Табула Раса

Он даже решил было уйти домой и выкурить ещё одну сигарету, но подумав, всё-таки остался.

К тому времени, когда Бармицев с Раскольниковым принесли на носилках раненного Максима, на веранде уже всё было готово. Аккуратистка Наталья Павловна даже пол успела помыть на скорую руку. А Танюшка Раскольникова принесла ещё два запасных фонарика «Летучая мышь» на батарейках.

Вид несчастного привёл в ужас не только впечатлительных женщин, но и умудрённого жизнью Панина.

– Верка, что это с ним? – Спросил старик испуганным шёпотом.

– Похоже на баротравму, – неуверенно отозвалась Барминцева, – но как он получил её на нашей дороге, и что с этим делать я понятия не имею. Давайте для начала, обмоем кровь и грязь, обработаем, что возможно перекисью, потом, возьмём в холодильнике лёд и обложим ему голову, чтобы уменьшить риск кровотечения. Хорошо бы ещё настой крапивы приготовить.

– Мам, да как её найти сейчас в темноте? – Вздохнула Полина.

– На ощупь, – проскрипел Панин.

Марина Раскольникова уже приготовилась послать вредного старикашку за крапивой, а то и ещё подальше, но тут пришли Валерка с Саней и Андреем.

Женщины засуетились вокруг Андрея, проделав с ним те же манипуляции, которые провели с Максимом, потом предложили ему лечь на диван. Ложиться Андрей отказался категорически, но присел с удовольствием, потому как ноги его едва держали.

На небольшой веранде Барминцевых стало ужасно тесно, но никто не решался её покинуть. Даже собаки, потихоньку пробрались на веранду и постарались спрятаться, чтобы их не выгнали. Гоблин ужался под лестницей на второй этаж, Грей замер, приникнув к входной двери, Агата забилась в щель между столом и холодильником, а Марк Августус Виктурос-пятый распластался на диване рядом с сидящим Андреем. Он совершенно точно знал, что естественная среда обитания шарпеев – это диваны, следовательно, здесь его будет обнаружить труднее всего.

Некоторое время все молчали, потому, что просто не знали, что говорить. Нарушил это тревожное молчание Александр Петрович.

– Значит, вы утверждаете, что ни Заречного, ни Ненаглядова больше не существует? – Сурово спросил он, пристально глядя на ребят – не врут ли.

– В Заречном только церковь сохранилась на окраине, – сказал Санька.

– И цветочки везде, как на кладбище, – мрачно добавил Валерка.

– И ни одного человека, ни в деревнях, ни на трассе, – зябко передёрнула плечами Полина.

– И машин нет, – веско сказал Раскольников.

– И что же нам теперь делать? – Спросила Наталья Павловна.

– Надо подумать, – отозвался Барминцев.

– А чего тут думать? И так ясно – народ будить надо, – решительно заявил Панин.

– Наверно, и впрямь пора. Только непонятно, что мы людям скажем, ведь пока мы и сами не поняли, что к чему, – вздохнул Барминцев.

– Вот вместе и будем разбираться, – сказала Наталья Павловна, – неизвестно ведь, что нас дальше ждёт. Лучше, чтобы все на ногах были и могли действовать по необходимости.

Александр Петрович взглянул на неё с уважением. Обстоятельная женщина. Хорошо сказала. Вот, что значит жена полковника.

– Надо сразу подумать, как сообщить о нашем положении в МЧС, и подготовиться к эвакуации, – Марина Раскольникова прижала к себе дочь.

– Никаких эвакуаций, – рявкнул Панин, – ещё неизвестно, может, мы тут как раз, в самом безопасном месте и есть.

– Не пойму я тебя что-то, Александр Петрович. Это ты о чём? – Удивился Виктор Барминцев. – Это ведь у нас что-то происходит, а в том же Городке или Волоколамске люди и ведать об этом безобразии не ведают.

– Вот сперва убедимся в этом, а уж потом об эвакуации думать будем, – горячо заговорил Панин, – вот ты, Витя, сам посуди, на кой ляд американцам свою бомбу на наше болото сбрасывать.

– А причём тут бомба? Что-то ты, Петрович, не то загнул, – возмутился Раскольников.

Старик Панин не любил возражений, и, мрачно набычившись, повернулся к Алексею.

– Это твой Санька с Валеркой и Полькой тут сейчас рассказывали, что двух деревень нет, как не было. Это, по-твоему, что, жук чихнул? А я вот доподлинно знаю, что американцы такую бомбу придумали, которая всё живое всасывает.

– Так там же и домов нет, – растеряно заморгал Валерка.

Петрович, как на шарнирах крутанулся в его сторону.

– Так эта бомба может людей вместе с домами всасывает. Тут я точно не скажу. Сведений пока таких нету.

Наталья Павловна решила вмешаться.

– Ладно, хватит дискутировать. У нас пока слишком мало информации, чтобы что-то обсуждать. Скажите, Андрей, может быть, вы что-то успели заметить.

– Ничего необычного не было. Дорога приличная, движение достаточно оживлённое. Вдруг темнота.

– Это вы, наверно, сознание потеряли, – авторитетно заявила Таня.

– Ну, вот, – вздохнул Панин, – единственный свидетель – и тот в самый ответственный момент сознание потерял. И как нам теперь разбираться во всём этом.

– Кончать болтовню и заняться делом, – буркнул Алексей Раскольников.

Александр Петрович решил взять бразды правления в свои твёрдые руки. В конце концов, он самый старший и опытный здесь. Раскольникову-то серьёзное дело доверить нельзя. Человек он безалаберный. Участком владеет дольше Петровича, а ни одной грядки не вскопал, дом нормальный не поставил, так сгоношил сараюшку кособокую – дождик переждать, да переночевать пару ночей. Всё их семейство, как приедет «на дачу», так целыми днями по гамакам и шезлонгам все валяются. Тьфу! Виктор Барминцев, конечно, мужик положительный, но ведь художник. Ему только кисточкой махать, а не людьми руководить. Ну а про женщин и детей вообще речи нет. Им надлежит только правильно выполнять указания вожака. Вот по-всему, и выходит, что этим самым вожаком надо ему, Петровичу становиться.

Он стукнул суковатой палкой об пол и решительно произнёс.

– Делаем так: Санька, ступай на Поляну собраний и стучи по Вечевому[1 - Своё название это средство экстренного оповещения обитателей Щучьей пади получило по аналогии с Вечевым Колоколом, собиравшим древних новгородцев на народное собрание – вече] рельсу, чтобы всех собрать. До тех пор стучи, пока все не придут. А я в это время, вот, к примеру, с Виктором, схожу на дорогу. Сам посмотрю, что там и как, чтобы потом людям рассказать. Тебе, Валерка, задание особенное. Ответственное. У тебя твой мопед-то жив?

– Жив.

– Ну и славненько. Вот и езжай в Городок. Аккуратненько так езжай, по обочине. Пыль эту зыбучую минуешь – и вперёд. Доктора вызови, в полицию сообщи, что тут у нас приключилось. Может даже с властями надо будет связаться.

Ему самому понравилось, как он всё это сказал. Вот, что значит жизненный опыт. План действий намечен, и надо по этому плану действовать. А не кудахтать бестолково.

Старик приосанился и выпятил, насколько возможно, впалую грудь.

Но тут на него налетела Сосновская, едва не сбив его с ног.

– Петрович! Ты из ума выжил? Тут такое твориться, а ты мальчишку неизвестно куда одного ночью посылаешь!

Она попыталась обнять Валерку, но он вывернулся из-под материнской руки, протиснулся к Панину и встал рядом с ним.

– Мам, а что нам тут сидеть, как мышам под веником? Действовать надо. Правильно Александр Петрович говорит. И пострадавшим врач нужен, и всё такое.

Панин расправил плечи, и окинул присутствующих гордым взглядом. Вот как! Даже пацану понятно, что его, Панинский план правильный.