– И стрельбы. Вышел, отстрелял и отойди.
– Мишени заготовили?
– Русские дали. Вон целый рулон…
Фредди выбрался из салуна уже в полной темноте. Так, теперь к Джонни. Где он может быть? В «Приме» или у Дюпона?
– Привет, Фредди.
– Привет, Дон. Как дела?
– Загул пока в норме. Слушай, Фредди, у меня к тебе дело. В долгу не останусь.
– Ну-ка?
– Нам с Джерри нужны помощники. Цветные. Поговори со своими парнями. Тебя они послушают.
– Поговорить я могу, Дон. Это не проблема. Но решать они будут сами.
– Ладно тебе, Фредди. Все знают, что они у тебя в кулаке. Как ты этого добился, твоё дело, но если ты им велишь, то они и не трепыхнутся.
– Думаешь? – Фредди с интересом посмотрел на Дона. – И чего вам всем свет клином на парнях сошёлся?
– Ловки они больно. Хваткие, – усмехнулся Дон. – И под дурака неплохо работают. Ты им скажи, что я на них за тот случай не сержусь. Понятное дело. На выпасе скучно, развлечений никаких. Хоть индейцу такое и не положено, да ладно. Пусть его. И вообще. Обрисуй им, что такое помощник шерифа.
– Обрисую, – кивнул Фредди. – Но ты бы сам с ними поговорил.
– Бегают они от меня, – нехотя признался Дон. – Видно, боятся, что я за тот случай вломлю. Так ты скажи им.
– Ладно, уговорил, – улыбнулся Фредди. – Скажу и обрисую, но решать они сами будут.
– Они решат, как ты им велишь, – упрямо повторил Дон.
У Фредди на мгновение отвердело лицо. Но он тут же улыбнулся холодной, отстраняющей улыбкой.
– Тогда так, Дон. Раз ты считаешь, что я им главный, то, чтоб потом обид не было, я им скажу, что ты с ними поговорить хочешь, чтоб они, – он снова улыбнулся, – не бегали от тебя. И всё. Сам говори и обрисовывай. Ни уговаривать, ни отговаривать их я не буду. Слово.
– Ну, что ж, и на том спасибо.
Они холодно коснулись шляп и разошлись.
И уже через пару шагов Фредди забыл об этом. Тоже проблема! Тебе нужно, ты и говори. А вот не спросил у него, где Джонни, это зря. Если Джонни работает, задерживаться не стоит.
Навстречу прошла группа лендлордов, и, поймав обрывок фразы об игре, Фредди свернул к «Приме».
Портье у стойки, увидев его, расплылся в дежурной улыбке и, ловко принимая кредитку, шепнул:
– Игровой.
Фредди равнодушно скользнул по нему взглядом, проходя к внутренней лестнице.
Дверь игрового номера ничем и никак не выделялась из ряда гостиничных дверей. Фредди толкнул её и вошёл в просторную комнату. Стол посередине, кресла и диваны по стенам, открытый бар. Не замечая стоявшего у двери высокого мускулистого парня, вообще никого не замечая, Фредди прошёл к бару, налил себе неразбавленного и направился в угол, оказавшись за спиной сидящего за столом Джонатана. В нужном кресле кто-то сидел, но Фредди не понадобилось даже смотреть на него. Когда до кресла оставался один шаг, оно уже опустело. Фредди удобно устроился в кресле, отпил из стакана и только после этого позволил себе открыто оглядеть стол. Джонни уже разогрел партнёров и работает. Суммы небольшие, но спешить незачем: недели две работать, не меньше, так что всё впереди. Состав обычный. Серьёзных противников нет. А у двери… с кем он? А, так у Дикси новый стрёмщик. Смотри-ка, уцелел Дикси. Видно, всех своих стрёмщиков скинул, раз с таким неопытным приехал. Ишь как у парня глаза горят, совсем себя не держит. Эркин лучше сидит. Жаль, но Эндрю пускать в игру нельзя. Раз Дикси здесь… он в любую игру влезает, хоть в «пьяницу» с детьми, но видит карты и всё, готов. Как он к Джонни подвалить хочет, а Джонни его классно отбрасывает.
Окна плотно занавешены, под потолком колыхается сигаретный и сигарный дым. Всё нормально. Осложнений не предвидится. Здесь знают Джонни, и Джонни знает всех. А неплохим партнёром был бы Эндрю. Грубовато парень работает, но обтесался бы. Свести его, что ли, с Джонни, пусть сыграют… Нет, не надо. Уговорились, что Джонни в стороне и ничего не знает. Значит, не знает. А что это там несёт этот блондинчик?
– Да что вы мне толкуете, спальники, маньяки… Я десять лет Палас держал и знаю их. Как облупленных. Пас.
– А что, действительно маньяки?
– И да, и нет. Мы покупали их уже готовыми, где-то в четырнадцать. И вот до двадцати четырёх они в полной работе.
– Я слышал, что после двадцати пяти их не держали.
– Да, уже нельзя. Даже последний год уже… проблематичен.
– Вырабатывались? Беру.
– Сложности начинались. Силу они набирали… нечеловеческую. И задумываться начинали, – блондин усмехнулся. – Я один раз чуть не залетел так. Послал к рождеству новых прикупить. И привезли. Хорошо, я вовремя увидел. Бугай накачанный. Трёхкровка. Глаза пустые. Я за номер. И точно. Двадцать четыре года. А первого января он уже просроченный, и его сдавать надо. Я его спрашиваю: «Работать будешь?» Смотрит мимо и молчит. Я его лапаю, ну, за дела его. Они обычно сразу дёргать начинают и в полной боевой. А этот лениво так поднял и словно не с ним. Ну, и куда его? Пока не прикажешь, сам не начнёт, а в раж войдёт, так и придушит в постели. Сила, я говорю, у них набиралась. Матереть начинали. А нужны молодые, гибкие. Беру.
– Пас. И как вы вышли из этого… затруднения?
– Очень просто. Тут же отправил обратно на торги. Потерял, конечно. Уже из надзирателя вычитал.
– Так маньяки они или нет? Пас.
– Их вон с десяток пастухами работает. Сами увидите.
– Но их же всех…
– Это же опасно!
– Как раз в отношении женщин нет, – засмеялся блондин. – Пока нет приказа, причём приказать должен белый, хозяин или надзиратель, они безобиднее любого кастрата. Они опасны только для бывших надзирателей. Если опознают.
– Ну, это все бывшие рабы, пас.
– Согласен, беру.
– Говорят, русские собирают их и вывозят.
– Да, я слышал об этом.
– А куда, не знаете?
– В больницы.
– Значит, на исследование. Нелёгкая смерть.
– Да, Служба Безопасности, перестреляв их, проявила больше гуманности.