Под созвездием Южного Креста, или Хорошо ли жить в Африке?

Мать пошла работать на ферму, пропадала там с утра до вечера, поэтому Олежка большую часть времени был предоставлен сам себе. В большом молчановском дворе всегда было шумно от голосов детей, все лето проводивших на улице. Приходили сюда ребята и из других домой, а потому часты были ссоры и драки – молчановцы против деревенских.

Олежка подрастал, и парное молоко сделало свое благодатное дело – окреп парнишка, хоть и оставался самым маленьким среди сверстников, за что, кстати, и лупили его свои же, молчановские, ребята постарше. Трудная была у всех жизнь – на выживание. Взрослые добывали еду, а дети отстаивали свое «место под солнцем». В этой, можно сказать, «кровопролитной» борьбе и закалился дух Олега.

– Обманываешь! – кричал он мухлевавшему в какой-нибудь детской игре товарищу и кидался на него с кулаками.

Часто приходил он домой с разбитым носом, синяками и ссадинами, но не сдавался – не лез в услужение к сильным, как делали другие.

Полюбил он один уходить на речку Тарусу (или как ласково называли ее местные Таруску), бродить по ее песчаным отмелям, сидеть на невысоком берегу с удочкой.

Однажды, чтобы не было сыну скучно, принесла мать крохотного котеночка. Олежка прижал к груди его щупленькое тельце и почувствовал себя сильным-сильным. Налил он ему в блюдечко молока и сел рядом на пол, зачарованно глядя, как маленький розовый язычок утопает в белом молоке. Ради него ходил по утрам Олежка на реку и ловил рыбу. На молоке и рыбе быстро рос и матерел Васька. Принесет бывало Олег маленьких окуньков и карасиков, бросит одного Василию – тот с жадностью набрасывается на добычу и начинает есть. Тогда Олег бросает ему вторую рыбешку – Васька оставляет первую и хватается за нее. Затем, улыбаясь, Олег кидает ему третью – кот опять оставляет начатую рыбку, лапой подминает ее под себя, и вгрызается в следующую.

– Не съешь ведь! – смеялся над ним парнишка, бросая ему новую рыбку.

Васька надкусывал и ее, а потом, подмяв под себя лапой, смотрел на хозяина. Так продолжалось до тех пор, пока все рыбки не перекочевывали из ведерка мальчика под пушистое брюхо кота. Затем Васька прятал свой улов под крыльцом. И в следующий раз все повторялось снова. Но Васька не был дармоедом: еще котенком начал он ловить мышей и крыс, принося их своему хозяину и укладывая в ряд на полу комнаты.

Пока Олежка был маленьким, спал он вместе с матерью на большой кровати, а когда немного подрос, сам перебрался на сундучок, стоявший около печки. Расстелив ватный матрасик, сладко засыпал он в тепле, набегавшись за день на улице, под неизменное мурлыканье Васьки, который любил устраиваться у него на животе.

Когда пришло время идти в школу, купила ему мать новенькую школьную форму и ранец. Очень полюбились Олегу эти новые вещи. С деловым видом регулярно гладил он свои форменные брючки большим угольным утюгом, аккуратно укладывал в ранец школьные принадлежности. Он легко справлялся с математикой, старательно выводил буквы и цифры. Тетради его были образцово-показательными.

Прибавилось у него и забот по дому.

– Крыша в сарае совсем прохудилась, – говорила ему мать.

И он, семилетний мальчишка, лез на крышу и латал ее какими-то обрезками досок, прибивал их большим отцовским молотком, поучаемый снизу дядей Колей.

В конце первого класса появилась у него и новая обязанность по дому – кормить уток. Весной мать покупала у деревенских десять маленьких утят, которым все лето Олег должен был рвать траву и перемешивать ее с хлебом и самолично пойманной рыбой, следить, чтобы всегда была у них вода.

Начиная с осени они зарезали уток по одной, и тогда на столе у них было мясо. Картошку жарили на противном утином жире, которым Олег также чистил и свои черные школьные ботинки. Казалось бы, в материальном плане жизнь наладилась, но мать так и не смогла оправиться от настигшей их беды – часто плакала она, прижав сына, называя его кормильцем и все обещая найти неведомую тетю Валю, к которой они уедут жить.

Однажды к ним зашла тетка Регина, которую все за глаза называли цыганкой, так как отец ее был настоящий цыган и часто скитался по миру. Знала она какие-то чудодейственные заговоры и умела делать снадобья от всех болезней, а к тому же, как всякая цыганка, любила и умела гадать.

– Далеко пойдет твой сынок, Пелагеюшка, – сказала как-то она, гладя русую головку Олега, и добавила: – Дважды женат будет.

Усмехнулся тогда Олежка, вырвался из ее рук и убежал к ребятам, думая про себя: «Уж если я женюсь, то навсегда».

Если начальная школа была рядом с домом, то в среднюю нужно было ходить за пять километров на центральную усадьбу. Гурьбой собирались мальчишки и девчонки на молчановском дворе ранним утром и шли в школу. Обладая прекрасной памятью, Олег часто пересказывал им какой-нибудь урок. Так начал расти его авторитет. Зимой дети гуськом шли по снегу: мальчишки впереди, сменяясь, прокладывали дорогу, девочки – сзади.

Олег был отличником. Когда всех приняли в пионеры, он стал председателем совета отряда. И странным образом мальчишки-сверстники, некогда бившие его, стали тянуться к нему, искать его общества, ходить за ним по пятам. Это часто раздражало Олега, а после одного случая он и вовсе старался незаметно убежать от всех куда-нибудь.

Дело было в мае. На улице уже тепло пригревало солнышко и манило соскучившегося по летней рыбалке Олега на речку. Во время большой перемены он побежал на Таруску, а за ним увязался Мишка Быков – сосед по парте. Поскользнувшись на мокрой траве, тот упал в реку. Олег помог товарищу выбраться на берег, а так как переодеться было не во что, грязные и мокрые они и пришли на следующий урок. Учительница сразу заметила такое дело и начались расспросы. В результате этой разборки Олегу перед всей школой был объявлен выговор за то, что он, пионер, председатель совета отряда, якобы затащил товарища на речку и столкнул его в воду. От такой вопиющей несправедливости, придя домой, Олег расплакался, как маленький ребенок.

Мать к этому времени ушла с фермы и устроилась разнорабочей на кирпичный завод, который находился на окраине Тарусы. Дома ее по-прежнему не было целый день. Она оставляла Олегу пятьдесят копеек, и он с судком ходил в местную столовую, где покупал себе котлеты с картошкой, а в банку наливал суп. Затем он шел домой, разогревал суп и котлеты и вместе с постаревшим Васькой все это съедал.

В пятнадцать лет Олег устроился летом работать на кирпичный завод к матери. Почти всю первую зарплату он потратил на туфли для матери, которые сам выбрал в магазине, приблизительно представляя, какой у нее размер. И туфли чудесным образом подошли. С гордостью вспоминал Олег слезы умиления матери и ее уже спокойный голос: «Кормилец ты мой». На вторую зарплату он купил у приятеля старенький велосипед. Радуясь своей покупке, Олег полностью разобрал его, смазал все, что можно было смазать, покрасил черной краской железные детали, собрал и затем ездил на нем на завод. Как здорово было после работы около пышущей жаром печи нестись на нем на речку – на Оку или Тарусу – и еще разгоряченным прыгнуть в прохладную воду!

Однажды, проезжая на велосипеде по берегу Оки, увидел он кипучую деятельность на одном из склонов, где когда-то стояла часовенка. Худенький паренек в обтрепанных штанах под проливным дождем руководил работой. Олег подъехал поближе и спросил, что тут происходит.

– Камень из тарусской каменоломни устанавливаем в память о Марине Цветаевой, – гордо ответил паренек, – такая была у нее мечта.

Олег подошел поближе и прочитал на камне высеченные слова: «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева». Знатный был камень, большой.

После этого лета забрал Олег документы из девятого класса и отнес их в вечернюю школу. Не хотели учителя отпускать круглого отличника, но он был непоколебим, твердо сказал: «Я должен помогать матери». Так в пятнадцать лет началась его трудовая жизнь. Олег все рассчитал – за два года он закончит вечернюю школу, затем поступит в автомеханический техникум в Тарусе, а после армии доучится в нем. Но судьба-злодейка спутала все его планы – в школе ввели одиннадцатилетку и вместо двух лет ему теперь нужно было учиться три года. В сердцах Олег не пошел в одиннадцатый класс, решив перед армией отдохнуть, погулять вечерами, а не бежать в школу. За компанию с друзьями записался он в аэроклуб, желая проверить себя на храбрость.

К семнадцати годам из болезненного задохлика Олег превратился в крепко сбитого невысокого роста юношу. Девушки начали заглядываться на него, и ему это льстило. С радостью бежал он после работы в аэроклуб, а в выходные – в дом культуры, где устраивали танцы для молодежи. Подвижный и стройный, он пользовался успехом у девчат, ни одна не отказала ему в танце. После танцев он провожал очередную девушку домой, но кроме поцелуев ничего не позволял себе, так как знал, что скоро уйдет в армию, и не хотел связывать себя какими-либо обязательствами.

Когда Олегу исполнилось восемнадцать, так и не получив аттестата о среднем образовании, он ушел в армию. В военкомате, узнав о двенадцати прыжках с парашютом в аэроклубе, его направили в десантные войска. В армии он окреп еще больше, увлекся борьбой и мечтал стать военным. Но когда узнал, что среди прочих документов в военное училище нужен аттестат об окончании школы, то понял, какую ошибку совершил. Осенью он подал документы в вечернюю школу и начал учиться почти заочно, лишь изредка убегая через забор из-под бдительного ока командиров в школу. Смех и грех было потом вспоминать ему это. Не на свидание с девушкой бежал он в самоволку, а в школу.

Экстерном закончив школу, он отослал документы в военное училище, а вскоре получил и вызов для прохождения экзаменов. Начальство подивилось, но отпустило. Блестяще сдав экзамены и спортивные нормативы, он посмотрел на ребят, которые поступили вместе с ним – все они были на два года младше его, и понял, что они имеют возрастное преимущество перед ним при продвижении по карьерной лестнице. А он мечтал не меньше чем о генеральских погонах. Подумал, подумал и так же решительно, как делал все, забрал документы из училища и вернулся в часть. Командир посмотрел на него еще более удивленно. «Уж не симулянт ли?» – подумал он.

Конец службы пролетел быстро и легко, хотя выпали и на его долю учебные маневры, да не где-нибудь, а на самой границе с Китаем. Шалили тогда эти ребята на нашей границе. Вечерами пропадал он в местном клубе, где местный культработник стал учить смышленого парня игре на гитаре. После этого Олег стал душой компании. Младшие офицеры иногда приглашали «стариков» к своему столу, подкармливали на кухне. Поэтому вернулся он зимой из армии крепким и мускулистым, бодрым и энергичным, готовым начать новую жизнь. Были у него разные варианты: можно было поехать в Прибалтику на сверхсрочную службу, а можно было пойти учиться в тарусский автомеханический техникум, как когда-то планировал.

Все решило здоровье матери. Как ушел он в армию, начала она угасать. Пропал у нее интерес к жизни, все твердила: «Сыночка бы только увидеть». Когда Олег вернулся из армии, ее положили в больницу, поэтому и не уехал он никуда от нее. Поступил в техникум. Когда учился на втором курсе, мать умерла, и комнату, в которой она жила, в нарушение всех правил отдали другой семье. А о нем не подумали, так как был он прописан в тарусском общежитии.

«Иди, – говорили ему друзья, – требуй назад комнату». Приехал он домой, посмотрел на некогда казавшийся ему большим молчановский дом, заглянул в маленькую комнатушку, в которой прошло все его детство, и ужаснулся: как он мог здесь жить!

«Нет, я добьюсь в жизни лучшего. Я вернусь в Москву и буду жить в столице, а не в этом захолустье», – твердо решил он.

На следующий день сходил Олег на кладбище, поправил могилки отца и братишки, подравнял материнскую, поставил оградку вокруг могил так, чтобы осталось еще одно место. «Для себя», – решил он. Есть у моряков и военных такое поверье, что если застолбить себе место под могилку на родине, то не умрешь ты ни в море, ни на чужбине.

«Ну вот, теперь я совсем один в этом мире», – подумал он, сидя около своего «акрополя», как окрестил он это место, затем попрощался со своими родными и пошел в молчановский дом, чтобы пристроить или распродать вещи, оставшиеся от его родного гнезда и сложенные кое-как в сарае. Вечером побродил он по хорошо знакомым местам, посидел на берегу Таруски, а вернувшись домой, сложил большой пакет с фотографиями в рюкзак, попрощался с обитателями молчановского дома и уехал в Тарусу.

С трудом учился Олег в техникуме: не давала покоя мысль, что все его сверстники уже работают, а он еще за партой сидит. На стипендию не зашикуешь – «проел» он весь армейский жирок. Получив диплом автомеханика, уехал в Москву и устроился работать на ЗИЛ по лимиту.

Глава 3

Нелегко было Олегу одному в столице, без материальной и моральной помощи родных и друзей. Другим часто приходили продуктовые посылки от родственников, проживавших, как правило, в деревне. Чтобы не видеть этого продуктового изобилия, записался он сразу в две спортивные секции – самбо и подводного плавания, так как драться привык с детства, а плавал как рыба в воде. Перехватив после смены что-нибудь в заводской столовой, он бежал на тренировку. А поздно вечером, возвращаясь в общежитие, он радостно представлял себе, как заварит крутым кипятком суп из пакетика и съест его с большим куском черного хлеба.

Но и тренировки не давали Олегу возможности забыть, что он – «голь перекатная», как он себя называл. А тут еще занятия секции подводного плавания перенесли в бассейн «Чайка». В одно время с ними занимались студенты из МГИМО – такие же молодые ребята, как и они. «Подводники» быстро подружились с «водниками», и после тренировок часто все вместе ехали куда-нибудь потусить. А Олег, зажав в кармане последний рубль, на который нужно было прожить до конца недели, как можно беззаботнее махал всем рукой и говорил, что у него тренировка по самбо. «Я должен выбиться в люди», – постоянно думал он, глядя на девчат из МГИМО.

Олег загружал себя как мог, чтобы поменьше находиться в общежитии. В свободное от тренировок время он стал ходить на репетиции молодежного вокального ансамбля играть на гитаре.

Тяга к музыке была у него с детства. Часто вспоминался ему один эпизод из далекого детства, когда еще был жив отец. Первый день его посещения детского сада. Накануне такого важного события отец подарил ему игрушечную гармошку. Проиграв на ней весь вечер, утром Олежка не захотел с ней расставаться, так и пошел в детский сад, радостно сжимая ее в руке. Сначала в детском саду ему понравилось, но после обеда, когда все гуляли на улице, ему, знавшему большую свободу, неожиданно стало скучно, и, найдя дырку в заборе, он очутился на улице. Долго шел он по незнакомой улице, а потом, притомившись, уселся под деревом, достал гармошку и начал играть. Проходивший мимо мужчина остановился и, послушав его музыку, снял с головы парнишки картуз, перевернул его вниз донышком, опустил в него монетку, положил рядом с мальчиком на землю и пошел своей дорогой. Другие люди, улыбаясь, тоже стали класть ему в картуз деньги. Увидев такое дело, Олег оживился и уже с нескрываемым энтузиазмом продолжал играть. Каково же было его изумление, когда он увидел бегущего прямо на него разъяренного отца. Отец подбежал к Олегу, схватил его за шиворот и на глазах у всех отшлепал. Деньги из шапки он положил себе в карман, а дома, рассказывая обо всем матери, постоянно брался за ремень. Мать, как всегда, заступилась за сына, и инцидент был улажен. Деньги потом отец ему вернул, уже не так сердито сказав: «На, заработал». Накупив на эти деньги петушков на палочке, Олег потом долго жалел, что так быстро закончилась его профессиональная карьера музыканта.

И теперь похоже, судьба давала ему второй шанс реализовать себя в творчестве. Олег начал петь в ансамбле, который они назвали «Момент времени» и даже сочинять стихи. Как у него это получалось, он и сам не понимал. Просто ложился спать и во сне видел белый лист, на котором печатными буквами были написаны стихи, тогда он неожиданно просыпался – и ему оставалось только их записать.

Талантливые ребята, они часто играли по вечерам в клубах, но совершенно бесплатно. «Все это, конечно, хорошо, но так не заработаешь на жизнь», – думал Олег. Он не мог купить себе дорогой музыкальный инструмент, какие были у этих ребят, и Олег решил продолжить учебу и поступил в зиловский ВТУЗ на вечернее отделение. Игру в ансамбле пришлось оставить.

Как заведенный мотался он целый день – с утра на завод, потом – институт, затем – тренировки. Даже в выходные не сидел на месте, а в общежитие приходил только спать. Одним словом, не до девушек ему было, хотя те уже приметили бойкого мускулистого паренька и делали ему недвусмысленные предложения. Бежал Олег от них как черт от ладана. И все-таки не убежал.

Дело было летом. Тренировки закончились, сессия сдана, знакомые ребята кто семьей занят, кто в отпуск ушел. В Москве было жарко и скучно, и решил он съездить в Тарусу – себя показать, на друзей посмотреть. А показать уже было что. Из рядового слесаря сначала стал он мастером, затем продвинули на начальника смены, а кроме того, выбрали комсомольским секретарем участка. Больше всего его радовало то, что зарплата выросла существенно и наконец-то он мог позволить себе немного шикануть.

И вот в ближайшие выходные приоделся он в джинсовый костюм, который сам себе и сшил, и поехал в Тарусу. Маленький городок был заметно оживленнее знойной пустой Москвы. Первым делом пошел он проведать свой «акрополь», потом позвонил Ваньке Богданову, с которым учился в техникуме.

– Ты откуда, дружище? – обрадовался тот.

– Из Москвы, – довольный ответил Олег. – Вот приехал проведать старых знакомых. Может, встретимся?

– Можно, – оживился Ванька. – У меня сегодня выходной. Давай подкатывай ко мне, а я еще ребятам позвоню.