Мученик

– Меня ждать не придется! Смотри и учись!

Одним лёгким движением я отвязала пояс и одеяние свалилось с меня на землю само. Пнув его ногой куда подальше, я направилась к воде туда, где ощущалось присутствие Мамы. В такой близости кто угодно его может ощутить.

– У тебя опять загорели руки. – произнесла Рами, видимо пытаясь наладить диалог. Других причин обращать на это внимание у неё не было.

– Такое случается. Буду менять панцирь, снова побелеют, но ненадолго. Всё-таки, я на солнце провожу почти каждый день.

– Слушай, я тут вспомнила. А ты хотела бы… заняться другой работой?

– Ты же знаешь, у нас найдётся много Сестёр, которые будут против такого решения. – услышав её слова, я едва не споткнулась на ровном месте. – Даже если Папа разрешил, сейчас его с нами нет, а младшие даже не знают, как он выглядит.

– Так хотела бы? – продолжала упорствовать Рами. Совсем на неё не похоже.

– Может быть… – стоит ответить ей честно. – Я не знаю, чего хочу. Дома, в Улье, у меня есть занятие, я точно знаю, что должна делать и что буду делать завтра. И я умею это делать. Я даже представить не могу, как заниматься чем-то другим.

– Вот как… – почему-то ответ Рами вызвал у меня тревогу. Каждый раз, когда я продумываю в голове, что она может выкинуть после этих разговоров, результат мне не нравится.

Мы обогнули озеро и, наконец, добрались до места, где уже сидели Мама, А в человеческой форме, и Кани. Мама вновь приняла «тот самый» облик, в котором в неё влюбился Отец. Эту историю я слышала сотни раз, и я готова начать верить в человеческих богов, если это поможет мне избежать разговора на эту тему снова. Она ждала, сидя спиной к берегу и опираясь локтями на гладкие камни, которыми мы по её настоянию заботливо обложили берег озера. Лёгкий туман над водой скрывал странные формы Мамы, напоминавшие собой символ “8”. Олег говорил, что он означает восемь пальцев на руках или восемь предметов, но я бы нашла ему лучшее применение, описывая им идеальную форму тела женщины. По крайней мере Мама говорит, что она у неё идеальная. Ещё она говорит, что все мы должны стремиться к тому, чтобы в животе мы были меньше, а сверху и снизу больше, но сколько я не пыталась «слепить» себе другую форму, всегда получается по-детски. Эх…

Завидев нас, Мама приподнялась над водой, затем демонстративно положила ладонь чуть выше груди и наклонилась, чтобы по очереди поцеловать меня и Рами в лоб. Такое у неё приветствие. Когда нас приходит больше сотни, это может затянуться. В момент касания кажется, что тень вокруг её тела будто живая. Она стремительно расступается по сторонам, вместо того, чтобы рассеяться. Странная эта штука. Порою мне кажется, что она действует отдельно от Мамы, но такого ведь быть не может.

– Спасибо, что пришли. Я на самом деле боялась, что вы откажетесь… по разным причинам. – сказала она, присаживаясь. После этого она закинула одну ногу на другую так, чтобы одно колено торчало из воды. Не знаю, почему, но я время от времени поглядываю на её шею и эти плавучие штуки под ней. Рами говорила, что Олег даже во время сражения очень часто смотрел на них.

– Когда за тобой отправляют А, сложно отказаться – ответила я, плюхаясь в воду рядом с Кани, которая не стала принимать человеческий облик и осторожно чистила крылышки в воде, разумеется, ничего не говоря даже после того, как я её облила. – Извини, Сестра.

Мама укоризненно посмотрела на меня, потом на А. Затем, размышляя, она провела рукой по воде, от которой в месте касания поднимался пар, и продолжила:

– Меня удручает тот факт, что мои дочери не могут найти общий язык, даже спустя столько лет, проведенных вместе.

– Мам… – решила ответить за себя А.

– Я не могу наказывать кого-то одного. Это моя вина, что за время моего «отсутствия» Вы настолько разобщились. Ну, на самом деле кое-чья ещё. – она зачем-то схватила себя сквозь тень за щёку и оттянула её в сторону. – Отныне каждый день мы будем проводить семейные беседы маленькими группами по 100. Так я смогу выслушать каждую.

Упс. Кажется, я только что усложнила себе и остальным жизнь. Как только Мама что-то решила, переубедить её невозможно. Это факт, с которым все в Улье смирились давным-давно. Вторым фактом, с которым вся семья давно смирилась – она ОЧЕНЬ любит физические контакты.

– Рами, дочь моя, не стесняйся. Садись ко мне поближе, мы с тобой так давно не говорили по душам. – сказала Мама, при этом сама подсаживаясь к ней, словно ожидая таких же действий с другой стороны. Как всегда, Рами сперва растерялась.

– Не хочу, Мам. Я уже не в том возрасте. – на принятие этого решения у Рами ушла половина минуты. В качестве компромисса, она слегка сдвинулась в сторону Мамы и коснулась её ноги своей.

– Жаль. Я считаю, что пока ты не разменяла первую тысячу лет… да даже и после того, как это произойдёт, тебе должно быть не стыдно обняться. Важнее семьи у нас нет ничего. И вообще, хватит о возрасте, вы старите А.

– Мам, мне всё равно, сколько мне лет. Я даже считать перестала уже. Но тысячи мне нет. – Маме отвечает даже А. Сейчас это вызвано не уважением и не тем, что она – наша королева, а тем, что у неё такой характер. Она умело провоцирует любого рассказать ей что-то против своей воли. Как только ты начинаешь с ней говорить, ты уже проигрываешь в чём-то.

– Раз ты сама это подтвердила, значит стесняться нечего – Мама схватила А и прижала её к себе. Лицо А осталось неизменным, как будто она решила вытерпеть это испытание любой ценой.

Именно поэтому, зная характер Мамы, можно ожидать, что её настойчивость не даст нам покоя и дальше. Она будет заниматься этим, пока ей не надоест. Все бегут от Мамы не потому, что она плохая, а потому что она чересчур заботливая. Нужно срочно прервать этот беспечный лепет:

– Мам, расскажи наконец, зачем ты нас звала. Мне жарко.

– Ах да, конечно, Тифа! Как я рада, что ты всегда не даёшь мне забыться! Дело в том, что мы с А хотели поговорить с вами…

– Насчет человека. – закончила за неё А, вставая их воды и пересаживаясь на камень вдалеке. Устроившись поудобнее, она согнула одну ногу.

– Да, насчет Олега – продолжила Мама, тщательно выбирая слова. – Вы четверо – единственные, кто общался с ним чаще всех. Двое из вас подняли против меня восстание и вместе с Олегом меня одолели, а две другие мои дочери остались наблюдать и общались с человеком только по своим причинам. Я уверена, вы не сразу узнали, что он является Белым Магом, да и сам он об этом не знал, пока ему кто-то об этом не подсказал. Кто же это мог быть?

Несмотря на серьезный тон, Маме явно не было дела до происходящего – она перевернулась в воде, а затем начала «шагать» пальцами по камням на побережье. Дойдя до руки «А», она начала по ней взбираться. С сильным всплеском воды, А убрала руку.

– Раньше я и Мама видели Белого Мага. Они появляются время от времени. – начала объяснение А. Точно, Кани же наверняка не знает про него. – Белый Маг – это единственный в мире волшебник, который способен только исцелять. Он лечит намного сильнее, чем обычные лекарства – вплоть до воскрешения умерших, если их тело сохранилось и есть, что воскрешать. Белый Маг объявлен церковью, как величайшая угроза, потому что его силы могут лечить и друзей, и врагов человечества. Вы уже могли убедиться своими глазами, что это именно он.

– Затем А вынудила его использовать лечение чтобы проверить, сработает ли оно против меня, или чтобы подготовиться к своему восстанию, это не важно. Важно, что именно Рой стал причиной того, что человек воспользовался своими силами.

Мама вновь села, выпрямилась и окинула нас взглядом. Она демонстративно подняла из воды руки, выставляя ладони в разные стороны, как бы охватывая всех присутствующих.

– Виноваты мы все, а не только А. Тифа и Кани завоевали его расположение. Они сблизились с ним, чтобы он перестал быть нам чужим. А и Рами дали ему цель. Они показали, что его силы нужны, а я… Я сыграла роль врага, как вы уже это знаете. Поэтому ответственность за положение, в которое попал Олег, падает также на нас.

– Тогда почему мы отдали его? Где ты была, когда пришли рыцари, Мама? – Вопрос задала одна Рами, но интересовал он всех, я уверена.

– Я была здесь, смотрела за происходящим из Улья. – спокойно ответила Мама. – Я также не считаю, что А поступила неправильно. Её решение спасло не только тех, кто был на поляне, но и весь Рой.

Почему-то стало очень жарко, и это не из-за горячей воды, про которую, я уверена, все уже забыли.

– «Если есть то, что можешь сделать только ты, то ты обязан это сделать». – ответила А словами Олега. – я уверена, он говорил это вам и не раз. Я проследовала его же собственному совету. Передо мной стоял выбор: сделать то, что я должна – спасти Рой, или защитить одного чужого мне человека, но пожертвовать семьёй. Я сделала свой выбор. Мне жаль.

– Да, мы легко бы победили паладина и его свиту. – продолжила Мама. – Но за ними пришли бы и другие. Однажды мы уже проиграли войну людям и за это вашему Отцу пришлось уйти. В те дни я потеряла очень многих, ещё безымянных дочерей и сыновей…

Значит, братья у нас всё-таки были. Не сложно представить, каким было дополнительное условие людей при нашей капитуляции. Впервые в жизни во мне вспыхнул гнев. Я представила, что могли сделать с нашими братьями, представила, что у меня могла быть полноценная семья, представила, как мир не ограничивался бы одним лесом, если бы людей не существовало. На мгновение, мне показалось, что к моим глазам подступили слёзы, такого никогда не происходило до этого. Весьма странно ощущать скорбь по тому, кого я не знала, не видела, но могла бы знать.

Это сделали люди. Но Олег другой. Он доказал это. Более того, он – враг тех людей, которые сделали плохо нам. Действительно ли с ним будет всё хорошо? Точно ли его никто и пальцем не тронет, как они обещали? Как мы вообще можем верить этим захватчикам? Нужно, что-то делать. Я собралась с мыслями, чтобы сделать заявление:

– Я…

– Я пойду, чтобы освободить его. – перебила меня Рами.

– Невозможно. – тут же возразила А. – Если хоть кто-то увидит, что ты помогаешь Белому Магу, ты обречёшь Рой на гибель. Люди тут же объявят нам войну и сожгут этот лес меньше, чем за полгода. Нам некуда бежать и нечем защищаться.

– Тогда я перестану быть частью Роя. Буду действовать сама. – решимость Рами вне всяких похвал, но учитывая её неуклюжесть, спасательная команда вскоре понадобится и ей. Рами злобно посмотрела на А. – Я считаю, что жить в бесчестии – хуже смерти, а отдать своего спасителя врагу – настоящее бесчестье.

И с каких пор её интересует честь? Для меня это остается загадкой. Пока я размышляла, все взгляды обратились к Маме. Мы ожидали её решения.

– Рами, ты понимаешь, что если уйдешь, то никогда не сможешь вернуться? Что как бы мы не любили тебя, мы не сможем тебе помочь, если ты откажешься от нас?

– Да, Мам, понимаю. Со мной произойдет то же, что и с человеком, которого мы продали ради спасения своей шкуры.

– Мне грустно видеть, как ты говоришь мне в лицо такие жестокие слова. – ответила Мама. – Но я не в силах остановить никого из вас. Никого из тех, кто пожелает уйти. Я обещала вашему Отцу.

– Тогда я тоже пойду. – как же тяжело дались мне эти слова. Я думала, уйти из дома будет намного легче. Лучше не думать о проблемах, которые мне придётся решать. Они могут поколебать мою решимость.

– Тифа, ты даже не воин. – возмутилась А. – Рами себя-то едва способна защитить!