Роберт Джонсон и утерянная формула

Генрих взял листок в руки и прочитал то, что было там написано.

– Да, это именно то, чего нам не хватало эти двести лет, – заявил он, – сейчас я достану вторую часть.

Герой подошел к шкафу, открыл дверцу, и гости увидели в нем сейф. Роберт подошел поближе и увидел на нем три колесика с цифрами. Это кодовый замок. Самый надежный замок.

– Какой же у вас код? – поинтересовался Джонсон.

– Только никому ни слова, – попросил шепотом хозяин, – число, которое все побояться вводить: «666». Набрать мой год рождения или год основания «Ernhardt» слишком предсказуемо.

– Здорово, – заявил историк.

Клаусхарт открыл сейф и достал оттуда старую пожелтевшую бумажку.

Роберт внимательно прочитал, что там было написано:

………Ort, Wo meine

…………War und geh

…DerMeerjungFrau

………….Duwirstdas

Infragilisbekommen.

– Место, где мой был, и иди, русалки, вы будете, получите Инфрагилис, – прочитал Джонсон для Дианы.

– Тоже ерунда, – заявила она, – а если все вместе?

Роберт положил обе бумажки на стол и соединил их. И вот то, что получилось в итоге, действительно заинтересовало героев:

«Komm zu dem………..Ort, Wo meine

Morgend?mmerung……War und geh

Zu den Haaren……Der MeerjungFrau

Streichle Sie und………….Du wirst das

Geheimnesde.. Infragilisbekommen».

«Приходите к месту, где был мой рассвет, идите к волосам русалки, погладьте их и получите секрет Инфрагилиса».

– Это потрясающе! – воскликнул Роберт, – мы на пути к цели. Наконец карта вновь соединена.

– Ну-ка дайте мне прочитать, – попросил Генрих и подошел к столу.

В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вошел Вернер, держа в руке «Маузер».

– Не двигайся, папа, – настойчиво произнес сын.

Глава 12 «В семье не без урода».

– Что ты задумал, Вернер? – удивленно и порицающе произнес Генрих.

– Отдай мне обе части карты или умрешь, – холодно и настойчиво заявил сын.

– Ты не понимаешь, что творишь! – рявкнул Клаусхарт, и Диана почувствовала, что все добродушие Генриха в этот момент напрочь исчезло.

Девушка была в ужасе от происходящего. Она впервые в жизни попадала в опасную для ее жизни перепалку.

А вот Джонсон стоял смирно, поглядывая на Сандерс и готовясь достать кнут. Он не раз выходил из таких ситуаций сухим из воды.

Карта находилась в руках хозяина кабинета. Он положил ее и продолжил разговор с сыном:

– Ты хочешь украсть семейную реликвию, которую мы храним уже сотню лет?! – отчитывал Генрих Вернера, будто не замечая в его руке пистолета, который в любой момент может выстрелить.

– Скоро я стану хозяином этой реликвии, но я не хочу ждать твоей смерти, папа, я хочу ее сейчас, – заявил немец.

– И зачем же тебе искать Инфрагилис? Ты же ничего не смыслишь ни в химии, ни в истории?

– Он нужен не мне, а Фюреру! Sieg Heil! – Вернер поднял руку в нацистском жесте.

– Так ты нацист?! – злости и разочарованию в Генрихе не было предела.

Даже Роберт удивился этому, осознавая, что ситуация оказалась куда более серьезная, чем предполагалось.

– Ты можешь убить меня, но карту не получишь, – заявил Клаусхарт.

– Ты ее обязательно отдашь, – сказал Вернер, на что-то намекая.

Он свистнул, и в кабинет ворвалось трое нацистов, двое из которых держали под руки Марию Клаусхарт.

– Но сестру-то пожалей, или у тебя теперь вместо сердца свастика и фюрер?! – Генрих стукнул кулаком по столу.

Вернер не выдержал и выстрелил прямо в отца. Пуля попала прямиком в голову, и хозяин дома упал замертво.

Диана вскрикнула и закрыла лицо руками. Ей стало плохо от ужаса. Тело ослабло, ноги подкосились, и девушка упала на пол без чувств.

Видя это, Роберт понимал, что побег не удастся, поэтому не стал оказывать сопротивления.

– Вернер, что ты наделал? – плача, произнесла Мария.

– Я творю историю, – торжественно заявил брат, – когда мы с тобой найдем Инфрагилис, армия Третьего Рейха завоюет весь мир. Весь, понимаешь?

– Я не хочу весь мир, я лишь хочу мира в нашей семье.

– Ты мыслишь узко, представь, чего добьется с помощью несокрушимого металла рейх? Наши танки проедут весь земной шар без единой царапины и уничтожат всех недостойных права называться людьми. Арийцы будут торжествовать, вспоминая нас. Неужели ты не хочешь славы?