню одного эстонца, его звали Саар. Это был представительный мужчина лет пятидесяти, двухметрового роста, очень загорелый, с чудесной белозубой улыбкой. Редкая смесь мужской брутальности и интеллигентности. Тоже политический ссыльный, как и мой отец. Скорее всего, в Эстонии он работал в сфере культуры или искусства.

Саар был хорошим рассказчиком, несмотря на то, что говорил на ломаном русском языке. Он умел подобрать правильные слова, точно и выразительно передавать свои мысли. Саар много рассказывал о своих детях, оставшихся в Эстонии: дочь пела в оперном театре, сын танцевал в балете. Жена тоже чем-то занималась в высоких сферах.

Саар дружил с моим отцом, и отец пригласил его к нам в гости на свой День рождения. У отца был юбилей, ему исполнилось пятьдесят лет. Мы сидели за столом, и речь зашла о танцах. Я спросила Саара, не знает ли он, что это за танец такой «рок-н-ролл». Где и услышала-то это название? Саар вызвался мне его показать. Он вышел на свободное место в нашем маленьком домике и принялся так лихо отплясывать рок-н-ролл под собственный аккомпанемент, что отец, испугавшись, что дом рухнет, прекратил урок танцев. А танцевал Саар виртуозно.

Он часто покупал в магазине рыбу. Тогда треску или горбушу привозили в бочках по сто или по двести килограммов в рассоле. Саар покупал пару килограммов, мыл рыбу, резал на куски и ставил в чугунке вариться на печку-буржуйку поближе к трубе, где было не так горячо на целый день.

Вечером он съедал эту рыбу вместе с костями. Однажды отец спросил его, как он управляется с рыбьими костями, и Саар дал нам попробовать приготовленную таким способом рыбу. Оказалось, что кости становились совершенно мягкими, вываривались до состояния рыбной мякоти.

Саар показал нам свои зубы, они были белые и крепкие и сказал: «У меня на родине в Эстонии у всех зубы остаются такими до старости благодаря тому, что мы едим рыбу с костями. В костях много кальция и фосфора».

Саар, как и все ссыльные, работал в лесу на лесозаготовках. Однажды он предложил съездить за ягодами на рабочей машине. Сказал, что недалеко от лесной делянки, где он работает полно ягод.

Мы отправились вчетвером, Саар за рулем в кабине, а мы втроем, я и еще две знакомые женщины – в кузове.

Приехали мы в лес, прошли лесную делянку, Саар сказал: «Стойте здесь».

А впереди перед нами открылся живописный вид на большущую зеленую поляну с ровными очертаниями, заросшую травой и невысоким кустарником. Нам захотелось броситься туда, лечь на зеленую сочную траву.

Но Саар взял увесистый камень и бросил его в центр поляны. Оказалось, что то, что мы издалека приняли за поляну, на самом деле – огромный глубокий, заросший деревьями котлован, с удивительно ровными краями. А кустарник оказался верхушками деревьев, росших на дне этого котлована.

Мы долго слышали звук эха, как в горах от падения камня, а потом увидели, как зашевелились ветки в котловане, там внутри что-то ожило, зашипело, зашуршало, зашевелилось. Оказалось, что котлован сплошь заселен змеями, потревоженные, они сплетались огромными клубками, шевелились и шипели, переползая друг через друга.

Мы в ужасе отшатнулись.

Саар сказал: «Не бойтесь, наверх они не вылезут. Но не дай Бог оказаться внутри ямы!».