Антакарана. Дитя Сердца

Мы от души смеемся, представляя себе при этом веселый, ироничный тон Энджела. Затем я притворно вздыхаю:

– Наверное, своими шуточками всех там с ума сводит. А уж девчонок любит – сил нет.

– Потому что все еще не нашел свою Лавину, – тон Маэстро становится серьезным. – Вот увидишь, однажды найдется девушка, которая покорит сердце молодого ветерка. Как когда-то произошло с Алексом.

При упоминании этого имени во мне поднимается волна тоски. Прошло 20 лет со дня смерти Алекса, а я по-прежнему не могу до конца пережить утрату. Чтобы отогнать призрака прошлого, продолжаю шутливым тоном:

– Его послушать, так каждая новая подружка – та самая. Кстати… Энджел недавно вновь плохо себя чувствовал. Наверное, английский климат для него недостаточно хорош? – спрашиваю я с тревогой у Маэстро.

– Он здоров, как бык. Нет поводов для беспокойства, – утешает старик.

– Знаю, но я никогда не переставала бояться. С того самого момента, как Сердце исцелило его. Неделя до обряда была такой мучительной, такой страшной. Он едва не умер на моих руках. Те воспоминания никогда не давали мне покоя.

– Это обычное недомогание. Волнение перед выпускными экзаменами. Лавина, посмотри хотя бы на себя! Да ты даже и насморком-то никогда не болела! Сила Сердца велика! А теперь, если не возражаешь, мне надо поспать, – только сейчас я замечаю, как тяжело дышит Маэстро. Разговор со мной украл у него много сил.

– Хорошо, я уйду. Но только, если пообещаешь, что будешь впускать меня в любое время! А иначе мне придется отравить Ниуная!

– Что тут скажешь? Не хотелось бы, чтобы Ниунай отравился, – со слабой улыбкой старик опускается на подушки и почти мгновенно проваливается в сон. Его грудная клетка вздымается неровно и поверхностно. Неестественная бледность лица и сухие потрескавшиеся губы вызывают во мне отчаяние и обостряют предчувствие неизбежно приближающегося горя…

Покидаю палату в глубоком унынии. Начался обратный отчет жизни Маэстро, и нет ничего, что бы я могла сделать. Сейчас, когда мне так нужна его помощь! За последние полгода сразу после обряда целительства умерло два пациента. Что-то нехорошее происходит с Сердцем, я это чувствую. И от подобной неизвестности теряю сон и аппетит. К счастью, скоро Энджел приедет на пару недель. Жду не дождусь возможности увидеться с сыном. Знаю, он способен развеять все страхи и сомнения. Он такой жизнерадостный, остроумный, добрый и чуткий. Мой мальчик.

ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

Я нервно хожу из угла в угол, то и дело бросая взгляд на массивные дубовые двери, отделяющие меня от Большого Зала Собрания. Обе створки в изобилии украшены объемными фигурами – по большей части, китайскими иероглифами, но среди них изящно вписываются знаки Антакараны – три семерки в кубе. Не обошлось, конечно, и без резных драконов, угрожающе взирающих на посетителей сверху вниз узкими холодными глазами.

Зал ожидания выполнен в традиционном китайском стиле – широкий низенький диван в углу, стеклянный столик, на котором гостеприимно дымится ароматный чай с национальными сладостями, мягкий расписной ковер с уютными разноцветными подушечками и пару форменных зеркал на безупречно отштукатуренных стенах. Но расслабляющая обстановка не способна успокоить мой внутренний пожар. Второй раз я нахожусь в этой комнате, в штаб-квартире Корпорации Антакарана, расположенной в пригороде Лхаса. Внешне Управление представляет собой неброское одноэтажное здание, и лишь служители знают о трех подземных этажах, где и действует крупнейшее в мире тайное сообщество.

В первый раз я оказалась здесь двадцать лет назад, чтобы пройти процедуру посвящения в Хранители и познакомиться с самыми важными руководящими лицами. На тот момент я была юной потерянной девушкой с кровоточащим сердцем, которая не осознавала до конца происходящего с ней и того, насколько изменится ее поломанная жизнь.

И вновь за массивными дверями с драконами решается моя судьба. Пять смертельных случаев за последний год! Пять человеческих жизней, загубленных моей рукой!

Процесс целительства превратился в ад. Я окончательно потеряла сон и аппетит. Перед каждым обрядом у меня трясутся поджилки от страха, что лечение в очередной раз окажется провальным. После лежу полночи с открытыми глазами, и от тревожных мыслей меня бросает то в жар, то в холод, а с утра иду в медицинский центр на ватных ногах, с ужасным ожиданием услышать об очередной неудаче. После смерти Маэстро пять месяцев назад казалось, что череда провальных целительств закончилась, но последние две недели доказали обратное: пожилой мужчина и девушка, не старше 18 лет, так и не открыли глаза после нашего с Сердцем вмешательства. Уж не знаю, что происходит со мной или с Сердцем, но дальше так продолжаться не может!

Занимаясь самоедством и ожидая решения о дальнейшей участи, я продолжаю наматывать круги по просторному залу. Останавливаюсь у зеркала и рассматриваю свое отражение. На меня смотрит молодая красивая девушка с густыми черными волосами, небрежно собранными в длинный хвостик. Челка падает на высокий ровный лоб, слегка прикрывая брови. Синие яркие глаза смотрят все также прямо, в них не погасли задорные искорки. Словно и не было двадцати лет напряженного труда! Единственные изъяны на моем лице – это мимические морщины. То, что я сохранила тело и лицо молодой девушки и выгляжу точно так же, как и 20 лет назад, – это, конечно, полностью заслуга двойного целительства Сердца. Чего нельзя сказать о моей душе – ежедневные муки выбора, отказ в исцелении детям, вид смертельно больных людей изматывают хуже любого физического старения. А теперь еще и это…

Раздается стук, и в комнату входит женщина в элегантном белом костюме, на высоких каблуках, поразительно похожая на «Глянцевую леди» из моего прошлого. Минуточку! Это она и есть! В первый и последний раз я видела Чжан Кианг 25 лет назад, когда та с абсолютно нечитаемым выражением лица отправила меня в приключение, которое разделило жизнь на «до» и «после». Она заметно постарела – об этом свидетельствуют морщины на лице и несколько седых прядок, но при этом также величественно держит осанку и строго смотрит на все происходящее сверху вниз.

– Мисс Ларина! – она бросается ко мне, улыбаясь во все лицо. А вот это уже неожиданно! А как же имидж неприступной «Глянцевой леди»? – Как я рада вас видеть!

– Называй меня просто Лавиной. Теперь-то можно? – усмехаюсь я.

– Лавина, я так много слышала о вас… о тебе!

Нужно что-то ответить, ведь кое-чем я ей обязана. Предупреждение Чжан Кианг: «Не доверяй никому. Четко следуй инструкциям. Это твой единственный шанс» если и не спасло мне жизнь, то, по крайней мере, заставило прислушаться к внутреннему голосу и более настороженно относится к принимаемым решениям.

– Я тоже рада тебя видеть. Спасибо, что предупредила тогда.

– Ты что-то путаешь! Я ничего не говорила. Не хочу потерять работу, – женщина испуганно оглядывается по сторонам.

– Не волнуйся, не потеряешь. Я здесь теперь не последний человек, – добродушно смеюсь я.

– Знаю, знаю. Счастье, что именно моя подопечная стала Хранителем! – она буквально сияет от гордости. Затем грустно добавляет:

– Чего нельзя сказать о другом игроке.

– Кого ты сопровождала в прошлом Раунде?

– Марко, – Чжан Кианг опускает глаза.

– Ты его предупредила, так же как меня? Он был едва ли не самым осторожным игроком, – спрашиваю я.

– Нет. Марко казался таким строгим, сильным, неприступным. Мужчиной, который в состоянии позаботиться о себе сам.

– Это так, – киваю я, чувствуя, как в горле образуется ком. Никогда не пережить мне до конца все эти потери. Ни сейчас, ни через сто лет.

– Хорошо, что наступило мирное время! – весело восклицает Чжан Кианг. – Не скоро состоится новый Раунд, с таким-то Хранителем! Ну а теперь позволь поухаживать за тобой, ведь именно для этого я здесь. Хочешь чай?

Но мы не успеваем даже присесть, потому что массивная дверь открывается, и из нее выходит Юджин – Главный Наблюдатель Корпорации и, с недавнего времени, Страж Системы Безопасности.

– Лавина, ты можешь войти. Отцы приняли решение.

***

В Зале Собрания довольно прохладно, так что я поеживаюсь. Вокруг массивного стола сидят мужчины, преимущественно, престарелого возраста и китайского происхождения. Большинство из них я никогда не встречала, так что даже нет лица, за которое можно бы было зацепиться и унять внутреннюю дрожь. Поэтому я останавливаю взгляд на Юджине. Мы никогда не были друзьями, но, по крайней мере, всегда четко и эффективно решали все рабочие вопросы. Да и Энджел в нем души не чает.

– В первую очередь, Совет Отцов и Старейшин выражает глубокую признательность десятому Хранителю Сердца Антакараны, – начинает седовласый старичок (которого я тут же прозываю про себя «Сверчком» за скрипучий голос). Я видела его однажды в подземном городе на острове. Кажется, это приемник Отца, «принявшего меня на работу», как я шутила над Элиотом. Несмотря на высокий чин, старик всегда находил время пошутить и пропустить с простыми смертными бокальчик – другой красного вина, которое оставалось его настоящей страстью до конца дней.

– За двадцать лет службы ты показала себя самоотверженным и преданным Хранителем, умеющим слушать не только свое сердце, но и внимать голосу разума. Уверен, Маэстро бы тобой гордился.

Почему-то меня злит слышать имя Маэстро из уст этого человека. Прошло пять месяцев, но до сих пор любое упоминание о нем вызывает во мне скорбь. Этот новоиспеченный Отец понятия не имеет о настоящем Маэстро: добром, остроумном, мудром человеке, с богатым внутреннем миром и огромным любящим сердцем. Это МОЙ Маэстро, а вовсе не их бывший слуга.

– Но наступили тяжелые времена, – Сверчок меняет тон и хмурит брови, – за последние 12 месяцев умерло пять пациентов, непосредственно после обряда целительства. Невиданный до этого дня прецедент! Техники не нашли никакого механического изъяна. Соответственно, вывод очевиден – Сердце отвергает Хранителя по непонятной нам причине!

По залу проходит гул, люди принимаются что-то оживленно обсуждать друг с другом. Я подавленно молчу, чувствуя себя при этом школьницей перед экзаменационной комиссией. Опускаю глаза и делаю вид, что рассматриваю свои ладони.

– В этой связи, Совет Отцов и Старейшин принял решение отстранить Лавину от должности Хранителя.

С моих плеч словно сняли многотонную глыбу, которую я тащила все эти годы – так велико внутреннее облегчение. Наконец-то мне не придется принимать решения, кому жить, а кому умереть. Наконец-то ответственность за успешное или неуспешное лечение возьмет на себя кто-то другой. Наконец-то я обрету свободу! Эйфория настолько велика, что кажется, я вот-вот оторвусь от земли и взлечу.

– Таким образом, через две недели состоится новый Раунд, целью которого является поиск нового, одиннадцатого по счету Хранителя, – торжественно скрипит Сверчок.

– Что?! Нет, нет, нет! – Мою эйфорию, как рукой снимает. – Я не допущу, чтобы опять погибли люди!

– Предпочитаешь убивать пациентов сама? – слышу я мягкий голос и бросаю на Юджина

ненавидящий взгляд.

– Есть же другой выход! Давайте выберем Хранителя голосованием! – - в отчаянии восклицаю я, но встречаю лишь неодобрительные взгляды: «правила есть правила, и никто не в праве их нарушать».