Маг Многоцветья

– Он мне не безразличен, Инис, – неожиданно для самой себя ответила Байлар. И снова запрокинула голову, чтобы увидеть звезды. Она никогда не была склонна к излишней откровенности. Не была болтлива. И никогда не имела подруги, помимо Сегвии. Но сейчас ей отчего-то захотелось говорить. Вот так, под черным ночным небом, почти не видя друг друга. С женщиной, которая могла в любую минуту обжечь тебя своим ядом. Но могла, наверное, и понять. – Только все это не имеет значения. Понимаешь, Инис… Райярр участвовал в убийстве моей семьи.

– Ох! – только и воскликнула Инис. И вовсе не стала выдавать ничего язвительного.

– В конце войны деревню, где я жила тогда, сожгли маги Шестерки. Я чудом выжила, даже став отчасти свидетелем этой бойни. А вся моя семья… Родители, братья. Соседи, друзья… Все, кроме дедушки-мага, который жил в лесу – все погибли.

Байлар начала говорить с какой-то странной легкостью, но на середине рассказа на нее внезапно тяжким комом навалились тоска и одиночество. Воспоминания. Боль. Все эти странные подробности, которые отчего-то выхватывает сожженная горем память. И больнее всего сейчас было не от тех вещей, что заставляли ее с криком просыпаться по ночам еще несколько лет – не от видения обугленных тел и красных скользких внутренностей, не от воспоминания о том страшном, леденящем душу предсмертном вопле, уже мало походившем на человеческий голос, или о том, как близко проходили от нее, полумертвой от страха девчонки, эти маги, несущие смерть. Нет, больше боли причиняло то, что было до. Улыбка брата. Лук из ивового прута, сделанный для нее. Зеленый подорожник, приложенный к разбитой коленке. Зеленые мамины глаза. Склянки с лекарствами в отцовском кабинете. Чей-то голос, поющий бесконечную песню, не радостную и не тоскливую. Еще тысяча мелочей, почти незаметных в обыкновенной жизни, но драгоценных, когда от этой жизни не осталось даже осколков.

Байлар вдруг вспомнила, каково это – иметь семью, и почти задохнулась от осознания того, как же она по ним скучает.

– Хм… Байлар. Прости мне мой вопрос, но… когда точно это было? – спросила Инис.

Целительница удивилась, но дату назвала. И тогда менестрельша расхохоталась – грубо и бесцеремонно. Байлар окончательно избавилась от морока воспоминаний и просто растерянно глядела на Инис, не понимая, как ей реагировать на такое вызывающее поведение.

– Прости, Байлар, но ты – просто дура, – заявила Инис, отсмеявшись.

– Что ты… – возмущенно начала было Байлар, мимоходом удивившись, что Канан не проснулся от бесчинств менестрельши. Да что она позволяет себе? Как можно так… бесчеловечно??

– Говоришь, Райярр был в числе убийц твоих родителей. А ты его там видела?

– Нет, но… Инис, о чем ты, я знаю, что там были маги "Шестерки"! и ту женщину никогда не забуду, до конца своих дней, и того, другого… И там было черное пламя.

– Черное пламя – действительно лучшее Райяррово заклинание. Только вот кроме него очень похожей штукой пользовался, например, Лайонелл Хантор… Отвечай мне, женщина, ты видела там Райярра? Видела своими глазами?

– Нет, но…

– Не видела, потому что его там и не было никогда!! Потому что в это время он был совсем в другом месте! Потому что… О боги, отчего тебе было просто не спросить его самого??

– Инис… – Байлар выглядела настолько ошеломленной, что на нее было жалко смотреть. Только не Белому менестрелю.

– Хочешь доказательства? Хочешь знать? – даже в темноте было видно, как яростно блестели глаза Инис. – О, я расскажу тебе все, что знаю сама! Я расскажу тебе правду.

Акт 4. Маги и истина

– Ты вообще много знаешь об Аранской Шестерке?

Они сидели рядом на краю повозки. Канан, в которого Инис пульнула красным заклинанием, мирно спал, и ночь вокруг была тихой и довольно теплой – первая ночь, когда они остановились под открытым небом. И все же, без специальных синих заклинаний наверняка изрядно бы замерзли.

– Все о них знают, Инис. Я… больше других. Шесть человек. Универсалы. Лайонелл Хантор, Райярр Кайнен, Вириан Фэй, Бернард Морт, Эрон Харри, Амария Орвелл… Непобедимый и внушающий ужас боевой отряд. Говорят, что в победе Арана немалая именно их заслуга.

– Верно. Хотя и не совсем. На самом деле отряд Шестерки не оставался неизменным. Так, Амария Орвелл не была с ними изначально, она пришла на смену другому бойцу, девушке по имени Альква. А закончили войну они и вовсе только впятером. Впрочем… Начну не отсюда. Начну издалека… Не хочу, чтобы у тебя оставалась возможность сомневаться в моих словах. Хочу, чтоб ты знала… кто такой Райярр и какую жизнь он прожил.

Инис кинула в приготовленную кучку дров свиток с заклинанием, и тут же ярко запылал магический костер. Лошади переступили с ноги на ногу, увидев вспышку, но сильно не испугались – они привыкли к магам вокруг. И Байлар тоже, кажется, понемногу привыкала.

И Инис начала свой рассказ – на этот раз без лютни.

– Лет этак двадцать пять назад одна молодая и своевольная воительница, не желающая подчиняться никому и ничему, кроме своей совести, в одной из деревень нашла полуслепую альбиноску-сироту, маленькую диковатую девчонку. Девчонка была сильным красным магом с даром Знающей. Она видела гнилую сущность окружающих людей, а те ее боялись и ненавидели, но, конечно, не могли не использовать ее дар, хоть и ужасно обращались с его хозяйкой. Это была жизнь без надежды, без искренности, без малейшего тепла. Рабское существование. Только грязь, ложь, побои, сквернословие и страх. И жажда наживы. Вот все, что девочка получала от людей. Все, что принес ей дар… В конце концов она выжила лишь потому, что уже не была способна ни на какие эмоции. Словно бессловесная кукла, она просто проживала день за днем, ничему не радуясь и не удивляясь, иногда открывала окружающим людям постыдную правду, что видела в них, терпела их гнев, и о смерти думала равнодушно и холодно… в том возрасте, когда многие дети и вовсе не знают о том, что? такое смерть. Воительница пришла в ярость, когда увидела все это. В одиночку отбившись от жителей, не пожелавших терять источник дохода, она забрала девочку с собой. И, не знаю почему, но решила оставить при себе. Нашла зеленых магов, что смогли вылечить ее глаза. Одела и обула, и стала обучать своему ремеслу.

Так прошло несколько лет. Молодая воительница и ее приемная дочь исходили множество дорог. Тогда повсюду была война. Ты, верно, помнишь, что последние двести лет лиринарские государства постоянно враждовали. Одинаково измученные войной, они то поднимали свое хозяйство в период затишья, то снова бросали все ресурсы в бой, и ни одна страна не могла значительно превзойти другую, так что войны заканчивались с переменным результатом. В последнюю, Двадцатилетнюю, войну, в ее первую половину Лирия была союзником Рандаира и пропускала его войска даже к южной границе Арана, если ситуация того требовала. Так Аран постоянно атаковали с двух или даже трех сторон, и, как говорят, временами даже казалось, что он будет сломлен, и все же он устоял. Но в набегах были разграблены и сожжены многие южноаранские деревни.

Однажды Мирта из каких-то соображений тоже оказалась там. И в пути наткнулась на только что разрушенную деревню. Оставив дочь в безопасном месте, воительница отправилась туда, чтобы разведать обстановку и отыскать выживших. Но девочка не послушалась ее и тайком последовала за матерью, стараясь, чтобы та ее не заметила.

Деревня представляла собою жуткое зрелище. Однако девочку, чувства которой давно были мертвы, все это не могло испугать. Ни черные остовы обугленных домов, чьи перекрытия иногда торчали, будто сломанные кости в открытом переломе. Ни черный тяжкий дым. Ни горы тел в дорожной грязи, с открытыми остекленевшими глазами и лицами, перекошенными от ужаса. Ни одинокий плач уцелевшего человека, потерявшего все в один момент, плач, больше похожий на безнадежный звериный вой. Все это было неправильным, страшным, не имеющим право существовать. Но что может сломать того, кто уже был сломан? И девочка шла по залитой кровью улице, похожая, должно быть, на белый призрак в этом царстве смерти.

Выживших почти не было. Мирта оказала помощь тем, кому могла ее оказать. Но потом, обходя дома, она нашла еще одного.

Тот дом совсем не горел. Ни он, ни соседние с ним избы отчего-то не занялись. У крыльца лежали тела мужчины и женщины в луже собственной крови. А в доме еще была убитая девушка лет восемнадцати, очень красивая. Она сжимала в руке кинжал, и повсюду была кровь – просто невероятное количество крови, и темные волосы девушки разметались по красным доскам, тоже напитавшись кровью. А над нею стоял ребенок, мальчишка, около пяти лет, целый и невредимый.

Воительница бросилась к нему, но мальчик не отвечал на ее слова. Он вообще не реагировал на ее присутствие, словно бы в каком-то ступоре. Думаю, он даже не осознавал, где находится, а видел лишь ту мертвую девушку у его ног.

Воительница пришла в отчаяние, потому что не понимала, что может сделать, и от собственного бессилия ей было больно. И тут в дом прокралась ее дочь – сначала несмело заглянула в комнату, но потом увидела оцепеневшего от горя мальчика – и что-то кольнуло ее в самое сердце. В ее вроде бы давно уже умершее сердце. Она подошла к ребенку вплотную и несколько мгновений вглядывалась в его лицо. А потом просто взяла за руку и потянула за собой, прочь из этого дома. И он пошел.

Так мы с Миртой впервые встретили Райярра.

Байлар потрясенно молчала, огромными глазами глядя на музыкантшу. Инис бросила в костер сухое полено, а потом продолжила с какой-то невеселой, странной полуулыбкой.

– В тот миг, когда я увидела его, я решила – раз и навсегда – что буду защищать этого человека, чего бы это мне не стоило. Жизни, души – мне все равно. Он… стал моей семьей, которой я до того никогда не имела. Он и Мирта-воительница.

Мы забрали Райярра с собой. Понемногу он ожил, и даже стал совсем нормальным, здоровым ребенком. Оказалось, что он забыл все, что с ним произошло. Только панически боялся темноты – как мы со временем поняли, даже не темноты вообще, а маленьких темных пространств. Он не знал, почему. Я знала.

Байлар нетерпеливо пошевелилась, неловким жестом невольно выдав свое волнение. И снова замерла, словно стараясь слиться с тенью.

– Даже в детстве я отлично умела управляться со своим даром… со Знающими всегда так. Нам, напротив, нужно учиться не узнавать лишнего, того, что не желаешь знать… Так что я видела… Та девушка на полу была старшей сестрой Райярра… и неплохим синим магом, кроме того. Когда на деревню напали, когда стало ясно, что происходит, она спрятала братишку в стенной шкаф и велела сидеть тихо. А потом заперла снаружи синим заклинанием. Она очень… очень любила брата. И сражалась до последнего. Она совсем не умела этого делать, но тем не менее ей удалось ранить не одного противника. Рандаирцы пришли в такую ярость, что даже не стали насиловать ее, как хотели сначала. Они ее просто жестоко убили – на девчонке ран было больше, чем на иных воинах, павших в битве. А маленький Райярр все это слышал… может, даже видел отчасти, через щель в дверях. И кровь его любимой сестры капала оттуда, когда ее убивали… он же поделать ничего не мог. Он не мог выйти из шкафа, как ни старался. И рандаирцы, будучи не магами, достать его оттуда не могли. А может, и вовсе не замечали, не знаю, что за заклинание сотворила Райяррова сестра. В любом случае, он оттуда выбраться смог только спустя много часов, когда чары постепенно сошли на нет после смерти сотворившего их мага.

– Так вот почему… – прошептала Байлар, и сжала Сегвию под рубахой – словно неосознанно пыталась защититься от той боли, которой отзывалась душа на чужое несчастье.

– Да. Он забыл все это… Для малыша это оказалось слишком тяжело. А вместе с тем исчезли и все прочие его воспоминания о родной семье – и хорошие, и плохие. Остался лишь страх темноты… И еще имя.

– "Ярр"…

Инис чуть кивнула.

– А мы никогда не называли его так. Только полным, взрослым именем. Или как-нибудь еще…

– Инис, а ты ведь могла бы…

– Вернуть его воспоминания? Может быть. Но нужно ли? Райярр никогда не просил об этом. А я не знаю… станет ли он счастливее, если узнает, как погибла его сестра? Да, вижу я, что ты хочешь сказать. Про то, что он узнает и о ее существовании, и о том, насколько он был дорог ей, и вообще получит назад драгоценную память о своей семье. Но что из этого выйдет? Хорошо ли, если он узнает, например, что его родители не испытывали особого восторга от наличия сына с черным даром? Нет, я не могу решать такие вещи. Лишь он сам.

– Ты права, – немного нехотя согласилась Байлар.

– Да… В общем, в итоге мы втроем стали семьей друг для друга. Может, странноватой… но вполне счастливой. Мирта заботилась о нас как могла. Она учила нас сражаться. И мы оба были хорошими учениками ей на радость. Довольно быстро обнаружились и Райярровы способности к магии. Собственно, я, как Знающая, изначально видела в нем нечто странное, но тогда мне еще не хватало опыта, чтобы верно определить увиденное. А потом мы поняли, что он – один из немногих Универсалов. Мирта велела Райярру быть осторожнее и не демонстрировать свои способности – в те годы Аран уже приступил к своей рекрутской стратегии, что принесла ему победу.

Знаешь ли ты о ней? Аран тогда находился в невыгодном положении. Единственный выход был – нарастить боевую мощь. Увеличить количество боевых магов. Но как?

– Райярр говорил… что они стали забирать детей с черным типом магии.

– Да. Мирта пыталась избежать этого. Она хотела покинуть Аран, но не успела. И, когда Райярру было девять лет, его отобрали у нас. Ты же видела, его подпись – черная. Как ты, наверное, знаешь, обычные маги могут в разной степени успешно использовать все заклинания своего цвета, на какие хватит мощи. Но у каждого есть какая-то специализация, какие-то чары, которые удаются ему лучше всех прочих. Так, я – Знающая, а не Связной, а ты лечишь людей, а не выращиваешь, к примеру, овощи.

– Я знаю об этом… Меня обучала… – Байлар чуть было не проболталась про Сегвию. – Обучали…