Честью гордые. Пушкин, декабристы и сказочная Сибирь

25-летие БАМа. Мы спешим, делая фотовыставку для города. Жульен Пинье прислал фотографии размером 50 на 75. Но среди них несколько тех, которые я не заказывала. Как они были выбраны? Не знаю. Фотографии, хотя и были вывешены в ДК «Железнодорожник», должного впечатления на жителей города не произвели, так как были показаны только узкому кругу лиц. Зачем я потратила столько сил на их изготовление?..

Слюдянские озера. Я тихонько обхожу озеро и фотографирую. Вижу необычный вид: солнце садится между двух гор и отражается в озере. Полная симметрия привлекает мой глаз, и я щелкаю фотоаппаратом. Вечером моя девочка объявляет мне, что ее пригласила семья ее друга в путешествие на машине Улан-Удэ – Иркутск.

«Паситесь, мирные народы!» – это все, что я могу сказать о выборах в Северобайкальске. Северобайкальцы не поняли и не приняли моих чистых помыслов. Но для меня это более, чем самое важное событие за последние годы в моей жизни. Именно потому, что когда я начала изучение научного наследия Пушкина, мне открылись не только сказки, но и фотографии.

На столе – поверхность какого-то места. Из разных щелей вылезают большие жирные гусеницы. Как только они появляются на открытом месте, сверху опускается гиря, подвешенная на нити. Гусеницы не успевают спрятаться и погибают. Моя невестка внимательно наблюдает за происходящими событиями. Потом она не выдерживает и пытается понять, что это за нить такая, на которой висит гиря. Она тянется вперед, поднимается все выше и выше и вдруг видит, что нить находится в моей руке, и я направляю гирю, точно рассчитывая удары, приходящиеся на гусениц. Невестка поражена…

Я просыпаюсь.

Я не помню на Байкале торосов столь огромных и величественных, какие были в марте 1998 года, после олимпиады.

Фотографии, сделанные тогда, принесли не только голову дядьки – Черномора, тени Пушкина и девушки, так похожей на мою дочь, но и загадку из загадок – сказочную ледяную пещеру с черным предметом посередине и сотней лиц – теней, персонажей Пушкинских и русских сказок и профилей его современников.

Когда я пристально смотрю на фотографию, я вижу печальное лицо Пушкина, его взгляд направлен в угол пещеры, туда, где через неясное пятно, скрывающее что-то особенно важное, виднеется профиль Николая I. На царя обращены и другие лица. Они все чего-то ждут.

Жирный-жирный кот важно смотрит мне в глаза с другой стороны фотографии. Русалка задумчиво согнула руки в локтях и наклоняется, высматривая что-то ниже себя. Там целый зверинец: коты идут друг за другом, собаки в другом углу.

Я замечаю свои глаза за очками в белой льдине. Огневушка – поскакушка весело сверкает глазенками и машет хвостиком заплетенной косички.

С другой стороны прекрасная дама обращена к младенцу. Но у мальчика длинный нос! Это Буратино. Где же черепаха Тортилла? Она посередине, камень в точности повторяет панцирь черепахи.

Дочери нужно продолжить учебу. Но как это сделать, когда денег нет? Нет денег, чтобы заплатить за лингвистический за прошлые два курса, за которые администрация города так и не заплатила по договору. Интернет выдает единственный университет, где это возможно – Читинский. Деньги занимаем, муж и дочь едут в Читу – на родину. Она должна помочь. «Езжай, милая, – обращаюсь я к дочери. – Пушкин отправляет тебя на каторгу.» Моя шутка связана со сходством тени девушки на фотографии, которая рядом с тенью поэта, на профиль моей девочки. В сорокаградусный мороз они уезжают, а я разгадываю сказки.

Я скучаю по дочери, мне жаль ее. Телефонные звонки поясняют, что все плохо и надо ехать в Иркутск. Мой муж возвращается, после месяца мучений и мытарств он оставляет дочь учиться в Иркутске, нашем родном институте. Он как всегда привозит кучу местной прессы. Читая читинские газеты, я нахожу объявление: «КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК должен найти себя в жизни, но если все в тумане и чувствуешь себя лишь путником, идущим сквозь года, гонясь за миражем. Скиталец. Северобайкальск». (12)

Моя статья «Сказка-ложь, да в ней намек…» готова. Я посылаю ее в газету «Бурятия» и с нетерпением жду публикации. Но в марте выборы президента, видимо редакция усматривает в статье какую-то крамолу, статья не публикуется. Я разыскиваю информацию о семьях декабристов. Моя бабушка в тринадцать лет в деревне повстречала старика, подобно тому, как повстречал его Пушкин.

«Еще в ребячестве бессмысленно лукавом
(Бродил в лицейском парке величавом,
Следя лишь за природою одной.)
Я встретил старика с плешивой головой.
С очами быстрыми, зерцалом мысли зыбкой,
С устами, сжатыми наморщенной улыбкой»

После встречи с помирным, как называла его бабушка, она получила какие-то знания. Он сказал ей, что прошел много деревень, прежде чем нашел ее. Свои способности она использовала при лечении людей, ворожбе, заговорах и травах. Что еще она знала? Неизвестно. Золотой браслет старинной работы, когда-то хранившийся в семье моей тети, дочери бабушки, вышивки великолепной работы, мелким крестиком, одна из которых, «Три богатыря» осталась у моего племянника, большой сундук из дуба, долгое время украшавший нашу нищую квартиру, наводило на размышления.

Возможно ли появление моей бабушки быть связано с декабристами? Моя дочка в последние годы жизни моей матери, пользуясь исключительной памятью последней, составила родовое дерево семьи, осуществив мою давнюю мечту. Бабушка, Евленья Ивановна, была родом Курочкина. Она родилась в 1872 году. И мать моего мужа родилась в Акатуе, где умер М. Лунин. Но есть ли в семье моего мужа какие-нибудь семейные тайны? Оказывается, есть! Бабушка моего мужа, Анисья Константиновна, была из богатой образованной семьи. В глухой деревне она знала грамоту, читала, писала письма. Ее первый муж в годы коллективизации упросил своего батрака Василия женится на ней, взять ее с ребенком, чтобы сохранить им жизнь. А сам сгинул в сталинских гулагах. Но самое главное то, что самой большой драгоценностью для бабушки была книга Пушкина старинного издания, с портретами и пометками, которую она хранила, берегла, читала. Она знала все произведения Пушкина из этой книги наизусть! Две бабушки – две тайны.

Я приехала в гости. Мужчина встречает меня и ведет в дом. В доме статная женщина, она величаво ходит по квартире, не обращая на меня никакого внимания. Девочка лет трех просится ко мне на колени. «Почему твоя мама не хочет со мной разговаривать?» – спрашиваю я. Она смотрит на отца и рассказывает: «У меня есть маленький братик, мне папа показал. Только у него мама другая, не моя. Моя мама не хочет, чтобы я с ним играла, а я очень хочу». Женщина молчит. Мужчина ведет меня в другой дом. Там тоже очень красивая статная женщина. У нее ребенок месяцев восьми. Она тихо ходит по квартире, поет. Мужчина виновато улыбается. Я беру ребенка на руки и качаю его. «Но ведь она пришла, – говорит мужчина, – что делать будем?»

В первой квартире гости. Они собрались сюда ради меня. Я вижу обеих женщин и детей. Мужчина смущенно улыбается. Я выхожу на улицу и вижу вокруг дома воду. Мне нужно идти, но вода не пускает. Я собираюсь плыть до ближайшего острова, но вода куда-то уходит, и я без особого труда до него добираюсь. Передо мной океан. Пути нет. Но постепенно, медленно, вода убывает. Я иду и вижу огромный город. Начинается дождь. Передо мной дорога, это шоссе в несколько полос. Вдали виднеется церковь.

Я просыпаюсь.

Франция. Большая гостиница полна людей. Это эмигранты из России. Женщина раздает листочки на заселение, вокруг нее собралась толпа. Все кричат, тянут руки. Я стою поодаль и наблюдаю. Мне дико видеть эту картину. Когда-то лощеные и холеные аристократы знаменитых русских фамилий превратились в стадо черни. Они растрепаны, одежда у них мятая, окрики грубы. Я стою и чего-то жду. Женщина заявляет, что на сегодня заселение окончено. Слышатся стоны женщин и брань мужчин. Потасовка. А я стою и жду. Женщина уходит, толпа рассеивается. Накрапывает дождь. Я стою. Молоденький юнкер подходит ко мне, просит прощения за вступление в разговор и уговаривает пройти под балкон, там нет дождя. Я не реагирую на его слова. Он берет меня за руку и ведет. Стоящие под балконом люди молча расступаются перед нами. Всю ночь мы стоим под балконом.

Утром я наблюдаю, как всходит солнце. Его золотистые лучи высвечивают волны залива и освещают два наскоро сколоченных деревянных здания. На одном из них надпись «Картины», на другом – «Реликвии». Две очереди движутся к зданиям. Здесь принимают сокровища России за бесценок. Я очень хочу есть. Голод гонит меня вдоль улицы. Я вижу ресторан с одной стороны, кафе с другой, столовую посередине. Ноги несут меня в ресторан, там смех и музыка. Сквозь стекло я вижу внутри ресторана моих поклонников, которые еще совсем недавно не давали мне прохода в России. Теперь их взгляд равнодушно скользит от меня. Француженки без ума от новых русских. Швейцар не пропускает меня в глубину зала. Я прохожу в столовую. Здесь многолюдно. Мне подают разнос с едой, где я вижу кусочки белой птицы. Это лебедь. У меня нет денег, чтобы оплачивать эту птицу. Я откладываю тарелку на стол, но мне не дают этого сделать, так как обед в комплексе. Платить надо за все. У меня нет столько денег. Покидаю столовую.

Опять гостиница. Вечер. Я вижу открытое окно на первом этаже и слышу знакомый смех. Это мой брат. Я пробираюсь к окну и окликаю его. Он выходит из комнаты, виновато улыбается и объясняет, что не может устроить меня. «А где мои сестры?» – спрашиваю я. «Они устроились, – отвечает он и отводит глаза, – Тебе эта роль не подойдет, извини.» Он уходит, оставляя меня на улице. Мои ноги не выдерживают нагрузки, и я бочком прохожу под навес из парусины и сажусь на стул. «Наконец-то я нашел тебя!» – слышу я голос над собою. Передо мной стоит мой жених, он устало улыбается и протягивает руки…

Я просыпаюсь.

Фотография гор у Слюдянских озер не дает мне покоя. Что-то неуловимое исчезает из поля моего зрения. Она похожа на мертвую царевну, но мне этого мало. Что еще? Знаки! Поляны на горе явно похожи на письменность! Я пытаюсь вырезать на компьютере знаки, которые я вижу, по отдельности, но программа дает сбой! Не делает фрагмент, и все тут. Зависает. Но если взять другую любую фотографию, делает без проблем. Маразм какой-то, так определяю я.

Меня отправляют в командировку в Улан-Удэ, и я не могу не использовать этот шанс, чтобы повидать дочь в Иркутске. Заезжаю в Байкальск, чтобы посетить могилу бабушки. Моя дочь, зная, что я еду через Иркутск, вдруг мчится ко мне в Байкальск, где мы вместе идем к бабушке. Я представляю моей бабуле ее правнучку, мы смеемся, как много информации она нам подкинула для размышления, и уходим.

«Я беру фотографию и рассматриваю ее. Это действительно знаки. Я понимаю, что пошла изучать китайский язык только для прочтения этих иероглифов. Но они не поддаются переводу. Приходит мама, я говорю ей, что видимо, это не китайская письменность. Но на всякий случай приглашаю сходить в университет к китайцу, преподавателю китайского языка. Он внимательно смотрит фотографию, поворачивает ее и говорит: " Разумеется, это письменность. И первый иероглиф – это человек.»

Моя дочь, проснувшись, рассказывает мне этот сон.

Возвратившись домой, я наконец-то делаю фотографии марта 1999 года. Одна фотография сразу выбивается из общего плана. Я вижу, что стою у огромной головы царицы. Другая фотография настораживает. Что-то я уже видела! Знаки! Они появляются уже третий раз. Сравнивая фотографии, замечаю, что это действительно так. Открываю словарь и ищу иероглиф, обозначающий человека. Вот он, похож на перевернутую галочку. А на фотографии точное изображение иероглифа на ледяной скале, расколотой Байкалом пополам! Есть и еще одна фотография. Я вижу на ней иероглиф в другом ракурсе, кроме него вижу пальму, врубелевского Демона, две маски, профиль царицы, женщину со старинной прической, мужчину в цилиндре, три горных козла, корыто, старуху, пытающуюся поймать золотую рыбку, и подходящий корабль. И лягушку. Где- то я уже видела это место, но где? Пальма. Это Адлер.

Водопад. Эту фотографию привез мой сын в прошлом году. Но почему Демон? Почему маски? Снова Интернет, снова книги. Пушкин посвятил свое стихотворение «Демон» Александру Раевскому, старшему сыну Николая Раевского, брату Марии Волконской. Мой сон перед поездкой сына в Сочи, где у кого-то украли иркутский билет на самолет, потом его путешествие и отмена самолета из Новосибирска до Иркутска без объяснений причины? Мой сын привез мне фотографию именно этого места! И опять знак. Я видела его на первой фотографии, где тень Пушкина рядом с тенью девушки? Но что я могу найти на водопаде? Пещеру? Что? Ищу в Интернете информацию о масках Пушкина и нахожу публикации «Железные маски России», «Пророчество». (14)

Могила пяти повешенных (или четвертованных) декабристов до сих пор не найдена! Есть только два человека, которые знают, где она. Это обер-полицмейстер Б. Княжнин и Пушкин. Княжнин оставил описание места, Пушкин – зашифрованные рисунки. Рисунок относят к острову Гоноропуло, куда вывело исследование Анны Ахматовой. Фотографию этого рисунка моя дочь сделала в музее Волконских в Иркутске. На ней я вижу черепаху и указатель Пушкина. Кроме этой фотографии, она принесла мне из музея фотографию дорожного ящика для письменных принадлежностей, фотографию картины о жизни каторжников и стихотворение – завещание Пушкина.

«Я скоро весь умру,
Но тень мою любя,
Храните рукопись,
О други, для себя!
Когда гроза пройдет
Толпою суеверной,
Сбирайтесь иногда
Читать мой свиток
верный.
И, долго слушая,
Скажите: «Это он;
Вот речь его.
А я,
Забыв могильный
сон,
Взойду невидимо
И сяду между вами.
И сам заслушаюсь.
И вашими слезами
Упьюсь.
И, может быть,
Утешен буду я любовью»

Если открылась тень поэта, есть и Архив, который откроется народу.

7. Тени

Так куда же упала стрела Байкала? Мы берем карту, соединяем две точки: Байкальск и Северобайкальск прямой линией. Тетива натянута. Но чтобы лук выстрелил, надо ее немного ослабить и подставить стрелу. Она попадает в Бирюльки. Далее самая удобная прямая траектория полета: Баргузин, Нерчинск, Горный Зерентуй. Что дает нам Баргузин? В Баргузине отбывали поселение Михаил и Вильгельм Кюхельбекеры. Милый Кюхля. Что ты можешь нам сказать?

«Кюхельбекер верил в Пушкина. В этой вере был высший смысл, особое содержание. Пушкин был для Кюхельбекера представителем декабристов на свободе. Кюхля, конечно, не мог не понимать ограниченности этой свободы. Но наверняка он не предполагал, что Николай казнит Пушкина, убьет его пистолетом Дантеса. Известие о смерти Пушкина для Кюхли было подобно выстрелу по нему самому…

Он пишет стихи «Тени Пушкина». Кроме Пушкина, Рылеев был для Кюхли первой тенью из огромного мира теней, счетоводом которого, стоя у входа с грустной своей лирой, долго был Вильгельм. Вот строки из его стихотворения «Тень Рылеева»: