Честью гордые. Пушкин, декабристы и сказочная Сибирь

Переезд в Северобайкальск дал небольшую передышку в болезнях. Но пошла полоса неудач на работе. Приходилось менять место за местом, но склоки, интриги, зависть и злоба немедленно срывали меня со следующего места работы в никуда. Затем снова болезни, потеря крови, больница. Стали приходить сны. В больнице произошла встреча с девушкой, которая объяснила мне сущность этих снов и рассказала о своем сне. Перед укусом энцефалитным клещом она видела сон, будто сидит она в парке на скамье, и из-под ног выползает большая зеленая гусеница. Когда она заболела после укуса и лежала в клинике, отец пришел проведать ее. Она спустилась в парк и села на скамью. И вдруг увидела большую зеленую гусеницу под ногами. Картина навела на мысль о предопределенности жизни. «Пусть так, – думала я, но зачем-то я осталась жить, когда упала под колеса автобуса, когда почти получила заражение крови, когда невыносимая боль от воспаления тройничного нерва не давала мне покоя многими сутками. Значит, есть какой-то смысл в моей жизни. Что-то я должна еще сделать. Но что?» Жизнь продолжалась. Из Сочи приехала Альбина, чтобы поддерживать меня в трудные минуты, сохранить оптимизм и веру в будущее. Ее случайный выбор места жительства, куда она попала пальцем на карте с закрытыми глазами, куда прилетела самолетом из Улан-Удэ в то время, когда они месяцами не летали из-за пожаров, где в один день она нашла работу и улетела вечером обратно, похож на сказку. Но зеленый свет сопутствовал ей все время, когда ее дорога вела к моему дому. Наши пути пересеклись, чтобы уже никогда не расходиться, несмотря на разделяющие нас расстояния.

Перестройка пришла неожиданно. Она взбудоражила, принесла кучу нового в нашу повседневную запланированную жизнь. Наши дети учились на наших спорах, размышлениях, разговорах о бригадном подряде, новом подходе к жизни, блестящем будущем. Мы воспрянули духом. Захотелось творить. Моя бурная жизнь выплеснулась на страницы местной газеты статьями о настоящем и полезном деле – смене системы управления. Горбачев, сам того не ведая, вел страну по дороге, предсказанной Пушкиным. И путь этот был верен и рассчитан с точностью до месячных планов. Остались доклады, программы, разработки институтов, труды А. Д. Сахарова доказательством правильности выбора. Все было в порядке, пока не кинули зеленое яблочко – прекрасный капитализм в общественную почву России. Тот, кто повернул сознание народа на частную собственность, многого добился для себя. Еще предстоит узнать о крупномасштабных операциях по сбыту высококачественной российской продукции за рубеж. В течении одного-двух лет были вывезены все запасы России. Сделав на этом первоначальный капитал, великие умы стали богаче любых королей и магнатов. Но жажда приобретения толкала на новые дела. Отставлена аренда, слишком долго придется ждать имущества. Надо урвать быстро. Приватизация, метко названная народом «прихватизацией», прошла как по маслу. Заполучив желанные доллары, необходимо было выйти в мир, чтобы скупить и его. За чем дело стало? Международный валютный фонд к вашим услугам. Нужно создать такую систему, чтобы никто ничего не понял. Пожалуйста. Налоговая политика, фонды и льготы, свободные зоны и так далее. Простор деятельности для предприимчивых и наглых. А народ? Плевать на народ. Кто выживет, тот пусть живет. Кто помешает – уберем. Все вам пожалуйста: свобода слова для внедрения секса, проституции, наркотиков, криминала. Чтобы не было умных – обучение платное. Чтобы не было здоровых – медицина платная. Чтобы не возникали – экстрасенсы и черная магия. И пошел гулять князь тьмы по городам и весям необъятной России. Дошло до того, что все жители страны добровольно сели в тюрьму, огородив себя в квартирах решетками с первого по шестнадцатый этаж. Разорвали матушку-землю нашу русскую на кусочки, унизили советский народ до совков, которые годятся только под мусор. Об одном забыли эти мелкие людишки, набивая свои карманы, что князь тьмы изначально был светлым. И его терпению может прийти конец. Ведь не зря Михаил Врубель писал своего Демона тоскующим и думающим. Не может быть тьмы без света, как и света без тьмы. И не понять им, несчастным, почему вдруг вопреки всем раскладкам к власти приходят те люди, которым они уготовали смерть, забытье и изгнание. Почему светятся они сильнее солнца, и светом тем озаряется пространство не только в России, но и на всей планете. И несут они чистоту своих помыслов в мир, сгорая на костре инквизиции, как сгорела Жанна д’Арк из-за любви к своему отечеству, оставшись жить на века в памяти народной.

Перестройка открыла мир. Смутное желание знать английский язык, способности к его изучению привели меня на первое собрание энтузиастов, мечтавших создать в Северобайкальске клуб иностранных языков. Надо быть ненормальным, чтобы четыре раза в неделю после работы, оставив домашние дела и детей, мчаться на курсы и зубрить английский в любую выдавшуюся свободную минутку. Но большое начинается с малого. Взлеты и падения, сотрудничество и предательства, сочувствие и злоба, поддержка и равнодушие, все переплелось в человеческих взаимоотношениях на этом большом пути. Дорога вывела на организацию детских олимпиад. Сначала просто по английскому языку, затем по экологии на английском языке среди школ Байкальского региона. Проведя значимое мероприятие и получив в награду интриги, склоки и грязь, я потеряла путеводную нить. Но швейцарец Жульен Пинье из вручил фотоаппарат и направил по пути изучения своего края. Желание участвовать в экологическом движении Северобайкалья привело меня в выборную кампанию депутатов местного самоуправления. Ноосферные игры будущего заставили задуматься.

Две точки для крепления тетивы были определены.

Байкальск и Северобайкальск. Тетива натянута.

3. «Я к вам пишу…»

Сквозь сон я слышу звонок телефона. В комнате появляется мой сын, он несет мне телефон. Беру трубку и слышу шум и треск. «Антоновна, Антоновна,» – еле-еле сквозь расстояние пробиваются слова. «Да, я Антоновна, – отвечаю я и робко спрашиваю, – может быть, вам нужна не я, а моя сестра? Вы скажите все, что хотите, я ей передам.» Шум прекращается, связь обрывается. Я кладу трубку и вдруг вижу, что телефон уже не красный, домашний, а черный, рабочий с автоответчиком. Включается громкоговорящая связь, и я становлюсь свидетелем разговора двух незнакомых мне людей, мужчины и женщины. Она заливисто смеется и спрашивает: «Ты сказал ей? Ты ей все сказал?» – " Что я могу ей сказать? – отвечает степенно мужчина и добавляет, – Ну хорошо. Первый город Тобольск». Я просыпаюсь.

Итак, дорогой Александр Сергеевич, я прошу выслушать меня.

Это звучит также неправдоподобно, как и то, что суеверный в наши дни значит верящий в необычные явления, а в ваши дни это было как раз наоборот, об этом написано в учебнике по спиритизму. Я расшифровала ваши сказки, любезный, а подсказка мне во сне по телефону в вашем разговоре, как я понимаю с Марией Волконской, завел меня в непроходимые Сибирские дебри и попутно в помойную яму Интернета. Я думаю, вы правы, избрав эту формулировку, чтобы до меня дошло быстрее. Тобольск действительно первый город. Первый город не только для первопроходцев освоения Сибири, но и первый город в книжке, где я нашла наконец царевну-Лебедь! Она оказалась ни чухонкой Боратынского, ни татаркой, она – бурятка! Ай да Пушкин! Спасибо за подсказку. А смех Марии так завлекателен, она смеется так, как звенит колокольчик. Боже, но как вы заставили меня трудиться! Я не говорю о труде физическом, я говорю о работе мозга. Мне казалось, что никогда не смогу я осилить ТАКУЮ информацию! Теперь все понятно, все более-менее раскладывается по полочкам в моей голове. Странно, что я в состоянии переработать все эти сказки. Честно сказать, я вам не завидую. Получить знания в тринадцать лет, чтобы они потом грузом висели на загривке! Увольте, слава Богу, судьба спасла меня от этого. А ваши тринадцать лет мало кем замечены. И уж совсем как можно было не заметить, что на шестнадцатом году появилось эпическое стихотворение «Городок», когда после двух лет развлечений вам пришлось засесть за работу, чем, сказать по правде, вы были очень довольны.

«Но слава, слава богу!
На ровную дорогу
Я выехал теперь;
Уж вытолкал за дверь
Заботы и печали,
Которые играли,
Стыжусь, столь долго мной,
И в тишине святой
Философом ленивым,
От шума вдалеке,
Живу я в городке,
Безвестностью счастливом.» (1)

Но не стихами была забита ваша голова. И стихи, и проза составляли столь малую толику ваших дум, что вы рискнули вставить слова, столь непонятные читателям:

«Мир вечный и забвенье
И прозе и стихам!
Но ими огражденну
(Ты должен это знать)
Я спрятал потаенну
Сафьянову тетрадь.
Сей свиток драгоценный,
Веками сбереженный,
От члена русских сил,
Двоюродного брата,
Драгунского солдата
Я даром получил.
Ты, кажется, в сомненье…
Нетрудно отгадать;
Так, это сочиненья,
Презревшие печать.» (1)

А уж некоторым из нас, бросившимся на добычу денег любым путем, совсем непонятно, как можно написать такие строки, а тем более так жить:

«Смотрю с улыбкой сожаленья
На пышность бедных богачей
И, счастливый самим собою,
Не жажду горы серебра,
Не знаю завтра, ни вчера,
Доволен скромною судьбою…» (2)

При этом ненавязчиво напоминая читателям о важности философических трудов, которые стоят выше музы:

«Вот кабинет уединенный,
Где я, Москвою утомленный,
Вдали обманчивых красот,
Вдали нахмуренных забот
И той волшебницы лукавой,
Которая весь мир вертит,
В трубу немолчную гремит,
И- помнится – зовется славой, —
Живу с природной простотой,
С философической забавой
И с музой резвой и младой…» (2)

Впрочем, для меня уже давно ясен смысл намеков, с того самого дня, когда философические таблицы открылись со страниц журнала «Миг», по материалам Архива Кутейниковых. (3)

С одной стороны, хочется жить, как все. С другой стороны, тяжесть славы давит, чаще надоевшая до мозга костей. Но есть еще и третья сторона, закрытая от всех, самая важная для себя: Великая Тайна Бытия. Великая Тайна Бытия, где нет ни поэзии, ни прозы, ни врагов, ни друзей, ни завтра, ни вчера. И надо суметь остаться живым Пушкиным и донести миссию до потомков, при этом воспеть русский язык и заставить поверить, что главное – это поэзия жизни, любовь. Чтобы потомки не сидели с логарифмической линейкой или калькулятором и не высчитывали, где, что и как зашифровано. Чтобы пели песни детям, читали сказки внукам, признавались в любви ровесникам вашими стихами и помнили обыкновенного человека, как помнят родственников. Да, задачу вы задали потомкам, сложнее, пожалуй, не придумаешь. А письмо Левушке бесподобно. Прошло всего лишь 178 лет с того дня, когда оно написано, а лучше написать своему младшему брату невозможно. Сегодня я попросила бы разрешения напечатать его большим тиражом и сделать настольной брошюрой для молодежи. В письме есть все, в чем нуждается сегодня молодое поколение. «…Никогда не принимай одолжений. Одолжение чаще всего – предательство. – Избегай покровительства, потому что это порабощает и унижает… Если средства или обстоятельства не позволяют тебе блистать, не старайся скрывать лишений; скорее избери другую крайность: цинизм своей резкостью импонирует суетному мнению света, между тем как мелочные ухищрения тщеславия делают человека смешным и достойным презрения…» (4)

Я хотела бы оставить молодежи часть своей души, именно поэтому с головой ушла в экологическую просветительскую работу. Мне казалось, что нет ничего полезнее, чем показать молодым дорогу к спасению. Легко давать советы, но идти по этому пути в одиночестве не просто трудно, а невыносимо трудно, я понимаю вас. Хотя мне понятно также и то, что сделать того, что было сделано вами за недолгую жизнь, было бы невозможно без истинных друзей. Сегодня, когда я читаю эту несусветную чушь о декабристах, когда вольно трактуют все события, связывающие поэта Пушкина, «друга» Николая I и «врага» декабристов, мои волосы встают дыбом, мне хочется разразиться бранью и кричать от душевной боли. Мне плохо.

«Декабристы по мнению лже-историков были лучшие представители Александровской эпохи. Вместе с декабристами де ушли с политической и культурной арены лучшие люди эпохи, а их место заняла, как выражается Герцен – „дрянь Александровского времени“. Подобная трактовка совершенно не соответствует исторической действительности. Среди декабристов были, конечно, отдельные выдающиеся и высококультурные люди, но декабристы не были отнюдь лучшими и самыми культурными людьми эпохи. Оставшиеся на свободе и не бывшие никогда декабристами Пушкин, Лермонтов, Крылов, Хомяков, Кириевский и многие другие выдающиеся представители Николаевской эпохи, золотого века русской литературы были намного умнее, даровитее и образованнее самых умных и образованных декабристов. Потери русской культуры в результате осуждения декабристов вовсе не так велики, как это стараются изобразить, ни одного действительно выдающегося деятеля русской культуры, ни одного выдающегося государственного деятеля среди декабристов все же не было. Как государственный деятель Николай I настолько выше утописта Пестеля, насколько в области поэзии Пушкин выше Рылеева». (5) Простите лже-историку Борису Башилову за наглость. Он сам не ведает, что творит. Разве мог проявиться гений Пушкина без его блестящего окружения? Разве мог проявить свой талант Лермонтов без Пушкина? Разве, разве, разве… Простим неудавшемуся пушкинисту его невежество. Он даже не удосужился внимательно прочитать книгу маркиза Астольфа де Кюстина «Николаевская Россия» 1839 года, а не только не ознакомился с документами и публикациями о декабристах. К счастью, не все у нас подобны господину Башилову. Простая русская женщина из Сочи, Галина Григорьевна Зубаренкова, научный сотрудник Черноморского НИИ морских берегозащитных сооружений, работавшая на изыскании БАМа с 1975 года, ныне покойная, годами собирая материал о декабристах, о Пушкине, любовью своею перечеркнет еще не одно завравшееся утверждение башиловых. Разрешите мне не касаться сейчас темы взаимоотношений Пушкин – Николай I, речь об этом пойдет ниже, а вот поспорить о преувеличении величества царя и его окружения я попробую.

«Да, тридцать лет почти терзал братоубийца
Родную нашу Русь, которой он не знал,
По каплям кровь ее сосал он, кровопийца,
И просвещенье в ней цензурою сковал.
И, не поняв, что только в просвещенье
Народов честь, и мощь, и благо, и покой,
Все силы напрягал он для уничтоженья
Стремлений и надежд России молодой.
Что жизнью свежею цвело и самобытной,
Что гордо шло вперед, неся идеи в мир,
К земле и к небу взор бросая любопытный, —
Он все ловил, душил, он все ссылал в Сибирь.»
Н. А. Добролюбов (34)

А это было написано через два года после гибели поэта: «Единственное, чем заняты все мыслящие русские, чем они всецело поглощены, – это царь, дворец, в котором он пребывает, планы и проекты, которые в данный момент при дворе возникают. Поклонение двору, прислушивание к тому, что там происходит, – единственное, что наполняет их жизнь», – пишет Кюстин. «К кому обратится когда-нибудь русский за защитой против этого заговора молчания высшего общества? Какой взрыв мести против самодержавия готовит это добровольное самоуничижение трусливой аристократии. Что делает русское дворянство? Оно поклоняется своему царю и становится соучастником всех преступлений высшей власти». (6) Это ли не ответ? Не было в окружении царя не только равных поэту, но даже в подметки они ему не годились.

«Чуя невзгоду дворянскому роду,
Баре судачат и лают свободу;