Виридитерра: начало пути

– Ничего я не подслушивал, – пытался оправдаться Ноа, но все равно почувствовал, как начинает краснеть. – Мне нужно поговорить с сиром Роджерсом.

Три пары глаз теперь были обращены на Ноа.

– Я хочу поговорить с сиром Роджерсом наедине, – уточнил Ноа.

Фридрих коварно улыбнулся:

– Думаю, директор ничего не утаивает от своих почетных гостей.

Хельга тем временем обошла Ноа сзади и приобняла парня за плечи. Даже через одежду он почувствовал леденящий холод ее рук и невольно вздрогнул. Ноа умоляюще посмотрел на сира Роджерса.

– Вы правы, приор Фридрих, – учтивым голосом произнес директор. – Но я не хочу нагружать столь уважаемых гостей проблемами моих студентов.

– Но это же не обычный студент – он последний из славного рода Вайскопфов, и мы, как представители клана Вайдман, чувствуем ответственность за этого мальчика и хотим ему помочь. Мы, великие кланы, должны держаться вместе и помогать друг другу в трудный час.

Желваки заиграли на скулах директора. Он молчал несколько секунд, изучая Фридриха, а затем сказал:

– Боюсь, приор Фридрих, если вы хотите послушать нашу беседу с Ноа, Вам придется снова просить императора прислать мне письмецо, – директор развернулся и бросил: – Ноа, идем в мой кабинет.

Лица Вайдманов вытянулись в изумлении. Даже Ноа раскрыл рот от неожиданности, но почти сразу же пришел в себя и поспешил за директором. Они быстро поднялись по лестнице на второй этаж и направились в восточное крыло школы.

– Черт побрал бы этих Вайдманов, – не сдержавшись, проворчал себе под нос сир Роджерс. – Будь я проклят, если они думают, что я буду их послушной марионеткой.

Уже очутившись в кабинете, Ноа заговорил, боясь оторвать глаза от пола и посмотреть на директора:

– Простите, сир Роджерс, я не хотел вмешиваться в разговор.

– Ты не виноват, Ноа, – добродушно ответил сир Роджерс. – Эти Вайдманы слишком много себе позволяют. Но они забыли, что это моя академия, и что свое место во главе Хэксенштадта и Конклава я получил не потому что всегда подчинялся приказам императора. Ну, Ноа, так о чем ты хотел поговорить?

– Сир Роджерс, разрешите мне принять участие в поисках.

– Я не ожидал от тебя такой настойчивости, – мужчина подошел к своему столу и устало опустился в кресло. – Скажи, почему для тебя это так важно.

Ноа всегда старался говорить правду. Но почему-то именно в этом кабинете и именно этому человеку врать приходилось больше всего:

– Понимаете, – неуверенно начал парень, – я только и слышу, какие Вайскопфы были замечательные, как верно они служили императору и как их все уважают. А что я? Не пробыл здесь и года, зато успел разворотить библиотеку. Мне просто хочется доказать, что я достоин этой фамилии.

Директор лишь улыбнулся.

– Вижу, наказание пошло тебе на пользу. Кстати, Леон хорошо о тебе отзывался – сказал, что ты проделал большую работу. – Он задумчиво потер подбородок, словно взвешивал все «за» и «против», и после продолжительной паузы сказал: – И поэтому, я разрешу тебе записаться в отряд, – директор достал из кипы бумаг чистый лист и что-то там написал, затем протянул его Ноа со словами: – После занятий отдашь это приору Гейтсу.

– Спасибо, – пролепетал Ноа и выбежал из кабинета. Парень спешил на первый урок, который вот-вот должен был начаться, и чуть не сбил с ног Эсмеральду. Ноа был так поглощен своими мыслями, что даже не остановился, чтобы извиниться.

– Придурок, – выкрикнула ему вслед рыжая.

Ноа не обратил внимания на это. В конце концов Эсмеральда его и похуже называла. Первое занятие – Магические и боевые искусства на суше – проходило во дворе Хэксенштадта. Сегодня его проводил только приор Альберт Шварцманн, так как фрау Гензель находилась с поисковым отрядом где-то недалеко от школы. Боевые искусства Ноа очень нравились, наверное, потому что он был одним из лучших студентов в классе по этому предмету. Фрау Энгстелиг на своих частных уроках неплохо поднатаскала парня не только пользоваться своим артефактом, но и драться.

Поле для боевых искусств на суше вновь переделали. Здесь не осталось и следа от площадки для Хэксенштадских игр – все тот же желтый песок и стойки с муляжами мечей и клинков. Во время занятия студентам запрещалось пользоваться настоящим оружием или своими артефактами.

Альберт Шварцманн появился почти сразу же после Ноа. Сегодня на нем была длинная туника, подогнанная по фигуре, и штаны. Темный цвет тканей еще больше выделял бледную кожу преподавателя. Шварцман был чуть выше ростом, чем Ноа, но почти в два раза шире парня, благодаря развитой мускулатуре. Этим преподавателем интересовалась почти вся женская половина Хэксенштадта. Иногда он даже бывал позером, когда запускал руку в свои густые каштановые волосы и сверкал своими зелеными глазищами. Но тем не менее, преподавателем он был талантливым и прирожденным.

– Ну что ж, народ, начнем, – басовитый голос Альберта Шварцманна разнесся по полю. – Как вы все знаете, фрау Гензель на задании. Так что сегодня мне понадобится помощь одного из вас.

Преподаватель внимательно осмотрел студентов. Почти никто из первогодок не решил записаться в поисковый отряд, в основном туда вступили ребята со старших курсов.

– Ноа, не хочешь мне сегодня помочь?

Этого парень точно не ожидал. Было страшно и немного неловко становиться в пару с преподавателем – да, Ноа был хорош, вот только Шварцманн все же лучше владел боевыми искусствами, – но еще страшнее было отказаться на глазах у всех. Не будь он Вайскопфом, все было бы намного проще. Но фамилия, а точнее те, кто ее носил, обязывала быть смелым или хотя бы делать вид.

Ноа неуверенно шагнул к преподавателю и встал рядом.

– Сегодня мы проведем тренировку без оружия, – начал Шварцманн. – Вскоре, вы пойдете на государственную службу и должны быть готовы сражаться в любых условиях. Ну что, ты готов, Ноа?

Парень только кивнул.

Первые десять минут занятия превратились для Ноа в вечность. Шварцманн нападал, парень парировал, но преподаватель был ловчее, сильнее и хитрее. Ноа то и дело падал на песок. Иногда парню все-таки удавалось сделать выпад в сторону Шварцманна. Но результат был такой же. Ноа все никак не мог расслабиться – только и думал о том, как унизительно сейчас он выглядит. Когда Шварцман показывал приемы на фрау Гензель, бой был больше похож на элегантный танец. Ноа же не мог приблизиться к этому уровню. Сосредоточиться на тренировке мешали его однокурсники – некоторые из них хихикали, другие шушукались между собой.

А Ноа злился. Внутри него все просто горело от ярости. Гнев так ослепил его, что парень просто не отдавал себе отчета. Сейчас главное доказать, что он не тюфяк и не груша для битья, что он может хотя бы достойно противостоять преподавателю, который вдвое больше и опытнее.

Шварцманн помог парню подняться. И как только Ноа крепко встал на ноги, то не стал дожидаться выпада преподавателя, а сам ударил его со всей силы в солнечное сплетение. Пока Шварцманн на секунду был обездвижен от боли, парень не медлил – он ударил преподавателя локтем в подбородок. Челюсть Шварцманна, кажется, хрустнула, а студенты ошеломленно наблюдали. Ноа попытался нанести последний удар с ноги в живот, но преподаватель блокировал его. И пока парень на секунду замешкался, Шварцманн ударил Ноа в бедро.

Ноги подкосились, и Ноа снова упал лицом в песок. Но теперь никто не смеялся.

– А ты нечестно играешь, Вайскопф, – сказал преподаватель, подав руку Ноа. – И правильно. Запомните все, – теперь Шварцманн говорил громко, – бывает численный перевес противников, бывает неравные весовые категорий. Но даже так самое главное: недостаток маневров и неожиданности. Важно то, как вы используете ресурсы, которые в вашем распоряжении. В бою каждый сам за себя, и не стоит ждать от противника честности, – чеканил преподаватель каждое слово. – И погибнет тот, кто хоть на секунду замешкается.

Остаток занятия прошел спокойно. Студенты отрабатывали удары, а Шварцманн и Ноа за ними наблюдали.

– Сегодня ты вышел из себя, – сказал преподаватель парню, пока другие не слышали. – Это плохо. В бою нужен холодный рассудок.

Это ему говорила и фрау Энгстелиг. Она постоянно упрекала Ноа за то, что он не может усмирить свой огонь. Легко ей было говорить со способностью управлять металлом, который такой же холодный, как и она сама.

Остаток дня Ноа провел на занятиях. А на переменах парень убегал из кабинета в укромное место, чтобы скрыться от надоедливых взглядов. Да и друзей среди первогодок, кроме Осо, он не завел. Было сложно сидеть в кабинете и сносить недоверчивые взгляды однокурсников. Ноа чувствовал себя гребаным единорогом в стаде лошадей.

***

Еще не рассвело, когда отряды отправлялись в путь. На улице было промозгло, моросил противный холодный дождь, но Ноа этого практически не ощущал, парень даже вспотел от тяжелой работы. Студенты таскали огромные чаны с аликвидом, самовоспламеняющиеся угли, оружие и броню в карт. Мышцы Ноа ныли еще после урока со Шварцманном, но парень, превозмогая боль, грузил необходимые для похода вещи. В Хэксенштадте не принято было жаловаться, студенты с первых дней учились быть самостоятельными и выполнять сложную работу, связанную с военным ремеслом.

Когда Ноа возвращался в оружейную из темноты вынырнула Эли. Она воровато оглядывалась по сторонам, боясь, что кто-то ее заметит. Но студенты были слишком заняты делом, чтобы обращать внимание на эльфийку. Ноа отвел ее в сторону за густые кусты чубушника– так, что они стали скрыты от посторонних глаз – и спросил:

– Что ты здесь делаешь?

Эли дрожала от холода. На ней было лишь платье и тонкая шаль.

– Я… я слышала, что ты записался в отряд, – она взяла Ноа за руку и, развернув ее ладонью вверх, что-то вложила в нее. – Вот, держи.

– Что это? – Ноа аккуратно осмотрел вещицу. Она выглядела как часы с толстым кожаным ремешком. Только вместо циферблата в корпус был вставлен кристалл.

– Я слышала, что твой отряд отправляется на юг, ближе к границе Мепаиса, – голос Эли дрожал. – Я волнуюсь за тебя, Ноа. А это кошачий глаз, – она кивнула на странные часы. – Мои предки считали, что он оберегает в бою. А еще, он заговорен, и с его помощью я могу тебя найти.