Честью гордые. Пушкин, декабристы и сказочная Сибирь

«Блажен и славен
мой удел.
Свободу русскому народу
Могучим гласом я воспел.
Воспел и умер за свободу!
Счастливец, я запечатлел
Любовь к земле
родимой кровью!
И ты – я знаю – пламенел
К отчизне чистою любовью.
Грядущее твоим очам
Разоблачу я в утешенье…
Поверь: не жертвовал
ты снам;
Надеждам будет
исполненье! —
Он рек – и
бестелесою рукой
Раздвинул стены,
растворил затворы,
Воздвиг певец
восторженные взоры
И видит: на Руси святой
Свобода, счастье и покой!» (20)

Но как может милый Кюхля разоблачить Башилова? Как может Пушкин бестелесою рукой открыть тайну захоронения казненных декабристов? Где спрятан Архив Пушкина?

8. Тайны музея Волконских

Я смотрю на фотографию, сделанную моей дочерью в музее Волконских. Вроде бы обычный рисунок о жизни каторжников в Сибири. Но что-то настораживает в снимке. В шахту, как в могилу, заходят пять декабристов. За столом сидят восемь каторжников. Пять – казненных. Восемь – первые нерчинские каторжане. На плече Марии Волконской пелерина, напоминающая погон генерала царской армии. Вглядываюсь в стену и вижу лицо генерала, которому принадлежит погон. Он смотрит на что-то, пока невидимое мне. Платье Марии напоминает мне шкурки соболей, висящих на одном гвозде. Поворачиваю картинку и вижу то, куда смотрит генерал. Каторжанин отдает свиток в руки юноше. Другой юноша наблюдает. На возвышении стоит дворянин в одежде екатерининских времен. На декабриста накинута петля, он в белой рубахе, одной рукой держит петлю у шеи. Петля не затянута. Вверху перевернутой лавки я вижу, как из мешка палача виднеется лицо солдата царской армии. На его шее – петля, она почти затянута. Лежащий посередине каторжник смотрит на спину одного из сидящих. Переворачиваю фотографию вновь и вижу, что на его спине – расщелина, описанная обер-полицмейстером Княжниным. Крест на могиле в правом углу похож на арбалет на фотографии и показывает на эту же расщелину. На важность расщелины указывает и молния с руки рядом сидящего ссыльного. «Когда я стоял на скале под самым берегом моря, то с этого места видел два пункта выпуклых скал, от которых прямая линия показывает место этого захоронения,» – из показаний Княжнина. (14) Выше сидящих декабристов я вижу второго палача, еще выше – село. Оно до мельчайших подробностей напоминает мне село Байкальское, особенно церковь, которую недавно восстановили. И пейзаж. Горы за домами и обрыв к Байкалу. С левой стороны я вижу карту Байкала. Там, где расположены Слюдянские озера, я вижу два светлых блика, это два Слюдянских озера, большое и малое. Поворачиваю картинку и вижу адлерский водопад, который ниспадает к ногам лежащего декабриста. На водопаде тот же знак, что и на фотографии с врубелевским Демоном. Вновь переворачиваю и вижу берег, траву, воду и камень, на котором сидит большая птица. Вдалеке горы противоположного берега, по-видимому, острова, так как дальше опять вода. Шапочки дам оттеняют рисунок ключа. Ключа к разгадке. Снова переворачиваю и обращаю внимание на домик, куда смотрят две женщины. На переднем плане топоры. Почему женщины, жены декабристов, пришли поклониться не могиле, а этому домику? Потому что здесь были четвертованы казненные. Почему у домика странные ставни? Почему на стенах растет трава? Есть! Крыса на крыше с правой стороны домика напоминает мне остров Петровский. А домик? Домик – усадьбу братьев Гоноропуло на плане. (14) Здесь было совершено злодейство. А две светящиеся точки указывают на путь казненных, их увозят по Неве в другое, пока неизвестное мне место. Чей рисунок привезла мне дочь? Скорее всего, это рисовали либо сам Пушкин, либо Николай Бестужев. К чьим ногам падает вода с водопада? Вильгельма Кюхельбекера или Александра Бестужева-Марлинского, который погиб на мысе Адлер при высадке десанта в 1837 году?

Позднее на картине я читаю надпись: «Внуку в дар о БАМе доска. Тот год 1850». Надпись объединяет двух людей – Сергея Волконского и его жену. На спине женщины, подошедшей к усадьбе Гоноропуло – Пушкин, он внимательно смотрит вслед за женщинами. Доска на другой фотографии. Это тот деревянный ящик для хранения письменных принадлежностей. На нем я отчетливо вижу восемь кружков, подобные есть в описании Архива Пушкина в Таганроге. Подлинник сибирского Архива Пушкина – это и есть какая-то доска с портретом Пушкина и его работами – схемами. Как я раньше этого не заметила?

9. Святые места

Я связана с Адлером особой нитью. Там находится что-то, дающее мне энергию возрождения. Небольшая речка, соединяющая потоки горячей и ледяной воды, посреди скальных участков дороги, ведущей на Красную Поляну, мое родное место, я чувствую это в каждый свой приезд. Но что связывает меня с Баргузином? Может быть, действительно, род моего отца произошел от атаманши Мили, которая пришла в Забайкалье с первыми поселенцами-казаками? Стоило задуматься о родовых корнях, и я получаю маленькую ниточку.

«В забытом сегодня издании 1886 года – «Сибирские города». Материалы для их истории XYII и XYIII столетий», приведена «Переписная книга убылым после 1-й переписи», относящаяся ко времени после 1717-го и до 1760 годов, в которой несколько раз называются фамилии Шелковниковых и Журавлевых, а один раз – Милюшина. Кроме того, в путевых записях 1736 года известного ученого путешественника С. П. Крашенинникова, Написано: «…Красная речка, от речки Чивуркыйской верстах в 3… Милюшина деревня, на северном берегу Баргузина реки, от Красной речки верстах в 4…Винная речка, от Милюшиной деревни, верстах в 5…Гремячая речка, от Винной верстах в 32…У самого переезду сей речки построена Милюшина мельница… Баргузинский острог…"(21)

Все может быть. Лишняя буква в фамилии моего отца могла появиться с течением времени.

Но мне срочно нужна карта Невы! Где я могу ее взять? Конечно, на Байкале, пока не разнесло лед. Мы едем фотографировать. На обычном месте чудес полыньи далеко, ничего не видно интересного. Но я упорно фотографирую. Ближе к городу открытое место, залитое солнцем. Фотографирую все подряд, делаю даже панорамный снимок. С нетерпением жду фотографий. Есть!

На фотографиях я нахожу массу интересного. Панорама – карта. Два иероглифа указывают на остров- черепаху! Оба знака мне знакомы. Один иероглиф – уже известный мне, человек, другой я видела рядом с первым на фотографии ледяной пещеры. Этот иероглиф в точности повторяет штрихи галочки Пушкина на рисунке из музея Волконских, указывающем место захоронения пяти казненных декабристов. Я уже знаю, что это не остров Гоноропуло, это какое-то другое место. Другая фотография еще более невероятней. Я вижу камень, на котором лежит оперение царевны-Лебеди. Рядом сбитая птица, стрела пронзила ее. В птице – заяц. Стрела заканчивается вилкой. Странное ощущение, я где-то уже видела эту вилку. Ну конечно, это незатянутая петля декабриста с картинки из музея. Вдали виден лук. Он напоминает арбалет. Но на байкальской карте тоже эта же стрела, заканчивающаяся вилкой! Она показывает на крокодила. Вилкой назвал один из ориентиров могилы декабристов Княжнин. И еще я вижу три льдины, три стрелы. Когда мы ехали в районе Ангои, когда я была в командировке, то на небе очень долго были видны три иглы. Они не были следом самолетов, это были особого рода облака. Водитель тогда сказал мне, что в этом месте многие машины пробивают колеса иголками. И откуда только они берутся здесь на трассе, никому не известно. Но я видела еще где-то три иглы, длинная посередине. Поднимаю предыдущие фотографии и вижу, что ледяной памятник, похожий на памятник Тарасу Шевченко в Харькове, с открытой полостью, показывающий внутри человека с запрокинутой головой, силуэт которого повторяется на фотографии с врубелевскими рисунками Демона и царевны – Лебеди, содержит три четко прочерченные полосы. Камень на фотографии напоминает мой камень, который подарил мне мой муж 25 лет назад, накануне свадьбы. Знаки на камне повторяют знаки на пушкинском рисунке, где зашифровано место захоронения, и знаки на камне фотографии, которую я держала в руках. Где-то я видела эти знаки еще. Просматриваю фотографию за фотографией и нахожу. Льдины. На этот раз вся картина в стиле работ Николая Рериха. Я вижу мой камень под бюстом Пушкина. Вижу мой камень, если на него смотреть сбоку. Те же знаки. Но и на первой привлекшей внимание фотографии с тенью Пушкина и девушки – тот же камень! Я переворачиваю фотографию и вижу Будду, сидящего неподвижно. Его строгое лицо сияет, он протягивает нить женщине. Она похожа на Елену Ивановну Рерих. За действом внимательно наблюдают Пушкин и человек в маске. В левом углу Николай Рерих в восточной широкой шляпе. Внизу женщина внимательно читает надпись на бетонной плите. В самом углу столбик бетонного парапета. Позади женщины огромная бутыль с зеленой пробкой. В левом углу портрет средневекового художника. Еще раз поворачиваю картину, и перед глазами предстает джин, вылезающий из бутыли. Это кто-то темный. Человек в маске внимательно смотрит в сторону этой фигуры. Рукой темный человек показывает на расщелину из двух скал, подобная нарисована на спине каторжника на картинке из музея. Ниже я вижу каменный остров – черепаху. Рядом с расщелиной из скал маленький беленький домик на острове. Это тот домик, с картинки музея. Его тайна мною разгадана. Над черепахой тоскует Демон. Он наблюдает за происходящим. Парапетный столбик я уже где-то заметила. Ну конечно! Эта фотография с двумя тенями! Странный камень, который дал тени в две противоположные стороны. Хотя вторая тень вероятно от насыпи. Тень от камня – точное повторение столбика. Голова крокодила рядом с бетонным столбиком. Тень от камня в другую сторону создает силуэт рыбы, от плавника которой указан цветок, четыре темных лепестка и белый круг посередине. Разумеется, если из птицы выскочил заяц, то из зайца должна выйти рыба. Рыба, в которой будет яйцо, игла и смерть кащеева. А кто Кощей? Николай I, кто же еще. Мне нужны карты. Карты Санкт-Петербурга. Я ныряю в Интернет и ищу. Прекрасная французская версия. Хорошо. Но, увы. Она загружается только наполовину. Нужного мне места нет. Еще и еще раз. Безрезультатно. Ищу карту дома. В справочнике автомобильных дорог я нахожу то, что мне нужно. Странная картина! Я уже видела где-то этот остров! Поднимаю фотографию Слюдянских озер, вижу знакомое очертание шахматной фигуры – коня, сравниваю с картой и определяю несомненное сходство. Мало того, очертания острова походит на второй иероглиф. Я нашла место! Но оно ли это? Нужна карта. Опять Интернет. На этот раз карты исторические. Загружается без проблем с первого раза. Но что я вижу! Три иглы, в середине длинная… И рыба. Иглы раздваиваются, и их очертание похоже на незатянутую петлю повешенного декабриста на рисунке из музея. Все сходится. Указанное место и есть тот остров, где похоронены декабристы. А где же яйцо? Я кручу камень по карте, он дает разные тени в разных местах карты. Вот я укладываю камень в обрисованном концом иглы месте. Тень камня дает четкое очертание яйца, в середину которого входит игла.

Направление игл исходит из Кронштадта, почему?

10. Загадка Кронштадта

«Пора близка. Уже на головах,
Обремененных ложью и коварством
И преступленьем, шевелится волос
Под первым дуновеньем близкой бури, —
И слышатся, как дальний рокот грома,
Врагам народа ваши имена:
Рылеев, Пестель, Муравьев-Апостол,
Бестужев и Каховский! Буря грянет.
Под этой бурей дело ваших внуков
Вам памятник создаст несокрушимый.
Не золото стирающихся букв
Предаст святые ваши имена
Далекому потомству – песнь народа
Свободного; а песнь не умирает!
Не хрупкие гробницы сохранят
Святую вашу память, а сердца
Грядущих просветленных поколений, —
И в тех сердцах народная любовь
Из рода в род вам будет неизменно
Гореть неугасимою лампадой»
М. Л. Михайлов (34)

«В ночь на 12 июля 1826 года пятеро вожаков декабрьского восстания: Павел Пестель, Кондратий Рылеев, Сергей Муравьев-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин и Петр Каховский были подвергнуты пыткам, четвертованы, а затем обезглавлены. Это подтверждает и расшифрованный нами фрагмент, в котором говорится, что им во время пыток «раны прижигали горячей соломой», «резали члены», «секли головы». Казнь происходила в присутствии обер-полицмейстера Княжнина, ее исполнители – двое палачей.» Затем останки мучеников были погружены палачами и тремя солдатами инженерной команды Петропавловской крепости в бот, который по приказу главного полицейского столицы взял курс на Петровский остров.»(14)

Не совсем все так. Осужденных на смерть декабристов живых вывезли из Петропавловской крепости на Петровский остров, где на острове Гоноропуло они выкопали могилу. Николай решил, что мертвые, они не смогут рассказать о том, что могила эта выкопана не для них. Затем их отвезли в усадьбу братьев Гоноропуло, где четвертовали. Из усадьбы тела погрузили в бот, который проделал путь до островов Вольный и Гребенка. По пути судно зашло в Кронштадт. Княжнин пишет: «Я приказал вывезти мертвые тела из крепости на далекие скалистые берега Финского залива, выкопать одну большую яму в прибрежных лесистых кустах и похоронить всех вместе, сравнявши с землей, чтобы не было и признака, где они похоронены…» Их вывезли не из Петропавловской крепости, а из Кронштадтской. Приметы Княжнина – это вилка, расщелина между скалами, церковь на другом берегу. Вилку Княжнина можно найти на любой современной или старинной карте, стоит только посмотреть на очертания островов Вольного и Гребенка. Повешены были два палача и три солдата. Прав А. Бережной – автор публикации «Железные маски России».

Именно так я думала еще в июле.

А в августе вслед за фотографией, где тени на воде высветили лицо Рылеева с тоненькой струйкой крови, стекающей с правой стороны лица от брови вниз по щеке, ко мне пришла публикация в Интернете.

«Об этой казни сохранилось несколько свидетельств – немецкого историка Иоганна Генриха Шницлера, литератора Николая Путяты и начальника кронверка Петропавловской крепости В. И. Беркопфа. Но наиболее выразительным является, на мой взгляд, рассказ анонимного очевидца, опубликованный в альманахе Герцена «Полярная Звезда». Приведу этот рассказ с небольшими сокращениями. «Устройство эшафота проводилось заблаговременно в С-Петербургской городской тюрьме… Накануне этого рокового дня С-Петербургский военный генерал-губернатор Кутузов производил опыт над эшафотом в тюрьме, который состоял в том, что бросали мешки с песком весом в восемь пудов на тех самых веревках, на которых должны были быть повешены преступники, одни веревки были толще, другие тоньше. Генерал-губернатор Павел Васильевич Кутузов, удостоверясь лично в крепости веревок, определил употребить веревки тоньше, чтобы петли скорей затянулись. Конча этот опыт, приказал полицмейстеру Посникову, разобравши по частям эшафот, отправить в разное время от 11 до 12 часов ночи на место казни.

В 12 часов ночи генерал-губернатор, шеф жандармов со своими штабами и прочие власти прибыли в Петропавловскую крепость, куда прибыли и солдаты Павловского гвардейского полка, и сделано было на площади против монетного двора каре из солдат, куда велено было вывезти из казематов, где содержались преступники, всех 120 осужденных кроме пяти приговоренных к смерти… Эти пятеро в то же время ночью были отправлены из крепости под конвоем павловских солдат при полицмейстере Чихачеве, в кронверк на место казни. Эшафот уже строился в кругу солдат, преступники шли в оковах, Каховский шел впереди один, за ним Бестужев —Рюмин под руку с Муравьевым, потом Пестель с Рылеевым под руку и говорили между собою по-французски, но разговора нельзя было слышать. Проходя мимо строящегося эшафота в близком расстоянии, хоть было темно, слышно было, что Пестель, смотря на эшафот, сказал по-французски: «Это слишком.» Тут же их посадили на траву в близком расстоянии, где они оставались самое короткое время. Так как эшафот не мог быть готов скоро, то их развели в кронверк по разным комнатам, и когда эшафот был готов, то они опять выведены были из комнат при сопутствии священника. Полицмейстер Чехачев прочитал сентенцию Верховного суда, которая оканчивалась словами: «..за такие злодеяния повесить!» Тогда Рылеев, обратясь к товарищам, сказал, сохраняя все присутствие духа: «Господа! Надо отдать последний долг». И с этим они стали все на колени, глядя на небо, крестились. Рылеев один говорил – желал благоденствия России… Потом, вставши, каждый из них прощался со священником, целуя крест и руку его, причем Рылеев твердым голосом сказал священнику: «Батюшка, помолитесь за наши грешные души, не забудьте моей жены и благословите дочь». Перекрестясь, взошел на эшафот, за ним последовали прочие, кроме Каховского, который упал на грудь священника, плакал и обнял его так сильно, что его с трудом отняли…