Фредди довольно хохотал, ржал Андрей. Смеялся и Гольцев, а отсмеявшись, сказал:
– А ведь страшные вещи рассказываешь, парень. Человек сам себя рабом делает, – и передёрнул плечами, как от холода.
– Он и так раб, сэр, – возразил Эркин, – от рождения раб. Кто рабом родился, рабом и будет. А клятва…
– А снять клятву можно?
– Нет, сэр. Клятва до смерти.
– Чьей? – быстро спросил Гольцев.
– Раб всегда умирает раньше хозяина, – Эркин насмешливо улыбнулся. – До смерти раба, сэр.
– Страшно, – повторил Гольцев. – Ну, а если случится так, что хозяин раньше умрёт?
– Когда как, сэр, – пожал плечами Эркин. – Рабов таких продавали, как выморочное имущество, я слышал, ну, кто ещё может работать, а там раб сам решал. За клятву держаться, так новый хозяин может и не посчитаться с этим, запорет за непокорность. Рабскую клятву рабу и беречь, сэр.
– А освобождение сняло клятву? – задумчиво спросил Гольцев.
– Рабскую клятву рабу и беречь, – повторил Эркин и потянулся за чайником, показывая, что больше говорить на эту тему не намерен.
Гольцев улыбнулся.
– Спасибо тебе, я и не думал, что здесь такие сложности. Об этом же не прочитаешь нигде.
– А что? – не выдержал Андрей. – Об этом книги пишут?
– О рабстве? И писали, и пишут.
– Надо же, – покрутил головой Андрей. – А зачем?
– А это смотря кто пишет, – рассмеялся Гольцев. – Ты грамотный?
Андрей набычился, покраснел, но ответил:
– Плохо очень.
– Читаешь, пишешь?
– Ну-у… писать не умею, – вздохнул Андрей, – а читать… – и резко бросил: – Обхожусь без этого! Ковбою грамота не нужна, бычки и так ухожены!
– Вот учись и прочитаешь, – не принял вызова Гольцев.
– Читать – глаза портить, – буркнул Андрей.
– Это кто тебе такую глупость сказал? – Гольцев улыбкой смягчил насмешку.
Андрей покраснел, открыл было рот, но его остановил взгляд Эркина.
– Хороший чай у вас, – Гольцев с явным удовольствием допил кружку.
– Наливайте ещё, сэр, – вежливо предложил Эркин.
– Не разорю вас? Дорогое ведь удовольствие.
Эркин переглянулся с Фредди, Андреем и улыбнулся своей «настоящей», меняющей лицо улыбкой.
– Нет, сэр, не разорите. Надо будет, ещё выиграем.
– В карты?
– Карты – белая игра, сэр.
– Расскажи ты, Фредди, – попросил Андрей.
– Вы делали, вы и рассказывайте, – хмыкнул Фредди.
– Мы на спор взялись чужое стадо по балочному мосту перевести, – стал рассказывать Андрей. – Ну, мост без настила, вода внизу ревёт, бычки боятся. А вброд не пойдёшь, мины. Ну, мы и взялись.
– На время, – добавил Эркин, оторвавшись от лепёшки.
– Да. И что мы за сколько? А! В полчаса уложимся. Ну вот, и все спорили. Не с нами, а друг с другом. Мы прогнали, и десятая доля с выигрыша нам.
– Законная доля, – кивнул Фредди.
– Ну вот, мы и оделись с выигрыша, и вкусноты всякой накупили, – Андрей довольно заржал.
– А чего кофе настоящего не купили? – отсмеялся Гольцев.
– А ну его! – отмахнулся Андрей. – Его вон Фредди любит, а по мне чай лучше.
Гольцев кивнул.
– Я из поморов, мы на северном побережье живём. Нас так чаехлёбами и зовут, – сказал вдруг быструю непонятную фразу и тут же сам перевёл. – Чаю не попьёшь, трески не поешь, как работать будешь? Треска – это рыба такая. Не пробовали?
Парни враз замотали головами и посмотрели на Фредди. Тот тоже покачал головой. Гольцев усмехнулся.
– Тут она дорогая, деликатесом считается. А у нас… треска да чай, чай да треска, ну, мясо ещё, грибы с ягодами. Хлеб привозной, дорогой очень.
– Вкусная она? Ну, треска эта, – спросил Андрей.
– Что привычно, что о доме напоминает, то и вкусно, – серьёзно ответил Гольцев.
Фредди невольно кивнул, и Гольцев продолжил:
– Дом, родина – это самое дорогое у человека… За это и живём, и воюем, и…
– А если нет дома? – вдруг резко перебил его Эркин. – Тогда как, сэр? Жить незачем, так? Где моя родина?