— Так вот что ты чувствовала к Джону? – удивлённо прервал её Давиде.
— Клянусь, что я нисколько не жалею, – но пока отвечала, подумала, что если она и вправду не жалеет, то почему же не может учесть того, что только что сказала другу, и этим ободрить и саму себя.
— Этого мне достаточно, – Давиде весело рассмеялся и взял её руки в свои. – И у тебя всё устроится, вот увидишь; надо просто очень захотеть, верно?
— Ну и … же ты.
Он накрыл ей рот ладонью:
— Эй-эй-эй… нельзя такие слова говорить, – улыбнулся он. – А теперь лучше пойдём выпьем чего-нибудь.
Они взяли по прохладному напитку, пробежались по Музею науки и техники и решили, что настало время найти какой-нибудь спокойный ресторанчик поужинать. Солнце тем временем уступало место луне, и вскоре на небе взошёл пятнистый лучезарно-серый диск, краем прятавшийся за облаками.
Лорелей и Давиде насытились лёгким ужином: всего из двух блюд и маленькой порции чизкейка с фруктами. К счастью, температура опустилась не настолько, чтобы отказаться от прогулки по Манхэттену, и только когда и впрямь устали, они увидели, что давно перевалило за полночь. Лорелей почувствовала себя виноватой оттого, что так надолго задержала Давиде, и пригласила переночевать к себе домой: ей было приятно побыть в ним ещё немного.
***
Лорелей ещё нежилась в постели, когда почувствовала руку у себя на плече. Она повернулась и приподняла веки: ожидала, что увидит лицо Давиде, но глаза, в которые взглянула, оказались слишком темными: это не друг на неё смотрел, у него-то глаза голубые.
— Джонни! – она приподнялась на локтях. – Ты когда приехал?
— Я вчера вечером послал тебе эсэмэску: не прочитала?
— Извини, я не видела.
— Слишком занята другими делами? Я в гостиной с Давиде столкнулся. Он уходил.
— Мы вчера вместе провели вечер, стало поздно, и я пригласила его к нам, – она уселась на кровати. – Пойду попрощаюсь с ним.
— Не ходи, – он остановил её, положив руки на плечи. – Он просил, чтобы я попрощался за него. Он торопился.
Лорелей собралась возразить, но Джон склонился к ней и заткнул ей рот долгим поцелуем. Тогда Лорелей обняла любимого за шею и тоже ответила поцелуем.
Когда она увидела, как Джон спешно стаскивает с себя рубашку и брюки, она одним махом сбросила ночнушку, и Джону предстало нежное белокожее тело.
— Я раздевался под душ залезть, но теперь… – сказал он.
Лорелей окинула его взглядом: волосы всклокочены, измождённое лицо, будто он силится снова овладеть своими чувствами. Карие глаза словно зовут её решиться поскорее. Лорелей почувствовала, как губы сами расплылись в лукавой улыбке, а руки потянулись к нему, ухватили на воротничок уже расстёгнутой рубашки и притянули к груди.
Сегодня утром завтрака точно не будет, а, может, и обеда тоже, но её это не волновало – теперь ей нужен только любимый мужчина.
Лорелей подождала, пока Джон уснёт и выскользнула из-под простыни. Натянула черную атласную комбинацию, взяла мобильник и пошла в гостиную. Села на диван и набрала номер.
— Алё, Лорелей! – как всегда весёлый голос Давиде.
— Прости за сегодняшнее…
— Да ничего. Я обалдел, когда увидел, что он заходит, как-то не по себе стало, да и ему в общем, и я решил скорее ретироваться. Жаль только, что не успел попрощаться с тобой.
— Мне тоже жаль. И я всё ещё не знаю, как поступить…
— Мы уже говорили вчера. Я уверен, что поступишь правильно.
Лорелей же нисколько не была в этом уверена.
— Обещай, что приедешь снова, как только сможешь.
— Обещаю. Может и ты могла бы приехать сюда ко мне.
— Подумаю, клянусь.
— Ловлю на слове. Значит, скоро увидимся.
— Приятного воскресенья, Давиде.
Не успела Лорелей отключить звонок, как вошёл Джон в сером спортивном костюме.
— Уже встал? – Лорелей думала, что он спит. – Как там родня?
— Неплохо. Мама, как всегда, прихварывает, но ничего страшного.
— А дочка? Наверное, прыгала от радости, когда увидела тебя.
Он улыбнулся и кивнул.
— Мне хотелось бы, чтобы ты когда-нибудь взял и меня с собой, познакомил с ними.
Джон мигом посерьёзнел.
— Пойду пробегусь, если не возражаешь.
Лорелей глянула на него разочарованно, но не подала виду.
— Нет, иди. Ещё и на пробежку есть силы? – спросила она, удивившись, сколько в нём энергии.
Он опять улыбнулся:
— Конечно.
— Когда вернёшься, перекусим чем-нибудь, и, если не свалишься от разрыва сердца, можем пойти прогуляться.
— Если готовить будешь ты, то я, скорее всего, свалюсь от пищевого отравления, и никуда мы не пойдём.
Лорелей схватила подушку с дивана и запустила в него.
Джон увернулся от подушки и вышел.
Оставшись одна, Лорелей прошла на кухню и захлопотала у плиты, хотя и так знала, что результат не приведёт Джона в восторг.