Под созвездием Южного Креста, или Хорошо ли жить в Африке?

Но деваться теперь ему было некуда: эта женщина была матерью его любимого сына – единственного на всем белом свете родного ему человечка.

– Больше детей у нас никогда не будет, – только и сказал он и, хлопнув дверью, ушел на улицу.

– Что ты такой хмурый? – неожиданно услышал он голос своего приятеля Пашки Серова, жившего в соседнем доме, с которым столкнулся нос к носу, выйдя из подъезда.

Олег вкратце поведал ему свою историю.

– Да, друг, влип ты основательно. Скажу тебе честно, из всех вариантов, которые у тебя были, ты выбрал наихудший. Сколько девчонок на тебя заглядывались. Красавицы, москвички. Был бы сейчас москвичом, а не лимитчиком, и не тянул бы эту лямку.

– А… – отмахнулся Олег.

Не мог он рассказать товарищу, что именно поэтому и шарахался от девчат. Они – москвички, у них есть мама-папа, а кто он? Голь перекатная, лимита поганая. Так безжалостно продолжал называть себя он. Конечно, он видел, как на него смотрят девчата с завода, как тянутся к нему парни, как собираются около его костра ребята, когда он в походе поет под гитару бардовские песни. «Но я должен всего достигнуть сам», – постоянно твердил себе он и упорно шел к намеченной цели. С женитьбой повесил он себе на шею еще один груз, который должен был тащить в гору…

Глава 4

– Товарищ, просыпайтесь, – стюард, улыбаясь, осторожно трогал его за плечо. – Обед.

Олег открыл глаза. «Как это я разоспался», – потянулся он, сладко зевнув.

После обеда он опять задумался – прошлое проносилось у него перед глазами…

После того разговора с женой он впервые напился. Пошли с Пашкой в пивной бар и, смешивая пиво с водкой, просидели там весь вечер.

– Ладно, не горюй, – успокаивал его приятель. – Стерпится – слюбится.

– У, наклюкался, – встретила его недовольно жена. – И с сыном не гулял сегодня.

– А ты на что? – промычал Олег и, не раздеваясь, упал на постель и заснул.

Выспавшись и придя в себя на следующее утро, Олег долго лежал и думал о случившемся: «А может быть, я виноват, что она такая раздражительная? Она из-за меня бросила работу, уехала из собственного дома, от мамы с папой, а теперь живет в коммуналке, еле сводя концы с концами. Вот будет у нас свое жилье, и она изменится. Может, прав Пашка: стерпится – слюбится».

Единственное, в чем он был непреклонен, так это в том, что детей у них больше не будет – шантажа ребенком он больше не допустит.

Учеба в институте, работа отвлекали Олега от грустных мыслей. Сашка подрастал, и общение с ним приносило ему несказанную радость. Когда сыну исполнился год, жена отдала его в ясли, против которых Олег был категорически против:

– Не нужны мне гроши, которые ты зарабатываешь на заводе – мне нужен здоровый сын.

Но Ольга не послушалась его – не хотелось ей сидеть дома, и Сашка, пойдя в ясли, начал много болеть.

За это время Олег встал в очередь на жилье, и к Новому году его ждал сюрприз – ему за хорошую работу, как комсомольскому секретарю завода дали комнату в большой трехкомнатной квартире, которая, намекнули ему, в будущем будет вся его. Это была первая большая победа. Радости его не было границ. «Вот теперь-то все изменится», – бежал он домой, сжимая в руках ключи от комнаты.

– Ой, сколько тут работы, – только и сказала Ольга, когда они на следующий день пошли смотреть комнату.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Олег, – все сделаем. – И, засучив рукава, принялся за работу.

А через месяц он показал жене паспорт, в котором стоял штамп постоянной прописки в Москве. Нелегко было это сделать. В обход всех правил, не отработав еще необходимых для постоянной прописки пяти лет, он переговорил с нужными людьми на заводе, пригласил их в бар и от пуза напоил водкой. И вот заветный штамп красуется у него в паспорте – он опять москвич! Это была его вторая крупная победа за последнее время.

– А мне-то что с этого? – брезгливо вернула сияющему Олегу паспорт Ольга.

– Опять за рыбу деньги! – не выдержал он. – Как ты была лимитой, так ею и осталась. Хоть бы порадовалась за человека.

– Зачем ты прописываешь ее? – спросил Пашка, когда Олег через несколько дней шел в паспортный стол, чтобы прописать жену и сына в новой комнате.

– Как же, она ведь моя жена! – удивился Олег.

– А нужна она тебе?

– У нас теперь все пойдет по-другому, – самонадеянно ответил Олег.

– Ты думаешь, прибил последний карниз, повесил занавесочки и теперь жизнь изменится? – усмехнулся Пашка. – Если любви не было в шалаше, не будет ее и во дворце.

– Поживем – увидим.

А Олег действительно верил, что семейная жизнь может наладиться. «Я докажу той цыганке, что все ее гадания брехня, – думал он, часто вспоминая тетку Регину. – Мы молоды, красивы и смотримся прекрасной парой».

Олег делал большие успехи в карьере и его, прекрасного организатора и хорошего специалиста, недолго продержали на комсомольской работе – выдвинули в начальники цеха, и он стал первым инженером без законченного высшего образования из «лимитчиков», досрочно приняли в партию. Через год он получит диплом и перед ним откроется широкая дорога наверх, мечтал он.

Но в небесной канцелярии на него были другие виды.

Однажды забежал он в комитет комсомола по каким-то своим делам. Комсорг завода Виктор Семенов, его лучший друг, который сменил его на этой должности, нервно вышагивал из угла в угол.

– Что такой озабоченный? – спросил Олег.

– Да вот прислали из парткома бумагу, – и Виктор красноречиво поднял палец, показывая наверх, – требуют рекомендовать молодых надежных комсомольцев для работы в системе Министерства иностранных дел. А где я их возьму? Ты же знаешь, наша молодежь – она еще «зеленая», в основном рабочий класс. А они думают, из работяг – и в дипломаты, – усмехнулся он.

– Да, трудную тебе задачу поставили, – посочувствовал Олег.

– А директивы нужно выполнять. Слушай, давай тебя впишу!

– Да ты что, сдурел?

– Да это так, для галочки, – начал уговаривать его Виктор. – Там, знаешь, какой отбор будет? До десятого колена все проверять будут. Как у тебя с родословной? Как отец? – вдруг заинтересовался он.

– Да с родословной вроде все хорошо, отец – член партии, фронтовик, всю войну прошел. Но к чему ты все это клонишь?

– Вот, ты – достойная кандидатура, – уже всерьез сказал Виктор.

– Нет, нет, не выдумывай, – запротестовал Олег.

– Ну выручи друга, пожалуйста, – просяще посмотрел на него комсорг. – Я не думаю, что это серьезно. Где мы, а где МИД? К тому же отказаться всегда можно. А я тебе билеты на футбол достану, или в театр, или в цирк – с сыном пойдешь. Соглашайся, будь другом.

– Ну ладно, черт с тобой, пиши… Но с тебя билеты в цирк… и в театр, – рассмеялся Олег.

– Заметано, друг. Ты меня знаешь, обещал – сделаю, – облегченно вздохнул Виктор.

Месяца через два, когда Олег уже и думать забыл о том разговоре, вызвал его к себе Семенов и показал бумаги, согласно которым завтра Олег должен был явиться в МИД для собеседования.

Надел Олег собственноручно сшитые джинсы, синюю спортивную кофту, так любимую в советское время олимпийку, приколол значок мастера спорта и, довольный собой, поехал на Смоленскую площадь. Войдя в здание МИДа, он увидел мужчин, одетых в костюмы, с галстуками, и понял свою оплошность. «Тем лучше – быстрее выгонят», – подумал он и не тушуясь прошел в указанный кабинет.