Я отомстила Гитлеру. Менталитет советского народа

Но вот время уже ближе к обеду, дождь прекращается, и солнце как-то вдруг разом заливает все вокруг. Небо такое синее – синее, на нем нет ни единого облачка, от земли идет пар, Байкал за окном голубеет невообразимой чистотой и прозрачностью. Мы идем по лесу к малиновым местам. Но что там впереди? Чудо? Видение? Картина из сказки «Морозко»? Нет, это просто настоящая красавица, елка. Она голубая – голубая, голубеющая, сверкающая неестественной хрустальной голубизной. Останавливаемся, заворожено окидывая взглядом лесную красавицу. А я не удерживаюсь, прикасаюсь руками к ветке, которая больно колет мою ладонь. На пальцах остается голубая пыльца и пронзительно-душистый запах свежей хвои. А что же это за елкой? Красный цвет режет глаза, я пробираюсь через мокрые кусты туда, где алеет, притягивает, зовет малина. Поднимаю тяжелую ветку и замираю от восторга: листьев нет, только красивые, крупные, величиной с двадцатикопеечную монету, ягоды малины покрывают всю ветвь снизу доверху. Я ловлю их губами, ощущаю вкус самых целебных в мире витаминов, малиновый аромат сводит меня с ума. Мои руки, лицо, моя мокрая одежда – все в малиновой ягоде…

Мы идём к лесу по раскисшей дороге. На пути всюду, куда не кинешь взгляд, брошенные таборища. Полусобранные шалаши, места кострищ, брошенные вещи сбежавших от дождя таёжников. Выбираем место для табора недалеко от ручья, подновляем шалаш новыми ветками, приносим дрова от других костров. Где-то находим брошенные продукты: картошку, лук, крупы, макароны и даже тушёнку. Собираем всё в найденное ведро и несём к своему костру. Смеркается. Устраиваемся на ночёвку с комфортом: шалаш был готовый, дров заготовлено вдоволь ягодниками, которых из леса выгнал дождь.

Утром после умывания и завтрака идём в малинник.

Чудо! Весь малинник заполнен ягодами так, что листьев не видно, одна сплошная ягода снизу доверху, как красное полотнище размером гектар на сотню! И никого вокруг! Ни одной живой души, кроме нас! Мы сбираем ягоду в котелки, которые висят привязанными на поясе, чтобы обе руки были свободны.

– Варька!!! Анька!!! – слышим мы с сестрёнкой голос старшей нашей сестры.

Нам некогда отвечать. Мы собираем малину и ворчим:

– Ну чего ей опять надо? У нас и здесь ягода такая хорошая, что лучше не надо.

– Анька!!! Варька!!! – не стихает голос Леры где-то вдалеке.

Мы упорно молчим.

– Она что, думает, что мы здесь не наберём малины? Достала уже своим криком.

– Варька!!! Анька!!! Помогите!!! – надрывается голос.

– Пошли уже, – произносит пятнадцатилетняя певунья, моя сестра.

– А то вдруг ей в самом деле надо что-нибудь, – добавляю я.

Мы с трудом пробираемся через заросли малины, перелезая через огромный валежник. Оторваться от кустов удаётся с трудом, на протяжении всего пути нас окружают кусты, один другого заманчиво краснее.

Пройдя очередное препятствие, мы попадаем на полянку у ручья. Сестра наша сидит на пне и плачет. Это так удивительно для нас, так как мы никогда не видели её плачущей. Под глазом у неё огромный синяк. Потом она приподнимает блузку, и мы видим ещё один синяк под рёбрами. Перед ней опрокинутое ведро. Ягода живописно разбросана по сторонам от ведра. Лера методично, ягодка за ягодкой, выбирает из травы малину, складывает её обратно в ведро и плачет навзрыд.

– Что случилось? Почему ведро валяется? Здесь кто-то был? – одновременно обрушиваемся мы с вопросами на сестру. Поднимаем её, собираем ягоду и слышим сбивчивый рассказ.

– Малины столько много, столько много… Я..оставила котелок, взяла ведро… А оно тяжёлое… Я полезла за ягодой, оно зацепилось за сучок, я потянула… Сучок сломался… Я упала… прямо на сучок животом… А потом он ещё раз сломался… А я упала на него ещё раз… Уже щекой…

Она рыдает громко-громко:

– Ну почему вы так долго шли?.. Мне так больно было… Я вас жду-жду…

Мы с Варькой отводим глаза, нам так стыдно. В один голос уговариваем сестру, жалеем её, понимаем с колдобины и ведём к табору, прихватив и её ведро.

На таборе становится ясно, что ягоды мы набрали столько, что собирать её уже некуда. Лера заставляет нас утрамбовывать ягоду в горбовиках, утрясая её. Но ёмкостей не хватает и так. Тогда она отправляет брата на другие кострища искать ёмкости. Он возвращается с кастрюлей литров на восемь. Заполняем и её, и все маленькие котелки и котелочки.

В субботу рано утром, упаковав и ягоду, и вещи, мы выходим из леса к передаче. Навстречу нам с передачи, только что пришедшей из города, идут ягодники. Они внимательно осматривают наши тяжёлые ноши, взгляды их светлеют и наполняются надеждой удачного похода за малиной.

Дома мама рассыпает ягоду по десятилитровым вёдрам, их получается пять с половиной. Котелок остаётся дома для зимнего секретного угощения малиновым вареньем в дни праздников, а вёдра мы несём на рынок. Малина наша быстро находит своих покупателей. От вёдер идёт невероятный аромат леса, что все, живущие близ рынка, осы и пчёлы немедленно слетаются на запах. Последнее ведро забирает холёная дама, вся обвешанная золотыми побрякушками. Она отгоняет ос от ведра, отдаёт маме двенадцать рублей, столько стоит ягода, пересыпает ягоду в своё ведро. Со дна льётся малиновый сок, ягода за время доставки из тайги в город примялась. К рынку подбегает мужчина. Он видит, что дама забрала последнее ведро ягоды, спрашивает маму, есть ли ещё. Уговаривает даму перепродать малину ему, накидывает цену. Дама презрительно усмехается, зовёт своего водителя, тот относит ягоду в автомобиль, редкий для наших мест. Мужчина охает и ахает, ругает свою жену, что она долго мыла его ведро, стоит около мамы и наблюдает, как она распродаёт сорванную утром в огороде зелень: лук, петрушку и укроп. Проходит минут пятнадцать. Подъезжает знакомая машина, из которой выходит уже знакомая нам дама, вслед за которой водитель несёт ведро нашей малины.

– Вы продали мне испорченную ягоду! – негодующе произносит дама.

– В ней попадаются какие-то жуки и белые червяки! Это омерзительно! Как вы можете! Отдайте мне мои деньги, заберите свою ягоду!

Мама, пытающаяся объяснить даме, что это лесная малина, что ягода только что привезена из леса, что у малины такие свойства, останавливается говорить на полуслове, так как мужчина очень громко поддакивает даме:

– Да-да-да! Вы правы, дорогая! Зачем вам ягода? Верните её хозяйке!

Мама отдаёт даме деньги, та удаляется, направляясь к машине, она громко ругается на весь рынок.

Мужчина, не дожидаясь момента, когда та скроется с глаз, смеясь и ликуя, пересыпает ягоду в своё ведро, радуется, как ребёнок, которому досталась заветная игрушка, отдаёт маме пятнадцать рублей, и, не дожидаясь сдачи, бегом, срывается с места, как бы боясь, что у него отберут бесценную ношу.

Распродав мелочёвку, мы, довольные торговым днём, уходим с рынка, заходим попутно в магазин, набираем продуктов, заполняем ими все вёдра и, довольные и счастливые, идём домой.

Спустя месяц к маме на рынок, около которой кручусь я, подходит мужчина и, улыбаясь и кланяясь ей, благодарит за малину, которой он с ведра ягод наварил аж семнадцать литров варенья! Он подаёт мне плитку настоящего вкуснейшего шоколада, с которой я бегу домой. Там делюсь с Варькой и братом, и мы дружно наслаждаемся нежданно свалившимся на нас лакомством, который подарила нам малина.

Школьные страницы

Спецзадание

Чтобы получить призовое место в социалистическом соревновании в год столетия Ленина, нашему классу было недостаточно хороших оценок и активной общественной жизни в школе. Надо было придумать нечто оригинальное, что перевесило бы чашу весов решений общественного управления школы, в которое входили директор школы, оба завуча: по учебной части и по внеклассной работе, комсорг школы, все комсорги и старосты старших классов.

Это «нечто» мы придумали без особого труда: надо взять интервью у Константина Седых – писателя, написавшего знаменитую «Даурию»!

Задумали – сделали. Посреди зимы холодной снежной ночью две мамы – моя и Мишкина, проводили нас на поезд «Наушки- Иркутск», на котором мы благополучно добрались до Иркутска. В справочном окне вокзала, после того, как мы красочно описали наши надежды на получение пусть не первого, а второго места в школьном соревновании после исполнения цели нашей с Мишкой поездки к писателю, дежурная по вокзалу из сердитой работницы, следящей за порядком, превратилась в улыбчивую и отзывчивую женщину, стала звонить по разным адресам, выискивая для нас адрес писателя.

– Маш, слышишь, – тут двое малолеток ищут адрес Седых, ты не подскажешь?

– Какого Седых? Да писателя, что «Даурию» написал. У нас живёт, в Иркутске, оказывается. Откуда я знаю? Да дети эти говорят. Значит, не знаешь. А кому позвонить?

– Люда, ты не знаешь адрес писателя Константина Седых? Почему мне это делать нечего?! Я пассажирам помогаю, детям! Они его ищут!

Мы с Мишкой с замиранием сердца прислушивались к словам дежурной и верили в чудо. Чудо свершилось! После очередного звонка к очередной знакомой дежурная подала нам листочек с адресом! Правда, адрес тот был иркутского отделения Союза писателей СССР, но это была удача! Женщина подробно объяснила нам, где находится здание и как до него добраться.

Добрались мы легко. На трамвае. В холле здания вахтёрша без особых расспросов отправила нас к Марку Сергееву, у которого в кабинете кто-то сидел. Мы заглянули в кабинет и приготовились долго ждать, когда нам позволят войти. Но дверь вдруг распахнулась, знаменитый поэт, улыбаясь, вышел в коридор и весело кивнул нам:

– Заходите!

Мы вошли и робко пристроились на дальних стульях. Поэт улыбнулся и сказал:

– Да не бойтесь вы! Я же не кусаюсь! Что, пишем? Принесли свои творения? Так давайте, посмотрим, что за новые таланты нас удостоили вниманием.

Мы переглянулись и наперебой стали рассказывать о соревновании, о мечте, о победе и о желаемом интервью с Константином Седых.

Марк Сергеев очень внимательно нас слушал, ни разу не перебив. А мы сбивались, горячились, доказывали ему, что это очень, ну очень важно для всего класса. Поэт молчал. Замолчали и мы. Нам стало стыдно за нашу просьбу, коль она улыбчивое лицо поэта превратила в грустную маску. Мы почувствовали, что в нашей просьбе что-то не так. Помолчав несколько минут, поэт стал писать что-то на листочке. Адрес. Затем протянул его нам и сказал:

– Ребята, вы не обижайтесь, пожалуйста. Но старик болен. Вряд ли вам удастся с ним поговорить. Он никого не принимает, да и ремонт, кажется, у него в квартире идёт. Но чем могу, вам помогаю. Берите адрес, езжайте. В конце – концов, класс не должен проиграть, если писатель болеет. Успеха вам, ребятки! Да, если вдруг надумаете заняться сочинительством, то приезжайте, лично ваши сочинения посмотрю!

Он привычно заулыбался, вышел из-за стола и проводил нас до выхода из здания, по пути подробно объясняя, как и на чём добраться до дома Константина Седых.

Поднимаясь на этаж, мы громко радовались, как же нам везёт сегодня! Дверь в квартиру оказалась открытой, мы постучали, услышали:

– Войдите!