Лётчик

Лётчик
Татьяна Провоторова

Мгновение – и самолетики, выстроившиеся в четкий ряд, взлетят в небеса. В одном их них находится он сам, и, конечно, это главный самолет, Алеша почувствовал в руках штурвал…

– От винта! – скомандовал мальчик.

Моторы взревели, и, подхватив могучий северный ветер, самолеты плавной широкой дугой…

Лётчик

Татьяна Геннадьевна Провоторова

© Татьяна Геннадьевна Провоторова, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Солнце ласково золотило верхушки ярко-зеленых деревьев, чьи листья о чем-то тихо-тихо шептались, временами взлетая, порываясь спорхнуть с шершавой ветки, на которой тень и свет так заманчиво играли, что она казалась покрытой блестящим коричневым, густым как шоколад, лаком. Листья на ней смотрелись, как маленькие птицы или огромные бабочки. Они трепетали на ветру, будто торопились устремиться в неведомую пока даль.

Однажды вдруг сорваться с ветки и отправиться в свободный полёт, к тем приключениям, что ждут каждого путника на дорогах извилистой, и ещё неизвестной судьбы.

А на любом пути, на любой дороге можно встретить неведомое и прекрасное, страшное и отвратительное, грустное, веселое, простое и сложное: для каждого найдется приключение!

Конечно, листья не знали, что наступит осень, которая выкрасит их в разные цвета. И хотя они ещё успеют похвастаться друг перед другом своими яркими нарядами, и будут завидовать лучшим из них, как и гордиться своими, потом придет пора отправиться в главное и последнеё путешествие, где каждый должен найти что-то свое, свою цель, которая есть у каждого, даже у маленького листика.

Деревья, на листьях которых весело играло солнце, стояли возле высокого многоэтажного дома. Деревьев было немного, два или три, другие лишились пышных крон, чтобы не заслонять окна от света, и засохли. Остались лишь тополь, два могучих дуба, высившиеся как грозные исполины, охраняющие сказочный замок с принцессой в башне, и слабые по сравнению с ними, но стройные и красивые березы, весело щебечущие и в прекрасную погоду, и в сильный ливень. Дом казался почти безжизненным; в летний выходной и вообще, на лето, живущие здесь люди, обычно разъезжались почти до осени. Дом стоял отдельно от других себе подобных, и во двор, как правило, не заходили дети из других домов, поэтому на детской площадке сейчас играл только ветер. Он старательно выстраивал тонкие почти прозрачные стены из песка, срывал газеты, оставленные кем-то на столе. Выстраивая песчаные замки, он тут же их рушил, уносил газету и возвращался опять. Иногда ветер разгонялся до пронзительного свиста, и тогда казалось, что он кого-то зовет.

А высоко, почти у самой крыши, было чуть приоткрыто окно, совсем немножко, чтобы в него было непросто высунуться. У окна в зеленой футболке и темно-синих джинсах сидел мальчик лет девяти. Он сосредоточенно работал над маленьким, бумажным самолётиком, время от времени отрываясь и вслушиваясь в свист ветра, и ему порой казалось, что ветер зовет именно его.

Потом он хмурился, отворачивался от окна и продолжал работу над бумажным самолётиком, у которого почему-то никак не хотело получаться правое крыло. От усердия мальчик даже слегка вспотел. Потом решил отвлечься (может, крыло позже получится?), отложил в сторону самолётик, открыл книгу, которую ему однажды подарила сестра, сказав, что ему должно понравиться. Теперь он развернул её и стал читать.

Антуан де Сент-Экзюпери «Ночной полёт»

Посвящается Дидье Дора

I

Холмы под крылом самолёта уже врезали свои черные тени в золото наступавшего вечера. Равнины начинали гореть ровным, неиссякаемым светом; в этой стране они расточают свое золото с той же щедростью, с какой ещё долгое время после ухода зимы льют снежную белизну…

Собственно, он уже читал эту книгу. И читал часто. Но каждый раз дух захватывало, как и сейчас. Представив себе описанную в книге картину, мальчик даже глаза закрыл. Вот жил же человек! Ему бы так! Хотя бы раз в жизни. Ну, или увидеть это где-нибудь. Взлететь в небо, чувствуя сильные, надежные крылья самолёта, с которым сроднился как с частью себя. Торжествуя, облететь всю землю, увидеть, что громадины земли всего лишь часть огромной мозаики, которая собирается, если видишь её с высоты… выше деревьев, выше полёта птиц! Ему на секунду показалось, что он почувствовал дыхание северного ветра, ворвавшегося в комнату и взъерошившего кипу разноцветных листов, из которых мальчик делал самолётики. Мгновение – и самолётики, выстроившиеся в четкий ряд, взлетят в небеса. В одном их них находится он сам, и, конечно, это главный самолёт, Алёша почувствовал в руках штурвал…

– От винта! – скомандовал мальчик.

Моторы взревели, и, подхватив могучий северный ветер, самолёты широкой плавной дугой…

– Алёша! Пора обедать!

Мальчик вздрогнул, штурвал исчез, книга, которую он случайно зацепил, упала со стола, тогда он неохотно открыв глаза, поднял и вернул её на место. Самолётики стояли на том же месте, выжидающе задрав носы ввысь. Алёшка вздохнул, его взгляд невольно скользнул по подоконнику, замер на некоторое время, чтобы не позволить себе опять посмотреть в окно, но затем не выдержал. Поднял голову и уставился в небо.

По сути, это была серьезная насмешка судьбы. Быть так высоко, видеть небо так близко, что порой Алёшке казалось, что если он чуть постарается, то сможет достать головой до пушистых, мягких как пух цыпленка, облаков. Он не поверил сестре, когда она заявила, что на самом деле облака мокрые и неприятные. Много она понимает! В тот день Марина была в плохом настроении, что-то не ладилось в институте.

Помнится, тогда он стал очень пылко восхищаться тем, что дарят ему белоснежные, пушистые, как первый снег облака – всегда по-настоящему сказочные истории.

Алёша в облаках видел практически живой будто реально существующий волшебный мир: корабли, драконы, старинные замки и сказочные сражения. И вот тогда Марина сердито заявила, что Алёшка сам себе все выдумал, а на самом деле облака противные, и если бы он соизволил её спросить, она давно бы это рассказала, объяснила бы, из чего состоят облака, а он не морочил себе голову.

Конечно, Алёшка не поверил сестре и стал спорить. В общем, дело закончилось скандалом. Прибежала мама, стала ругать Маринку, у Алёшки, вдобавок, тогда температура была, где подхватил простуду – уму не постижимо! Он расстроился, градусник у него выскочил и разбился.

– Вот видишь, что ты натворил! Об облаках он размечтался! – крикнула Марина.

И Алёшка расплакался. Он тогда ещё совсем маленький был. Сестра перепугалась, мама тоже, забыла и Маринку ругать. Теперь вдвоем утешали Алёшку.

– Об… ла… ка… пуши… стые… – всхлипывая, повторял он, – И… мяг… кие… пуши… стые…

– Конечно, Алёша, конечно! – мама гладила его по голове и строго посматривала на Марину, которая побледнела, и губы у неё дрожали.

– Алёшка, ты прости, пожалуйста, что я так сказала, я просто не подумала.

– Они… пуши… стые!

– Разумеётся! Я, верно, о своем думала, вот и ляпнула сдуру! А потом распалилась. Я больше не буду. Ладно, Алёшка? Мир?

Мальчик тяжело вздохнул, вспоминая давний спор. Собственно, какая разница: пушистые облака или нет? Сказочные истории все равно происходили, и это было очень по-настоящему.

А вот как раз сейчас в небе началась очередное сражение войск графа Гелиоса. Алёша нашел это слово совершенно случайно в какой-то совсем не сказочной книге. Тогда он решил, что наверняка его любимый облачный граф носит именно такое имя. Красивое.

Противником, главным врагом, как графа, так и других, по большей части безобидных обитателей облачного мира был злой облачный колдун, для которого Алёшка даже имени пока не придумал. Уродливые тролли армии колдуна двигались плотной шеренгой к стройным рядам бесстрашных рыцарей графа Гелиоса. Мальчик придвинулся ближе к окну, чтобы ничего не пропустить из сражения, беспокоясь за графа, так как армия у колдуна была намного больше армии Гелиоса. Но тут вмешалась третья сила – западный ветер, который просто раздул все войска. Алёшка сердито стукнул ладонью по подоконнику: западный ветер вечно старался помешать графу Гелиосу окончательно разбить колдуна!

– Ну, спрашивается, кто его просил? – раздраженно пробурчал он. – Вот, опять разошлись, а дальше? Пусть колдун ходит по небу и сбивает беспомощных путников?

Разумеётся, он имел в виду облачных путников. А среди них была самая разная публика: и благородные рыцари, и неотесанные и грубые варвары, драконы, самолёты и даже утята, которые мирно плыли куда-то, в только им известные края.

– Алёшка! – опять позвала мама.

Вернувшись в комнату (все равно теперь в небе не происходило ничего интересного), он, вздыхая, направился на кухню, а перед глазами стояло ярко-синеё бездонное небо и железные крылья самолётов, рассекающие воздух – даже дух захватывало! Живя на последнем, четырнадцатом этаже, представить себя парящим в небе, было чрезвычайно легко. И необыкновенно приятно…

Но мама уже который год пыталась найти квартиру на нижнем, желательно первом этаже. В крайнем случае, на втором-третьем. Конечно, проще всего было бы купить. Но в связи со множеством обстоятельств это было нереально. И дело было даже не в том, что таких денег у мамы отродясь не водилось, а в том, что если бы они вдруг каким-то чудом появились, мама ни за что бы не потратила их на квартиру. Она потратила бы их на Алёшку. У неё была мечта вылечить сына.

И потому надо было искать другие пути. Например, организовать обмен. Их квартира была хорошая, большая, светлая, только уж очень высоко. В такую захотел бы переёхать отнюдь на каждый. Даже если бы лифт всегда работал без проблем. А это случалось не всегда. Порой он отказывался от своих обязанностей на несколько недель.

Вот и сегодня случилась та же оказия. Утром, когда Марина уходила на работу, лифт ещё был в полном порядке. Но потом, как раз когда Алёшка собрался было прогуляться, лифт закапризничал. И мало было ему этого, он вдобавок ещё и застрял, как раз когда мальчик туда забрался. Но даже этого лифту показалось недостаточным. Следующеё, что сделал коварный враг было то, что когда Алёшку пришли вытаскивать, он стал фыркать и трястись, изображая эпилепсию, а в результате перепуганные соседи во главе с мамой выдрали из кабины Алёшу, но бросили кресло. Мальчик был уверен, что на самом деле лифт в полном порядке, просто издевается над ним, чтобы он торчал дома весь день, видимо, зная, что Алёша очень любит гулять.

Таким образом, пришлось сидеть дома. Это очень огорчило Алёшу, хотя он изо всех сил старался это скрыть. Получилось у него или нет, он не понял. Мама или поверила, или сделала вид, что верит. Она так поступала довольно часто. Это слегка раздражало мальчика, но он тоже делал вид, что верит ей. Мама очень беспокоилась, что Алёша часто огорчается. Разумеётся, он часто огорчался, любой бы огорчался на его месте.

– Алёша-а! А, вот ты где! – обрадовалась мама. – Давай, садимся кушать. Я сейчас должна сходить по делам, а ты веди себя хорошо, не балуйся с огнем, не высовывайся из окна. А я скоро вернусь, договорились?

Сейчас Алёшка увидел, что мама оделась как-то торжественно, даже празднично.

– А куда ты пойдешь? Сегодня же выходной, ты не работаешь, это только Маринка вечно занята.

– У меня есть кое-какие дела, – заулыбалась мама. – Ты не волнуйся. Я договорилась с тетей Кларой, чтобы она пришла к тебе вечером, если ни меня, ни Марины ещё не будет. Она тебе позвонит и спросит, если ты один, то она придет. Телевизор посмотрите.