Превратности судьбы

Мы с мамой долго ехали в поезде, недели две примерно. Наконец добрались до Красноярска. Из Красноярска в поселок Соленый два раза в неделю ходил пароход «Товарищ». Мы купили билеты на пароход и поплыли сначала по Енисею, а потом по Ангаре. Пароход шел еще недели две, очень медленно, потому что против течения.

Всего от Карелии до Сибири больше месяца добирались. Приехали. Остановился пароход. Объявляют: «Поселок Соленый, леспромхоз «Ангарский».

Мы с мамой сошли с трапа парохода и ступили на бревна, которые под ногами «ходуном ходили», потому что лежали не на земле, а плотно прижатые друг к другу, плавали на воде. От парохода до берега по этим бревнам надо было пройти метров пятнадцать-двадцать, и чтобы это расстояние преодолеть, требовалась немалая ловкость.

На берегу рабочие лесосплавом занимались. Но вдруг все остановилось, замерло. Мы почти физически ощутили на себе их пристальное внимание. Мужики смотрели, что там такое женского пола на горизонте появилось, кто это с парохода сошел. Нечасто видимо гостьи эти места посещали.

Как оказалось, наш приезд был единственный случай за многие годы, когда жена добровольно отправилась в Сибирь к месту ссылки мужа, чтобы разделить с ним всю тяжесть наказания. Других декабристок тогда в тех краях не бывало.

Пожитков с собой мы взяли немного, один чемодан и сумку. Осторожно, с непривычки широко балансируя руками, пошли по бревнам. Какой-то мужчина направился к нам навстречу, взял сумку и чемодан, помог выйти на берег. Мы смотрим, отца нет. В письме он обещал нас встретить.

По дороге, ведущей с берега, поднялись на довольно высокую гору, оттуда открывался вид на поселок Соленый: всего одна улица, по обе стороны стоят одинаковые бревенчатые одноэтажные бараки. Невеселый пейзаж.

Видим, к нам навстречу быстро шагает мужчина.

Мама обрадованно сказала: «Это отец идет».

Она его по походке узнала. Отец подошел к нам. Он был одет в сильно изношенную, старую одежду.

«Ну, что же, теперь нам надо еще шесть километров добираться пешком до Времянки», – сказал отец.

Мы отправились дальше. К счастью, когда вышли на лесную дорогу, машина остановилась, грузовик. Мы кое-как разместились в кузове и нас довезли до Времянки.

Во Времянке отец привел нас к общественной бане и сказал: «Пока остановимся здесь. Это лучше, чем в мужском общежитии в углу за шторкой из простыни ютиться, где мне сначала выделили место. Я подумал и решил, что это не годится и попросил разрешения у бригадира занять комнату отдыха в бане».

Баня была бревенчатая, как и все остальные дома в поселке, небольшая, одновременно в ней могли мыться три-четыре человека. Слева от бани находилась пристройка, а в ней – крохотная комната отдыха. Вот в ней нам и предстояло жить. Отец там уже кое-что подготовил. Смастерил спальные стеллажи у стенки, столик сделал.

«Пока придется вот здесь пожить», – говорит, – «а там – посмотрим».

Отец сделал перегородку в моечной, там получилось небольшое помещение для раздевалки. Вход был общий. Когда баню топили, в нашей комнате от жары невозможно было находиться. К счастью топили ее не каждый день. Никто из ссыльных не роптал, что мы комнату отдыха заняли, люди понимали безвыходность нашей ситуации.

Времянка

Поселок ссыльных Времянка располагался в тайге и состоял из двух больших одноэтажных бараков, в которых жили преимущественно мужчины, магазина, бани и столовой. В одном из бараков пару комнат, занимали женщины-литовки. На Времянке большая часть обитателей состояла из политических ссыльных, уголовников было значительно меньше. Жили в бараках все вместе и политические и уголовники, но держались каждый своей компании.

Уголовники, конечно, сильно отличались манерой поведения, фиксами, татуировками и тем, что трудиться не любили. У политических отпечаток интеллигентности на лицах был слишком очевиден.

Работали все в лесу на лесозаготовках, получали зарплату. Отмечались в администрации в Соленом раз в месяц. Свободно перемещались в определенном периметре. После тюрем и лагерей ссылка была послаблением. Побегов не совершали. Да и куда бежать без паспорта, если на тысячи километров вокруг тайга?

На баржах и пароходах летом три месяца в году завозили товары первой необходимости и продукты в магазин на всю долгую зиму, пока реки были открыты. Самолеты над нами редко пролетали, не было поблизости ни аэродромов, ни аэропортов. Дороги зимой прокладывали по берегам рек, потому что из-за быстротечности воды даже самой холодной и морозной зимой, вода на середине Ангары не покрывается льдом.

Весной, когда на Ангаре шел лом льда, толстые льдины в местах раскола поднимались в ледяные пробки на шесть-восемь метров в высоту. Это было великолепное зрелище. Огромные глыбы льда способны снести на своем пути всё, что находится вдоль берега. Лед сначала начинает резко трещать, а затем, подхваченный водой, медленно движется вниз по течению. С каждой минутой скорость движения больших и мелких льдин нарастает. Большие ледяные глыбы бьются о ледяные берега, отчего возникает невообразимый грохот, его слышно не только в Соленом, но даже на Времянке.

Поселок окружает суровая, величественная природа, в ней ощущаются сила и мощь невероятные. В тайге часто встречаются хвойные деревья непривычных для нас пород: кедры, лиственницы, пихты. Перед тайгой тянутся лесные полосы ольхи, рябины, ивы и заросли кустарников можжевельника, шиповника, жимолости и багульника. Лес постепенно переходит в труднопроходимую вековую тайгу. Когда мы с мамой плыли на пароходе «Товарищ», то восхищенно любовались красотой природы на берегах рек Ангары и Енисея, сплошь покрытых тайгой. На вершинах гор там растет густой порослью светлый лишайник.

Климат в Сибири континентальный, по-настоящему суровый. Зима, начинаясь в сентябре, заканчивается в мае. И если уж началась зима, то никаких оттепелей не жди, будет стоять мороз. Лето тоже если устанавливается, то никаких капризов погоды – жара градусов до тридцати.

А сколько комаров и мошкары летом! Это что-то жуткое! Без специальной сетки никуда не выйдешь. Наденешь нарядное платье, но обязательно с длинными рукавами, а на голове – москитная сетка. Репеллентов там тогда не было. В пасмурную погоду тучами мошкара вьется. Укусы мошкары болезненные, у комара не такие злые. Несколько дней опухоль и зуд от укусов не проходят. Мошки набьются везде и в глаза, и в уши, и в нос, а в туалет как ходить?

В прошлые века даже такой способ казни в Сибири применялся к неверным женам: их голыми привязывали к дереву в лесу, а через день-два забирали бездыханное тело.

Удивительные люди

В первый год после депортации условия для ссыльных были особенно тяжелыми. И одинокие люди и семьи были насильно вырваны из привычной среды и привычного климата.

Имущества практически никакого с собой взять не могли, жилья не было, питание скудное, многие к тому же не знали русского языка.

Туда прибывали люди самых разных национальностей: немцы Поволжья, прибалты, украинцы, белорусы, поляки, китайцы.

Смертность в первый год ссылки была максимальной. Затем те, кому удавалось выжить, понемногу осваивались, строили жилье, обзаводились огородами, постепенно складывались отношения с местными жителями из окрестных деревень. Ссыльные часто женились на местных деревенских женщинах. Сибиряки относились к политическим с уважением. В Сибирь ведь никто добровольно и с любовью-то не ехал, а ссыльные в основном были люди хорошо образованные, с широким кругозором.

На следующее утро после нашего приезда мы с отцом отправились в магазин. Нам навстречу попадается пожилой седовласый мужчина, с явно незаурядным лицом, интеллект ведь не спрячешь, вежливо кланяется отцу, здоровается.

Я спрашиваю: «Кто это такой?».

Отец отвечает: «Известный ученый из Москвы», – называет его имя.

Дальше идем, встречаем еще одного солидного мужчину, на лице интеллигентность большими буквами написана, он тоже вежливо раскланивается с отцом.

«А этот человек в прошлом – директор одного из московских театров», – сказал отец.

Его слова поразили меня до глубины души, мысленно я удивлялась: «Как могли оказаться здесь эти интеллигентные, образованные люди, занимавшие высокие посты и должности? Почему их знания, способности, таланты оказались не нужными стране?».

Мне как человеку новому в Сибири сразу бросилась в глаза и накрепко врезалась в детскую память удивительная культура живущих там людей. Я еще не знала тогда, что в Красноярском крае в ссылке находилось множество известных деятелей науки, культуры и искусства.

Они оказали огромное влияние на развитие Сибири, способствовали распространению культуры и просвещения. Многие из них нашли себе здесь кто новую родину, а кто – могилу.

Когда мы пришли в магазин, отец познакомил меня с продавщицей, пожилой литовкой по имени Рута.

Он сказал ей: «Это моя дочка, она с матерью ко мне жить приехала, будем обустраиваться здесь».

Помню, что продавщица плохо говорила по-русски, но приветливо мне кивнула.

Народ в магазине не толпился. В очереди не «дышали друг другу в затылок», а стояли свободно. Без очереди никто не лез.

Иркинеево

Мне надо было продолжить учебу в восьмом классе. Школы-восьмилетки поблизости не было. Восьмилетка находилась в двадцати двух километрах от Времянки в Иркинеево.

Старинная сибирская деревня Иркинеево располагается на полуострове. С трёх сторон он омывается Ангарой и маленькими эвенкийскими речками Ильчимо и Иркинеевкой.

По местной легенде лет триста тому назад небольшое поселение в этих местах основал тунгусский вождь Иркиней. Потом уже здесь появились русские. Сначала эти края открывали и осваивали добровольцы, устремившиеся сюда в основном за пушниной. Сюда охотники-эвенки привозили «мягкое золото Сибири» – пушнину, а потом сплавляли её дальше по Ангаре, в русские селения и города.

Иркинеево деревня довольно большая, там находится магазин, школа и молочная ферма, где работает большая часть жителей, приемный пункт сельхозпродукции.

Мало кто из деревенских жителей держал тогда скот, но у некоторых была пашня, сажали огороды, на которых выращивали картошку, капусту, лук, морковь.

Через тайгу из Времянки в Иркинеево вела неширокая грунтовая дорога. Машины по ней не ходили. Проехать можно было только на лошади, в санях зимой и на телеге летом.