Там, за Вороножскими лесами

Черниговцы сгрудились вкруг своего костра, злорадно поглядывая, как ольговцы старательно укладывают высокие поленницы из сухостоя. Безусый вой, сдружившийся дорогой с балаболом Проней, привстал, чтобы помочь.

– Путша, ты куда это? – одернул его Ерема.

– Я подсоблю, – смущенно покраснел отрок.

– Сиди! Пусть дурни сами убиваются.

Между сучьев и веток ольговцы напихали прошлогодний бурьян и камыш. Столбы получились в два раза выше человеческого роста. Вои подожгли их снизу, пламя лениво принялось лизать пятки гигантов.

Сделав дело, вспотевшие и обессиленные ратные Демьяна повалились на ковер молодой травы. Олексич, утирая мокрый лоб, вглядывался в противоположный берег. Никакого движения.

– Эй, плотники, кашу есть идите, – милостиво пригласил Ерема. На его призыв кинулся только Дружок, ольговцы продолжали сидеть особняком.

– Ну, как хотите, – пожал плечами здоровяк, оглаживая пса.

Вои Демьяна развели небольшой костерок и сварили похлебку. Наглая псина отобедала и у своих.

Столбы пылали во всю, вершина одного начала обваливаться, но Днепр по-прежнему сверкал холодной пустотой. Близился вечер.

– Демьян Олексич, плывут. Точно плывут! – вдруг радостно закричал Вьюн.

Все вскочили, уперев глаза в днепровскую даль. Легкая ладья с расправленным парусом, борясь с диким течением, шла с северо-запада. Весла, казавшиеся издалека тоненькими палочками, ладно поднимались и опускались в бурлящую воду. При приближении, чтобы замедлить скорость, корабельщики убрали парус и сильней налегли на весла. Но, не смотря на все усилия гребцов, ладья, увлекаемая течением, все же пролетела мимо, причалив только в четырех сотнях шагов от ожидавших ее путников.

Ольговцы с черниговцами, быстро погасив костры, заспешили к судну.

– Кто такие? – закричал с носа лохматый перевозчик.

– Нойона Айдара люди, тестя его везем! – отозвался Ерема.

Демьян вздрогнул.

– Какого тестя? – уставился он на здоровяка.

– Ну, тестя не тестя, уж и не знаю, как там наложницы брата величать, – Ерема наслаждался растерянностью Олексича. – Что ж думаешь, столько за девку отвалил, так будет ходить да облизываться? Уж на сносях.

У Демьяна заходили желваки.

– Не бойся, у них наложниц дети на равных с законными ходят. Племяннички в небрежение не будут. На хозяина погляди, тоже рабыни сын, а из золотых чашей пьет.

– Пусть пьет, пока не захлебнулся, – сжал кулаки Демьян.

– Эй, так вы плывете али нет?! – напомнил о себе перевозчик.

– Плывем, – сквозь зубы выплюнул Олексич.

– Расплачиваться вперед, и глаза лошадям завяжите, а то шарахаться станут. Сходни стелите! – крикнул корабельщик уже своим.

3

Судьба продолжала бить Демьяна наотмашь. Угрюмый он стоял у щеглы[70 - Щегла (шьгла, шегла) – мачта.], мимодумно поглаживая беспокойно переминающуюся с ноги на ногу Зарянку. «Вот те и брат названный, поганый он и есть поганый, нечего было от него добра ждать. Я его спас, он – меня, так и в расчете, ничего мне не должен. Загубил нашу Улюшку. Как теперь матери в глаза смотреть? Все равно выкуп предложу, может, он уж наигрался ей. Домой поедем. Ну и что ж, что порченная, да мало ли таких девиц из степи выкупали, всех за мужей пристроили. Времена сейчас такие, на это никто и не глядит. В Ольгове свататься не придут, так в Курск к дядькам свезем, а приданое я найду, последнее отдам. Да Агаша меня поймет, за нищету не обидится. А племянника я у себя оставлю, как сына или дочь родную воспитаю». Демьян убаюкивал сам себя, пытаясь унять злость на побратима. Нельзя волю гневу давать, нужно сестер побыстрее забрать и домой убираться.

– Боярин, да ты, никак, стоя спишь? Просыпайся, причаливаем, – улыбка Еремы теперь казалась Демьяну мерзкой.

Выйдя на сушу, Олексич добавил перевозчикам тонкую ордынскую монету. Те принялись радостно благодарить, сетуя, что в разлив народ ехать не хочет, заработка нет.

– Узнал, что на одну сестрицу выкупать меньше, так серебром разбрасываешься, – не преминул поддеть Ерема.

Демьян смолчал.

Через два дня пути они вышли к становищам Темира. Олексич бывал в кочевьях, поэтому ничему не удивлялся: затейливо украшенные войлочными узорами пузатые юрты, дымящие костры, вкруг которых суетливо сновали женщины, шалящие в траве дети, мужчины, холящие лошадей и равнодушно взирающие на чужаков. В Ольгове каждый незнакомец вызывал недоверие и живой интерес, вечный страх заставлял всматриваться в каждую фигуру, замаячившую на окаеме. Здесь же царило умиротворяющее спокойствие, эти люди, уверенные в силе своих нукеров, никого не боялись, они просто жили. И за это спокойствие Демьян сейчас их ненавидел.

Ерема отправил молодого Путшу, предупредить хозяина. Айдар выехал побратиму навстречу. Сверкая на солнце дорогой одеждой, он кинулся радостно обнимать Олексича.

– Демьянка, наконец-то, заждались… – и осекся, встретившись с чужим тяжелым взглядом.

– Ничего сказать мне не хочешь, брат? – Демьян особо выделил слово «брат», припечатывая его к роскошным одежкам побратима.

– Да, я и так вижу, что знаешь, – Айдар отстранился. – Печалишься о сестре, брезгуешь поганым? – обезображивающий молодое лицо шрам стал еще глубже.

– Да то ты мной брезгуешь, не посватался по чести, в жены сестру не взял, в рабынях держишь, брат!

– Как я мог посвататься… – Айдар прервался, заметив любопытные глаза Еремы. – Вперед езжайте, нам потолковать следует.

Побратимы остались одни.

– Да как я мог ее в жены взять? Ты, Демьян, обижаться можешь, но я княжьего рода, от Бодончара[71 - Бодончар – легендарный основатель рода Борджигинов, представителем которого был беклярбек Ногай.] всех своих праотцов знаю, а ты всего лишь…

– Ты сын рабыни, – перебил его Демьян.

– Я княжьего рода, и жена у меня нойона дочь была, и приведут мне новую под стать.

– А моя сестра, значит, для утехи? – Демьян чувствовал, что сейчас кинется на побратима.

– Злость в тебе говорит. Я твоей сестре обиды не чинил.

– Обиды не чинил?! Опозорил девку, обрюхатил, холопкой держишь, а обиды не чинил?

– Никто ее холопкой здесь не считает, все у нее есть, то, чего никогда и не было. И слуг я ей дал, и богатства к ногам кинул, в вере не тесню, пусть молится своему Богу. И в юрте она со мной по воле своей живет, наскучит кочевая жизнь, так в Каневе хоромы срублены. И сын коли родится, так рядом со мной встанет. Чего ж тебе еще надобно? – Айдар запальчиво размахивал руками.

– Зачем она тебе нужна была? – с горечью спросил Демьян. – Я же выкуп привез, князь дал. Все бы тебе сполна отдал, не хватило бы, так мечом отслужил бы. Ведь только рукой махни, тебе девок любых приведут.

– Мне любые не нужны, мне Сугар приглянулась. Сугар – это звезда на небе есть. Я зову ее так.

По мечтательной улыбке Айдара Демьян понял, что сестру ему не выкупить ни за какие деньги.

– Силой взял? – спросил он исподлобья.

– Не знаю.