Унесенные блогосферой

Сказанное Викой звучало абсурдно, но я действительно не обратил внимания на наличие в семье ребенка.

Пока Виктория наливала чай, я сходил за ноутбуком.

– А почему убийца не тронул ребенка? – спросил я, убедившись, что фотографии с ребенком на страничках Романихиных действительно были, а значит, и ребенок у них имелся.

– Потому что ребенка в ту ночь дома не было. Обычно на выходные его сдавали бабушке и дедушке.

Тетка на удивление быстро разобралась в ритуалах соцсети. Она уже бросалась названиями детских песенок про каких-то барбариков в огромных башмаках, знала, в какую гавань должны заплывать пираты, и была информирована, что в группе «крошки-босоножки» дешевле. Не верить ее женскому чутью – значило восстать против всей человеческой эволюции.

В профиле Светланы Романихиной была выложена фотосессия с ребенком. Это была серия фотографий, где обнаженная по пояс мама держит красивого, пухлого карапуза, завернутого в мягкое махровое полотенце, профессионально прикрывающее их обоих.

– Судя по качеству исполнения, это была заказанная фотосессия, довольно недешевая: с выездом на дом, – пояснила Виктория.

Фотографии напоминали рекламу фирмы «Джонсонс Бэби», из-за огромного количества ретуши, как мама так и ребенок казались человекоподобными куклами из качественного силикона.

– А это точно их ребенок? – на всякий случай уточнил я.

– Что и требовалось доказать, – улыбнулась Вика победно. – В документах мальчик значится как некто Г. В. Романихин. Два года от роду.

На страницах пары имелись и другие профессионально сделанные снимки: фотографии на природе напоминали рекламу «Домика в деревне», лучисто-счастливые лица на фоне моря были выполнены в стиле плакатов на стенах центра планирования семьи. Я только хотел ввернуть что-нибудь о заштампованности сознания, как Вика перемотала ленту фотографий на самое начало и увеличила одну из них.

– Вот, смотри, старые фото. Год назад. Торт, одна свечка, Романихин-младший в колпаке, шарики, мама в костюме эльфийской королевы, папа – волшебник Гендельф.

– И?

– Тебе не кажется, что этот маскарад годовалому ребенку не понять?

– Вряд ли годовалый чувак читал Толкиена. Что, снова толкиенисты? – спросил я.

– Не мудри лишнего. – Вика нетерпеливо тряхнула головой. – Обрати внимание на адресата самого праздника. Этот праздник сделан для родителей, а не для ребенка. Кстати, посмотри, тут же надпись от мужа жене: «Ты идеальная мамочка для нашего сына!» Вот и слово ключевое прозвучало: «идеальная».

Теперь все встало на свои места: надписи на стенах о прекрасно проведенном ужине, поцелуи, сердечки, постановочные кадры, и даже Macdonald’s оказался в кассу, как образец семейного отдыха.

– Кстати, Вика, а ты заметила, что идеальная картинка в американском стиле? – спросил я.

– Скорее в американистом. Но это как раз понятно, если учесть, какие фильмы они смотрели: американская киноиндустрия – лучший мастер по созданию обывательской мечты. И отпуск, на котором ты завис сегодня, тоже часть этой мечты. Мы знаем, что девушка сидит дома, но все должны знать, что семья – это ее работа и призвание. И она справляется идеально, хотя иногда устает и ей нужен отпуск!.. Кажется, скоро я расквитаюсь с этим дурацким делом, – вдруг заключила Вика.

Мне пока было неясно, каким образом метафора идеальной семьи поможет обнаружить убийцу супругов Романихиных, но я знал, что спрашивать эту лентяйку тоже бесполезно.

Сама про себя тетка говорит, что у нее холерический интеллект. Типа она умеет заниматься несколькими делами сразу: читать параллельно (не путать с цезаревским одновременно) несколько книг, писать несколько статей, а чтобы закончить работу, результат которой уже известен, ей требуется колоссальное напряжение силы воли. Объяснять, с ее точки зрения, очевидное – для нее самая худшая пытка. Даже не представляю, где и кем могла бы работать моя тетка, если бы не экзотическая, но, как оказалось, востребованная современным миром детективная филология.

– Да, еще шестую колонку расчерти: «Анализ визуальных образов», – сказала она, нацеливаясь схомячить вторую горбушку.

– Что?

– Фотки! Анализ фоток! Тормоз отпусти!

Я изловчился и отломил горбушку раньше, чем она:

– Сама отпусти свой тормоз!

– Ты ж не любишь горбушки. – Вика посмотрела на меня с удивлением, как на камень, который вдруг оказал сопротивление садящейся на него заднице.

– Кто тебе сказал?

– Это было самоочевидно.

– Ты даже не спрашивала!

– Но ты не просил.

– Я профто уфтупал тебе, – ответил я, демонстративно дожевывая отвоеванную булку.

– Благородно, – сказала она с такой мерзкой интонацией, что я чуть не подавился, а Вика уже перескочила. – Сашка! Это неслыханно! – голосила тетка из кухни, гремя посудой. – Сандалетин не пропускает мою статью! Ни в этот номер, ни в следующий. А моя методика нужна мне на процесс. И он знает об этом. Я вляпалась.

– По-моему, этот факап случился с тобой довольно давно, – ехидно заметил я и тут же отправил ей СМС: «fuckup» – «провал».

– Провал?! – переспросила она.

– Ну ты же что-то сделала для того, чтобы чувак так возненавидел тебя, – многозначительно кивнул я.

Я помнил Сандалетина, когда он еще не был ни ученым секретарем, ни даже просто ученым. Каждое лето во времена Викиной учебы в аспирантуре к нам в поселок наведывались несколько ее приятелей. Мы жили недалеко от города – десять минут на электричке, но уже какая-никакая, а все-таки природа. Однажды приехал и Сандалетин. Сначала он ходил вместе со всеми, потом его видели байронически тоскующим на берегу реки, а потом он уехал, не догостив, не дождавшись товарищей, чем, впрочем, никто особенно не расстроился. Мимолетный эпизод. Я с трудом воскресил в памяти его грустную вытянутую физиономию парафиновой бледности, сказал бы автор девятнадцатого века.

Однажды Вика вернулась из университета дрожащая, как медуза на блюде, и, адски вращая глазами, прошипела: «Помнишь Сандалетина?.. Кирилл… Михайлович, длинный такой, несчастный?.. Ну и козе-о-о-ол!»

– Разве ты не можешь использовать свою методику без публикации? – поинтересовался я.

– В том-то и беда – без признания научной общественности, будь ты хоть второй Лотман, хоть первый Лихачев. Публикуй или заткнись.

– А другой журнал?

Виктория перестала греметь и появилась в дверном проеме.

– Во-первых, публикуясь в своем городе, я поддерживаю нашу научную школу, во-вторых, здесь быстрее, во всяком случае, до Сандалетина было так, ну, а в-третьих, и это главное, – тут уже дело принципа, – сказала Вика устало, и я вдруг увидел, как она на самом деле расстроена.

– Понимаю, только не понимаю почему? За что он нас так ненавидит? Он же развернул настоящую войну. Напомнить тебе, сколько раз я пересдавал его зачет?

Виктория ничего не ответила, прошла в комнату и села рядом на диван. Мы были с нею почти одного роста, наши плечи соприкоснулись и волосы перепутались. Волосы были одинакового светло-русого оттенка, только у нее теперь вились мелкими спиральками и блестели.

– Да? – обернулась ко мне тетка, почувствовав мой взгляд.

– Подставляю тебе плечо.

Она положила ладонь на мою тощую ключицу.

– Не густо. – И звонко рассмеялась, развеселив, по обыкновению, сама себя.

В кармане ее джинсов звякнуло. Прочитав сообщение, Вика проворчала: