Пятое разделение

– Ну что вы, до шести разве ж я встану?! – изумился Александр Андреевич и начал подниматься на второй этаж, когда Борода его окликнул:

– Я тебе другую комнату дам. Тут до тебя с попуткой тоже приехала Александра Андреевна. Врачевать у нас собирается. Тоже каши на завтрак просила. Но она ранняя птичка, к шести уже обещала встать. Вот я чтоб вас по всему двору не собирать к завтраку, в левом крыле поселю, там в зальчике и накрою.

Так и началось у них с того завтрака с кашею: оба молодые, бесприютные, он учитель, она врач, оба с каким-то особенным беспокойством о людях и верой в любовь и милосердие.

– Вас к ранам прикладывать обоих можно заместо мази целебной, – проворчала Савросья, пришедшая в то утро к Бороде с Таисьей. Савросье нужно было для каких-то надобностей трехчасового творога, но, когда она зашла к Таисье, та уже ушла к постояльцам, пришлось догонять, да и задержаться на завтрак у Бороды, он все равно никого так не отпускал.

Александры смущенно потупились на замечание Савросьи, но та уже и смотреть на них перестала, увлекла Таисью в холод творог мерить. Да и что смотреть-то, когда и так все ясно.

Прожили молодые переселенцы у Бороды месяца три, пока дом ставили. Хотели на окраинке, ближе к Университету, но Борода сказал, что дальше смотреть надо. Удобно всем, когда врач и учитель в самом центре, а самим удобно между Мастерами и Университетом – совмещать практику с теорией, да и что на равном расстоянии между Бородой и Савросьей – тоже немалая польза.

– Так что ставьте усадьбу прямо в центре, для вас, видать, там круг и хранился.

Так и поставили – между двумя полукольцами Правой и Левой улицы, меж майданом и площадью мира. Сначала дом, а потом уж возле появилась больница, детский сад, начальная школа – старшая уже при университете занималась, спортивный зал с хоккейной коробкой и футбольным полем, паркуры, скалодромы, квесты, игровые площадки, кино под открытым небом, здесь же мелкий зверинец с собаками, кошками, шиншиллами, хомяками и одомашненными лисами, рыбы, аксолотли, черепахи, попугаи, лошади, пони, олень, два черных ворона и разноцветные голуби.

Сам дом постепенно разрастался этажами и внутренним двором, банями, беседками, флигелями и стало понятно, что круг, внутри которого поставили первый дом и который казался раньше огромным, не так уж и велик, а как раз в меру семье, в которой было уже три поколения: своих шесть детей, к ним супруги, приехавшие погостить и оставшиеся племянники и кузены, дети детей, некоторые уже и сами родители. 23 человека было в то утро в учительской семье и скоро могла появиться еще пара малышей. Их мир был построен и обустроен для детей, каждому здесь было место и занятие и другие дети Заинденя, которых было не больше, чем родных учительских тоже дневали, а иногда и ночевали здесь, готовили праздники, ходили в походы, соревновались, учили сразу все языки и науки и были вечно заняты. Учитель придерживался веры в то, что каждый ребенок талантлив, надо лишь ему помочь определить главный талант, а за ним и остальные умения подтянутся и вырастет самостоятельный, уверенный и надежный человек, умеющий рассчитывать на себя и помогать другим. Жена учителя верила в то, что каждый человек здоров, главное помочь ему это сохранить, и верою этой они жили и помогали жить другим.

Ссорились они редко и как-то очень смешно, так что самим становилось весело от этой ссоры, которая и показывала-то лишь одно: жизнь продолжается, она еще очень даже непредсказуема.

Хорошее было это место – усадьба учителя, но утром туда лучше было не подходить: пока детвора успокоится на своих занятиях ор там будет стоять до небес. Конечно, Клава справедливо жаловалась на шум, но попробуй заставь ее переехать на окраину, ни за что не переедет: во-первых, слишком тихо, во-вторых, жаловаться не на что.

На майдане утром было немноголюдно. Только семейство Тевье и птичница Глаша открыли свои лавочки, огородницы привезли корзины ранней редиски и зелени, да из нескольких дворов собирали общий короб с рассадой, чтобы отправить ее в Большой Заиндень и в Тупик. Большой заиндеевский питомник растений для городских теплиц работал уже второй год и заказы в него шли со всего мира. Питомник был «умным», вырос из университетской лаборатории, там же расположил первый свой корпус, а дальше прирастал понемногу и уже в этом году дошел одной стороной до Василия, а второй до огородниц и Фаустов муж все ждал, когда теплица дойдет и до их двора, чтобы зимней галереей было бы удобно ходить в гости на романсы с камеями. Хозяин питомника предлагал Фаустовому мужу начать строить со своей стороны и даже обещал саженцами и аппаратами помочь, но Фаустов муж сказал, что лично он никуда не торопится и вообще все сделал бы по-другому, а так не очень эффективно, поэтому ему сейчас недосуг.

В общем, питомник давал Заинденю тоже прибыль неплохую, что по хозяйственности своей заиндеевцы очень ценили. Несколько квелых мужичков из тропиночных повадились было подворовывать кто огурцы, кто электричество, но были быстро пойманы и спеленуты зелеными эльфами.

Все в Заиндене знали, что зеленые эльфы – это зеленые эльфы. Живут в бору, берегут природу, не допускают вреда. Но года три назад, когда этих же тропиночных поймали у огородниц и шуму было до небес и даже пришлось вызывать из Тупика полицию, зачем никто уж не вспомнит, видимо тетки так орали, что все ополоумели и вызвали, пришлось признавать эльфов официально. Как дошло до объяснения с полицией и вскрылись эти самые зеленые эльфы, то даже тропиночные смекнули, что говорить про лесной народец рискованно, и пришлось всем Заинденем врать про Вольное общество охраны леса и даже подписывать торжественно соглашение о сотрудничестве с МЧС, и регистрировать какую-то некоммерческую организацию, и всем скопом туда вступать, и исполнять статистику, и заявки на гранты писать и их выигрывать, и развивать гражданское общество, и получать какие-то грамоты, и даже один из тропиночных получил какую-то награду как руководитель этого самого Общества, поскольку фамилию надо было при беседе с полицейским назвать, его и назвали. В общем, все как-то устроилось: зеленые эльфы делали свое дело, статистика тупиковская свое, жить никто друг другу не мешал, а на полученные гранты обустроили экологическую тропу в бору и водили по ней экскурсии для юных егерей.

Короб с рассадой уже был практически полон и майдан потихоньку пустел, давая возможность мастерам подготовиться к дневной торговле.

Уже выходя с майдана, я увидела, что в гончарной лавка открыта дверь и не удержалась, зашла. У самого входа в лавке висел мешочек с рунами, в который каждый мог засунуть руку, вытащить наугад руну и получить ответ на вопрос.

Я быстренько нырнула в мешок, выхватила теплый прямоугольничек и вытащила пустую руну.

– Ну, конечно, – проворчала я, – как же иначе!

Положив монетку на гончарный круг, я отправилась дальше.

В Заиндене все знали, что за все лучше платить сразу, не накапливая долги и благодарности. Никому в голову не пришло бы брать предсказание рун в долг, разве что в подарок.

В общем, к Бороде я прибыла с полной неизвестностью и неопределенностью. Хотела было посетовать ему на это, но вспомнила, как сам Борода относится к всевозможным планам на будущее и решила не отвлекать его, тем более, что комнаты для новой отделки были уже подготовлены.

Постоялый двор когда-то начинался с трех комнат в домике у дороги, а сейчас в нем было не меньше тридцати комнат, некоторые отдельными домиками и пристройками, некоторые с общими залами: двор прирастал постепенно, без задумки и целевых показателей. Трактирчик, лавка, большая кухня для самостоятельной готовки, мастерские для малой починки машин, все было построено, пристроено, прилеплено друг к другу и можно было бы подумать, что здесь вовсе не было никакой задумки в этом хаосе, но задума была: найти каждой вещи свое место. Появлялась вещь, появлялось место. Прибывал человек, появлялась комната. Вернее, у Бороды последовательность была несколько обратная: появлялась комната, появлялся человек, но это только потому, что Борода знал, что человек уже в пути и пока он придет, комната должна быть готова.

– Кого ждем? Мальчика или девочку? – спросила я у Бороды

– Мальчика. Но вещей у него больше, чем у иной девочки, имей в виду!

– Что, шкафы, комоды, маникюрные комнаты?

– Столы, библиотека, кровать. Ну и стеллажи. И ящики какие-нибудь для хранения чего-нибудь.

– А он надолго?

– Сюда – на пару месяцев, а кому и навсегда… Ну, да жизнь покажет, еще неизвестно, как звезды встанут…

Борода ушел на кухню, а я принялась осматривать комнату для будущего мальчика. Когда человек появляется в мир, очень важно, чтобы ему понравилось то, куда он попал. Тогда есть шанс, что он останется здесь надолго.

– Борода, – закричала я в открытое окно, – а это хороший мальчик?

Борода вышел на веранду, посмотрел в мою сторону, вытер руки о фартук, достал орешки из кармана, закинул парочку в рот, пожевал и протянул

– Нууу, как сказать. Хороший? Пожалуй, что нет. Интересный, это да.

– Он хотя бы не ест младенцев? – посуровела я.

– Младенцев он просто не замечает. Он, ты знаешь, такой… избирательный. Младенцы ему не интересны. Нет, он их не ест. Он вообще не обижает людей. Впрочем, и животных тоже.

– Так чем же он не хорош?

– Мало не есть младенцев, чтобы быть хорошими. Это всего лишь признак того, что ты не плохой.

И чтобы я не докучала ему больше, развернулся и ушел обратно в кухню и даже двери за собой прикрыл, показывая, что разговор окончен.

– Ну, ладно. Мальчик, не замечающий младенцев… Так и запишем, – сказала я сама себе и села рисовать эскиз комнаты.

Эскиз комнаты рисовать просто, нужно всего лишь представить того, кто будет в ней жить, что он будет делать, чем он будет занят, что он любит, чего боится, как он встает по утрам, любит ли он читать в постели, часто ли у него меняются женщины, есть ли у него собака и как давно он перестал пить коньяк по утрам.

Судя по тому, что я нарисовала, мой парень даже и не думал прекращать пить коньяк. Он вообще об этом не думал, как не думал о еде, одежде, удобном кресле… Если была еда, он ел, если был коньяк, он пил, не было еды – не ел и не особенно этим тяготился. Он даже спал как-то странно, когда уже невмоготу было не спать. Такое ощущение, что к нам ехал человек без…тела. Хотя, нет, некоторые признаки тела у него все-таки были. Руки, да, он очень берег свои руки и умел ими делать все, что приходило ему в голову. И еще… Да, еще этот парень был очень даже молодец в постели… Но, это пожалуй все, что случалось с его телом…

Я спустилась в трактирчик и села за свой любимый столик. Время уже было далеко за полдень, начали прибывать, племянницы Бороды еле успевали разносить еду. Я ковыряла вилкой салат и все всматривалась в собственный эскиз, пытаясь понять, что же не так с этим парнем…

– Ну, тебе он нравится? – спросил шепотом Борода внезапно появившись из-за плеча.

– Не знаю, он какой-то странный. Он все время занят чем-то вне реальности. Он нормальный?

– Нет, – сказал Борода, – он не нормальный. Тебе точно понравится!

И поставил передо мной стакан молока с печеньем.

– Вроде не Рождество, – буркнула я.

– Это, как посмотреть, – коварно сверкнул глазами Борода и растворился в глубинах своего двора.

Ничего не скажешь, удачный день, прекрасное начало будущего: все как мы любим, ничего не понятно и все возможно.

Глава 3. Что движет солнце и светила?

Татьяна Борисовна неторопливо прогуливалась по своей карте мира. То здесь, то там нужно было подправить границы, проверить, хорошо ли взошли ливневые леса в Южном полушарии и как себя чувствует тайга, осмотреть заботливо сложенные руины и завести часы на Биг Бене. Каждый день до полудня она приводила в порядок планету, а потом шла в свой кабинет, готовить очередной факультатив по математике для нематематиков.