На огромной, почти квадратной кровати – чтоб хоть вдоль, хоть поперёк больше поместилось – такие номера часто снимают вскладчину – спали оба парня. Они легли, не раздеваясь, прямо поверх покрывала. Только разулись и вытащили рубашки из джинсов. Андрей на боку, по-детски подложив обе ладони под щёку. Эркин на спине, закинув руки за голову. Когда Фредди и Джонатан встали в дверях, Эркин приоткрыл один глаз, посмотрел на них и опять закрыл.
Джонатан открыл было рот, повернулся к Фредди, увидел его лицо и сказал совсем не то, что собирался:
– Они?
Фредди молча кивнул. И мягко отступил, потянув за собой Джонатана и бесшумно прикрыв дверь спальни.
– Пусть спят, Джонни. Кто же ещё, конечно, они.
– Всё они?
– Думаю, да.
Он говорил теперь тихо, и его улыбка стала иной. Мягкой и какой-то задумчивой.
Фредди снял и повесил куртку и с наслаждением потянулся, упираясь кулаками в поясницу.
– Посидим, Джонни. Расслабимся. Разуться тоже, что ли?
– Расслабиться бы неплохо, – негромко рассмеялся Джонатан, вешая куртку. – Парней не разбудим?
– Пока едой не запахнет, будут спать, – Фредди решительно снял сапоги и поставил их рядом с сапогами парней.
– Тогда и носки сними, если уж хочешь расслабляться.
– А то! Разувайся, Джонни, ноги тоже должны отдыхать. Твоей фляги нам до ужина хватит, а там пошлём за чем-нибудь.
Джонатан кивнул, стаскивая сапоги. Прошёл к столу и поставил флягу, свинтил стаканчики. Фредди закрыл ставни и опустил шторы.
– Ну вот, Джонни. Можем отдыхать.
Они сели к столу. Джонатан налил коньяк. Фредди бросил на стол пачку сигарет, взял стаканчик и, уже смакуя, сделал глоток.
– Ошарашил ты меня, Фредди, – Джонатан, улыбаясь, покрутил головой. – Всего ждал, но не такого.
– Ты меня не видел, Джонни. Я до сих пор как в тумане.
– Я вижу. Как же они это провернули? Ведь никаких концов не оставили.
– Ушлые ребятки, Джонни. Всего навидались. Всего хлебанули.
– Кто знает об этом?
– Я уже думал, Джонни. Их не считаем, остаются трое. Я, ты…
– И кто третий?
Лицо Фредди оставалось прежним, только настороженно прищурились глаза.
– Тот чёрный, телохранитель. Когда я ехал с деньгами, я встретил его.
– Ты вроде говорил.
– Может быть. Беседа у нас была короткая, но бурная. С нюансами и инцидентами. Он обвинил меня…
– Обвинял тебя?!
– Не перебивай и не ори. Он обвинил меня, что я отдал приказ парням и уехал, обеспечивая себе алиби.
– Про карту он тоже знает?
– Знает о её существовании. Не знаю, насколько ознакомлен с содержанием. Без карты на его слова можно накласть. Но парней он видел. Он не может взять на крючок меня, но…
– Избавь меня от школьных разъяснений. – Джонатан холодно улыбнулся. – Мы давно договорились, что долги, как и доходы, у нас общие.
Фредди кивнул:
– Здесь парней я прикрою, но потом…
– Я сказал, Фредди. Азбуку я давно выучил. Но два дела сразу не делают.
– Теперь азбуку излагаешь ты. Кстати, я тоже решил проверить. Крыса мог и блефовать. Он угрожал и тебе, – Фредди отхлебнул, погонял коньяк во рту, проглотил и улыбнулся, – и парням.
– И как ты проверил?
– Чтением. Джонни, я всю ночь читал. Ты помнишь, там у русских на столе были карты Уорринга. С подшитыми бумажками.
– Заметил краем глаза.
– А я посмотрел на них, пока искали мою. Так вот, к моей была подшита вот такая пачка, – Фредди показал Джонатану разведённые до упора большой и указательный пальцы.
– Привираешь, ковбой.
– За десять-то лет?! Каждое дело на отдельном листке. С номерами счетов и датами. И с подробным описанием твоего участия. Даже фамилия твоя подчёркнута. Я прикинул… Так, не входя в подробности и опуская мелочёвку, только по тем бумажкам ты дважды «чрезвычайно опасен» и три пожизненных. Ну, и у меня. «Чрезвычайно опасен» трижды и пожизненных пять.
– Не хило, – улыбнулся Джонатан.
– За десять-то лет, – повторил Фредди. – Аккуратист был Крыса. И, похоже, не за мной одним он приглядывал. Но приехал ко мне первому.
– Остальные должны быть благодарны.
– Во-первых, я не нуждаюсь в популярности, Джонни. Такой, во всяком случае. Во-вторых, их карты у русских. Благодарность боком может выйти.
– Да. Я как-то не подумал об этом. Ну что ж, зацепить меня…
– Нас, Джонни. Нас зацепить не за что. Срезаны крючки, понимаешь?
– Понимаю. Но до меня ещё не дошло.