– Да, вас, индейцев, согнали с родной земли. Так ведь люди-то есть. Пусть резервация…
– Ты мне руки вчера крутил, рассматривал, номера не заметил? – голос Эркина оставался тихим, но зазвенел от напряжения. – Я из питомника. От рождения раб, рабыней от раба рабом рождён. Мне что вспоминать? Всё рабское. Каша… из рабской крупы. Хлеб… рабский, кофе рабское, мыло рабское. Сапоги на мне, куртка… всё рабское. Мне как быть, сэр?
Фредди прикусил изнутри губу. Всё-таки завёлся Эркин. Жаль. И тут же рассердился на себя. А на хрена он будет успокаивать Эркина, оберегать этого русского?
– Потому и чай любишь? – неожиданно спросил Гольцев.
– Да, – резко ответил Эркин. – И поэтому. И ты сюда не за чаем пришёл. Тебе тот раб, телохранитель, нужен. За хозяина всегда раб ответчик. Что ни случись, всегда на нашей шкуре отзовётся. Раб всегда виноват.
– А может, убили его? – быстро спросил Гольцев.
– Может, и убили, – так же быстро ответил Эркин. – А может, и сбежал, а может, и здесь остался. Его дело. Его хозяина убили, ему и думать.
– А с чего ты так завёлся? – резко изменил тон Гольцев.
Эркин напряжённо свёл брови, глядя в костёр, и заговорил уже медленно, размеренно.
– У раба ничего нет. Ни имени, ни родителей, ни детей, ни одежды своей, ни дома. И когда мы находим что-то своё и прячем, приходят белые и отбирают.
– Ты что, поверил тому?!.. – вмешался Андрей.
– Заткнись, – бросил, не глядя на него, Эркин. – Мне двадцать пять полных, а я и не жил ещё, считай. И все мы так. У каждого своё, каждый нахлебался. Что захотим сказать, то и скажем. Не захотим, не выбьешь. Битые все. Каждый сам по себе живёт и сам за себя отвечает. Это в имении, один кусок господский стырил, так всех перепороли. А теперь… каждый свои счёты сам сводит. Как рабы жили, интересно тебе, что ж, рассказать можно. Да слушать неприятно будет. Не для такого костра рассказы.
Гольцев неожиданно улыбнулся.
– Что каждый своего хлебнул и за себя отвечает, это ты хорошо сказал. Обидеть я тебя не хотел. И не выспрашивал ничего. Чай я, в самом деле, люблю.
Эркин на мгновение опустил ресницы и тут же поднял на Гольцева глаза, спокойно улыбнулся.
– Можно ещё заварить, сэр.
– Не надо, спасибо. Кипятку долейте и всё.
– Это мы знаем, – Андрей заглянул в чайник и налил туда кипятку из котелка. – Сейчас настоится малость и по второму заходу.
– И по сколько чайников за вечер выдуваете? – рассмеялся Гольцев.
– А не считаем. Пока место есть, пьём. А летом, на выпасе, с вечера заварим и в тенёк, помнишь, Эркин?
Эркин, улыбаясь, кивнул.
– Помню. На первой стоянке, там у корней яма была и всегда холодно.
– Ага. В жару с дневки прискачешь, сам весь в мыле, лопух снимешь и через край, – мечтательно вздохнул Андрей.
– Как это ты нутро не застудил? – усмехнулся Фредди.
– Моё нутро любую жратву выдержит, – захохотал Андрей. – Мне всё на пользу.
– Оно и заметно, – хмыкнул Эркин.
Андрей, самодовольно ухмыляясь, разлил чай.
– А поморы – это русские? – спросил Фредди, почти без напряга выговорив новое слово.
– Русские, – кивнул Гольцев. – Нас так называют, потому что на побережье живём. По-русски «po moryu». Рыбаки, моряки… Русские, но… чуть другие.
– Вроде ковбоев в Аризоне, – задумчиво улыбнулся Фредди.
– Вроде, – быстро глянул на него Гольцев и с видимым искренним наслаждением стал пить чай.
– А бывает чай с травами разными, душистый, – мечтательно сказал Андрей.
– Мне и такой нравится, – улыбнулся Эркин.
– Хороший чай, – выдохнул Гольцев. – А что за сорт?
Парни переглянулись. Эркин встал, вытащил из вьюка жестянку и подал её Гольцеву.
– Вот, сэр.
– Ого! – удивился тот, рассматривая банку. – Я и не видел такого. И сколько же стоит?
– Пятьдесят кредиток, сэр, – ответил Эркин, садясь к костру.
– У Роулинга брали?
– Да, сэр, – Эркин улыбнулся. – У него всё есть.
– Я уже заметил, – рассмеялся Гольцев. – Шёл мимо, заглянул. И сигареты русские, и спиртное.
Фредди усмехнулся.
– Раз есть русские покупатели, есть и русский товар. Роулинг умеет крутиться.
– Такая у него работа, – ответно улыбнулся Гольцев, допил свою кружку и поставил её вверх дном. – Спасибо за чай, за разговор. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, на здоровье, спокойной ночи, сэр, – ответили они вразнобой.
Гольцев на прощание ещё козырнул им и ушёл. Так же бесшумно, как и приходил.
Эркин решительно завинтил крышку на банке с джемом и спрятал во вьюк обе банки. Андрей зевнул.
– Ну и глазастый, всё видит, всё слышит… А ты чего заводился, Эркин?
– А ну его, – Эркин выругался, затягивая ремень на вьюке. – Ловко выспрашивает. Ну, я и решил показать ему… Чтоб не думал…
– Этого… телохранителя ты ему аккуратно подставлял, – усмехнулся Андрей. – И сказал, и ничего не сказано. Ловко.