Хрустальные Маски

На выходе подошёл и перехватил их брюнет, который только что обменялся резкостями с подсудимой; Лорелей сжала ручку портфеля так, что ногтями почти впилась в ладонь.

— Адвокат Моррис, поздравляю с отлично проведённой защитой, но рад, что для победы этого оказалось недостаточно, – сказал подошедший и тут же улыбнулся, Лорелей тактично отступила на шаг.

— Понимаю вас, господин Маршалл, – Итан как будто почувствовал себя неловко.

— Желаю всего хорошего, господин адвокат, – продолжил собеседник и перевёл взгляд на Лорелей. – Привет, Лори, – и долго не сводил глаз, будто хотел сказать ей что-то, но пока не знал что.

Лорелей страшно разволновалась, не знала, что и думать; она открыла рот, собираясь поздороваться в свою очередь, но не смогла произнести ни слова.

Брюнет улыбнулся ей, хотя глаза цвета, напоминавшего янтарь, смотрели серьёзно.

— В следующий раз хотелось бы встретиться подальше от зала суда, – договорил он. Повернулся и ушёл.

— Ты чего, Лорелей? Даже не поздоровалась с ним.

— Извини… сама не знаю, что со мной стряслось.

Итан покачал головой, в глазах читалось недоумение.

— Ну ладно, пошли: я сегодня даже не позавтракал из-за напряжёнки, теперь всё кончилось, и голод зовёт.

***

Прошла неделя, Лорелей успокоилась и не слишком задумывалась о неприятности, которую она натворила. В редкие минуты, когда она об этом вспоминала, чаще когда лежала в постели одна, то гнала от себя воспоминания, брала какую-нибудь книгу и читала, пока глаза не покраснеют от усталости, тогда мигом засыпала; или смотрела разные документальные фильмы по телевизору. Всё, что угодно, лишь бы отвлечься и думать о чём-нибудь другом.

Ей почти не запомнились часы страстной любви, которые она провела со случайным любовником, но зато начинала припоминать, что произошло до того, как она поднялась в номер с мужчиной.

Она сидела за столом в большом ресторане вместе с другими приглашёнными на свадьбу и пощипывала кусочек свадебного торта, когда мужчина, держа в одной руке бокал с шампанским, а в другой стул, уселся рядом с другом Стивом прямо напротив неё.

— Все, кто сидит за этим столом, отыскали себе пару: даже Ханс и Эстер сумели. Только я остался, – сказал он и за этими словами отпил глоток шампанского, будто хотел поздравить себя самого.

— Советую тебе оставаться неженатиком ещё надолго, – пошутил в ответ Стив.

— Вот и я то же самое себе советую, знаешь ли? Каждый день, чтобы твёрдо запомнилось. На следующие несколько лет – никаких любовных обещаний: с меня хватит!

Лорелей почувствовала себя немного неловко и уставилась в тарелку, она поняла, что мужчина всё ещё томится по Эстер. Эстер же, казалось, была очень счастлива тому, кого выбрала себе в мужья. Мужчина целый день ничем не выдал горечи, но к вечеру от шампанского, должно быть, утратил бдительность.

— Вообще-то за нашим столом не только ты без пары… или я не в счёт? – поправила его Люси, блондинка с роскошными бёдрами и пышной грудью. – Но в отличие от тебя я иду своей дорогой, несмотря ни на что… – она подчеркнула интонацией последние четыре слова, словно хотела дать понять на что или, точнее, на кого намекает этим «несмотря ни на что».

— Да уж представляю себе, я в этом никогда не сомневался! – сыронизировал в ответ мужчина.

Люси разочарованно скривилась:

— Всё лучше, чем плакаться в жилетку!

Лорелей с трудом подавила смешок. Люси доставляло удовольствие кольнуть его каждый раз, как выдавался случай, и он старался ответить ей тем же, но надо сказать, что вообще-то был не из тех, кто относится к женщинам непочтительно. Отчего-то Люси всё время превращала обмен репликами с ним в перепалку. Это уже вошло в привычку, только так они и могли разговаривать, вплоть до того, что, если бы они помирились, Лорелей удивилась бы и, может, несколько разочаровалась.

Когда Люси ушла из-за стола и бросилась танцевать, мужчина переключил внимание на Лорелей; она составила ему компанию за парой after dinner, забыв, что сразу за спиртными напитками болеутоляющее принимать не надо.

В последние суматошные дни, когда она помогала Эстер готовиться к свадьбе и обсуждала с шефом дело Десмонд, боль под затылком не отпускала. Но гвоздичку в петличке ей преподнесли за два дня до свадьбы: возлюбленный позвонил из Лос-Анжелеса и сказал как ни в чём не бывало, что на свадьбу пойти с ней не сможет. Она закатила сцену, голова вконец разболелась, и ей несколько раз пришлось пить таблетки.

В голове оставался ещё один совершенно пустой пробел: с минуты, когда молодожёны под громкие радостные пожелания счастья ушли из ресторана, до того, как она проснулась посреди ночи в гостиничном номере на одном из верхних этажей. В этом пробеле высвечивались лишь вспышки: вот она голая обвилась вокруг загорелого мужчины, а он своим весом прижал её к простыне и ласкает, и целует.

И опять ничего не помнится, абсолютно.

И опять он, переворачивается на спину и увлекает её за собой, а она садится на него верхом. Ей вспоминались его кошачьи глаза, говорившие о неутолимой любви, и лукавая улыбка на губах, которая звала отдаться всем невыразимым желаниям.

И снова пробел, а после – сконфуженное пробуждение… и позорная действительность.

2

Что будет, когда Джон вернётся домой? Прямо-таки надо сознаваться ему в чём-то таком, что сама Лорелей не знала, как именно произошло? Быть искренней любой ценой необходимо, чтобы они продолжали жить вместе как можно лучше?

Вопросы мучили Лорелей, даже когда она вела машину в дорожном потоке Манхэттена. Эти вопросы заставляли сомневаться, чего раньше не было, расшатывали остатки её убеждений. В конце концов, ей всего двадцать восемь лет, и в семейных взаимоотношениях опыта у неё немного, и нет уверенности, что она находит правильные ответы.

Из раздумий её вырвал звонок телефона. Лорелей нажала кнопку на приборной доске и включила громкую связь.

— Привет, Лорелей. Как жизнь?

— Давиде! – обрадовалась она. – Как я рада. Давненько не звонил.

— Да, верно, так ведь и сама могла позвонить.

— Да знаешь, мне было недосуг, и свадьба Ханса из меня все соки выжала. Да и желание выходить замуж в придачу, если Джон попросит руки когда-нибудь.

На другом конце провода хохотнули:

— Всё та же история про лису, что никак не дотянется до винограда…

— Да ну тебя, не смейся! Сам-то расскажешь что-нибудь?

— Да… есть кое-что.

— Не тяни!

— Дело серьёзное, и предпочитаю поговорить при встрече, если не возражаешь…

— Идёт, мне тоже хотелось бы посидеть поболтать с тобой.

— Если свободна, можем увидеться завтра после обеда у тебя дома.

— Давай в три?

— В три.

Лорелей выключила телефон и с грустью вспомнила тонкие черты лица и улыбчивость Давиде. Ей не хватало тех дней, когда они были парой, особенно во время учёбы в университете, и прекрасных беззаботных моментов, которые он дарил ей.

Ничто не вечно, и, как часто бывает, чем что-то дороже, тем оно недолговечнее.