– Мы вылезли, смотрим…
– Смотрим, ты пошёл так себе спокойненько.
– А если б поддел кто?
– А чего он, совсем дурной, меня поддевать?
– Не, парни, белоголовые, они тупые. Пока в лоб не дашь, ну, ни хрена не соображают.
– Бычки, что ли?
– А беляка, сколько ни бей, всё равно тупарь.
– А ты пробовал?!
– По башке-то? Ну-у…
– А тогда заткнись.
– Не, вон наши же соображают.
– Кто, беляки ваши?
– Бычки! Они свисты разбирают.
– Видели. Классно сделано. Как они зачухали, так наши врассыпную.
– Мы потом разбирали!.. Хозяин наш, вот кто тупарь!
– Ага, без клейма не разберёт, чей это бычок. Смехота! Они же разные!
– А ну их… Они и нас по номерам различали. А мы что… не разные?
– А ну вас… Нашли, что вспоминать.
– Наш старший против вас держал. Ругался-я-я…
– А наш за. Но мало поставил. Тоже ругался.
– Ага, и на нас. Дескать, подсказать не могли.
– Ага, вы, говорит, все заодно, все друг друга знаете, могли бы по дружбе…
– Это он дружит с вами?!
– Овод с бычком так дружит! А ваш, вроде, тихий.
– Он пьяный, а не тихий. Мы его так… возим за стадом.
– Не, наш нормальный мужик.
– А ну их всех в болото! Парень, ты бы спел лучше.
– Валяй, парень.
Эркин взмахом головы отбрасывает со лба прядь.
– А чего петь-то?
– А что хочешь.
Эркин, улыбаясь, пожимает плечами и начинает:
– Уж если ты разлюбишь, так теперь. Теперь, когда весь мир со мной в раздоре…
Многие подтягивают. Не зная слов, просто голосами ведут мелодию.
– Здоровско.
– А теперь нашу.
– Ага.
И протяжная тоскливая песня с неразличимыми словами. И всё новые и новые голоса вливаются в неё, как ручьи в реку.
Перкинс, прислушавшись к далёкому пению, поморщился.
– Завыли.
– Поют, как умеют, – пожал плечами Джонатан и стасовал колоду. – Поехали?
– Вперёд, Бредли. В карты тебе сегодня не везёт.
– Ну, он на парнях взял достаточно.
– Они давно у тебя, Бредли?
– С мая. Нанял на выпас и перегон.
– Я думал, из твоих… бывших.
– У меня своих не было, Джек. Бери.
– Взял.
– Пас. Слаженно работают. Мальчишка твой расу потерял? Смотрю, с цветными всё.
– Это его проблема. У цветных, – Джонатан усмехнулся, – свой мир.