В терновнике

Анна еле сдерживалась, чтобы не броситься ему на шею, пыталась сохранить хоть часть самообладания и гордости, но получалось плохо. Слишком рада была его видеть, слишком соскучилась, слишком его не хватало и… Всего было слишком, но ей так это нравилось!

– Саша… – прошептала она, вытягиваясь к нему, и запах табака внезапно стал безразличен.

Он двинулся ей навстречу, улыбнулся, играя ямочками на щеках, поцеловал. И она растаяла, растворяясь в нем, как будто так и было нужно, правильно. Как будто именно это было ее предназначением.

– Я боялся, что у тебя что-то случилось. Вчера вечером не смог дозвониться, все время занято было, потом утром ты трубку не взяла… Приехал к тебе, когда со смены возвращался, – тебя дома нет…

– Ты что, с утра тут ждешь? – ахнула она, не дослушав, принюхалась в ожидании запаха пота, но нет – он пах свежестью и парфюмом, одежда была новой, не той, в которой он уезжал вчера от нее на работу. Значит, все-таки ездил к себе.

Александр покачал головой. Выглядел он так, как будто ему действительно было о чем ей рассказать. И Анна поспешила бросить следующую реплику:

– Пойдем ко мне, там все обсудим. Я есть хочу, просто сил нет.

Через несколько минут они уже входили в квартиру: она впереди, открывая дверь ключом, он позади, со спортивной сумкой в одной руке и большим пакетом в другой. И выглядело это так естественно, как если бы они были давно живущей вместе парой. И в какой-то момент Анна замерла, как перед прыжком в пропасть или перед задуванием свечи на именинном торте, и загадала: пусть так и будет, пусть они станут парой отныне – и навсегда.

Дома все снова закружилось: переодеться, умыться, накрыть на стол, причем чем дальше, тем больше Анне хотелось есть, она ни о чем больше думать не могла, даже о причине, почему Александр курил на улице. Тот только посмеивался, наблюдая, как жадно она посматривает на еду. Наконец, когда первый голод был утолен, девушка смогла оторваться от тарелки, посмотрела на спутника и спросила:

– Так что случилось?

– С чего ты взяла, что что-то случилось? – задал он встречный вопрос.

– Саш, не надо. – Анна покачала головой. – Мы, конечно, долго были в разлуке, факт, но я отлично помню, что именно ты настаивал на том, чтобы мы оба бросили курить. Я честно стараюсь, у меня это почти получилось, да и ты больше при мне не куришь. И что я вижу сегодня? Стоит Симаков под деревом и смалит цигарку… Что случилось, Саш?

Упомянутый Симаков вздохнул. Лицо стало виноватым и смущенным.

– Ты будешь смеяться, – сказал он.

Анна покачала головой. Мужчина отвел взгляд, уставился куда-то за окно. Руки теребили и заворачивали край футболки. Потом он снова посмотрел на подругу.

– Я как представлю тебя со всеми этими мужиками, меня аж корёжит всего.

Девушка задумчиво смотрела на него. Она мало что понимала.

– С какими мужиками, Саш?

– Ну, с этими… Которые твои клиенты.

Прозвучало как-то двусмысленно, но чтобы не спугнуть момент откровенности, она промолчала и даже дыхание задержала.

– Когда я работаю, – продолжил мужчина, – мне некогда думать о чем-то еще. Или о ком-то. Я привык во время работы думать только о работе. Иначе может случиться непоправимое.

Анна кивнула. Как раз это было понятно.

– Но когда выдается свободная минутка, думаю о тебе. Я с ума сходил, когда мы расстались. Буквально крыша ехала от ревности. Но при этом было проще. Ты была официально не моя, чужая, и это именно я ушел, меня никто не выгонял. Ты имела право делать все, что сочтешь нужным, и я успокаивал себя этим. Правда, получалось плохо. Я понимал, что такая красивая девушка не останется одна.

Александр умолк, потер лицо ладонью. Чтобы подбодрить его, девушка подалась к нему, накрыла ладонью его пальцы. Показалось, или они вправду дрожали?

– Теперь мы снова пара. И я знаю, что ты меня любишь. Но, блин, эта твоя работа! Ты же сама говорила, там почти одни только мужики…

– Сашка… – так ласково протянула Анна, что он умолк, уставился на нее удивленными глазами. Нежность лилась в ее интонациях полноводной рекой. – Отелло ты мой… Кто бы мог подумать?

– Ань, я…

Слова ему отказали, он умолк на полуфразе.

– Саш, ты сидел тут и караулил, накачиваясь никотином и представляя себе черт знает что, вместо того чтобы позвонить и спросить, где я?

Он молча кивнул, завороженно глядя на девушку своей мечты.

– Я не буду ничего говорить, ты и сам все понимаешь. – Она продолжала нежно улыбаться, поглаживая его пальцы. – Сам слышишь, как глупо это выглядит. Ревность ничего хорошего нам не даст, только нервы потратим. И время. А мы и так упустили много… Я люблю тебя, Саш, и кто бы там ни был рядом со мной, что бы я ни делала, это останется неизменным. Я люблю тебя и верна тебе. Больше никаких любовных треугольников и мексиканских страстей. Мне нужен ты.

Видимо, упоминание о прошлом разбудило в мужчине множество неприятных мыслей, его лицо помрачнело.

– Я выбираю тебя и нас. И тебе не нужно меня ревновать. Я никому ничего не позволю, ты меня знаешь. – Девушка чуть виновато улыбнулась, потирая торчащие из гипсовой повязки пальцы.

– Да уж знаю, – хмыкнул Симаков, вспоминая злосчастного Гавриша, все еще лежавшего в палате в его отделении.

– Если кто-то себе что-то позволит, мало ему не покажется. Но чтобы я добровольно пошла на обман… Саш, не ревнуй, пожалуйста. Тем более если ты от этого снова куришь…

Она медленно передвинулась ближе к мужчине, осторожно оперлась здоровой рукой о столешницу, пересела ему на колени.

– Не порти мой любимый вкус терна этим идиотским табаком… – прошептала она ему в ухо и с удовлетворением почувствовала мурашки на его коже.

Поцелуй снова отдавал горьковатой сладостью, и они в который раз забыли обо всем на свете.

Глава 9

В компании Александра выходные пролетели незаметно. Они опять почти не вылезали из постели, только вечером субботы, уже поздно, ушли гулять по освещенному фонарями городу, как влюбленные «из учебников», мало понимающие, что происходит вокруг них, сосредоточенные друг на друге. Они болтали о какой-то чепухе вроде того, куда пойти на неделе развеяться, будет ли прилично позвать Анну поболеть за Александра на баскетболе, когда она сама в игру включиться не может, и как не проболтаться ее родителям, что он ночует у нее и им обоим это безумно нравится. Набродившись до головокружения и наболтавшись до першения в горле, они вернулись уже задолго после полуночи по темным улицам, где на ночь отключили освещение, долго целовались прямо у подъезда в плотной тени от козырька крыши, где совсем ничего не было видно, а потом снова едва успели добраться до дивана. Симаков вновь и вновь доказывал Анне свою любовь, заставляя ее сдавленно стонать в подушку, чтобы не услышали соседи и не донесли квартирной хозяйке о непристойном поведении жилички, а то так и места жительства можно лишиться.