ЧАЩА

– А тот тоже новые слова выдумывал.

Продолжая смеяться, Сергей, прыгая с камня на камень, преодолел последние метры и аккуратно сложил свою ношу в метре от костровища. Запыхавшийся и что-то недовольно бурчащий Клестовский остановился рядом и бросил дрова под ноги.

– Чего смеётесь?– спросила Наталья, невольно улыбаясь.

– Да Клестовский тут русский язык новым словом пополнил.– Сергей, всё ещё смеясь, присел у кучи дров и стал собирать ветки потоньше.

– А он меня Маяковским обозвал,– притворно сокрушался Андрей.

– А почему Маяковским?– задала тот же вопрос Наталья.

Пока Клестовский объяснял, почему его так обозвали, Сергей, выбрав пару подходящих поленьев, вытащил из сапога собственноручно откованный нож и стал расщеплять их на щепки. Справившись с этим за минуту, он сложил их в центре костровища, поджёг зажигалкой одну оставшуюся в руке и, подождав, когда она разгорится, сунул в самый центр кучи. Пламя тут же перекинулось на тонко наструганные щепки и стало оформляться в небольшой пока костерок. Сергей быстро и аккуратно наложил в костёр дров, вниз потоньше, сверху уже нормальные поленья, и, немного отодвинувшись, сел на один из камней.

– Андрюха, кинь сигаретку,– попросил он.

Клестовский, продолжая рассказывать очередной анекдот, кинул через разгоревшийся костёр пачку, специально в сторону от Сергея, краем глаза наблюдая за другом. Сергей просто вытянул руку и как будто не поймал сигареты, а взял их прямо из воздуха.

– Ну а дальше что?– Оксана перестала резать хлеб и посмотрела на Андрея.

– Что?– следя за Сергеем, Клестовский забыл про свой рассказ.

– Слон сбежал из зоопарка. И…?

– А! Ну, значит, слон сбежал из зоопарка. Через некоторое время в ментовку звонит пьяный мужик: «У меня на огороде какое-то огромное серое чудовище хвостом капусту рвёт». – «И чё с ней делает?». – «Если я вам скажу, вы мне не поверите».

Весёлый девичий смех птицей взлетел в небо.

Сергей смотрел на огонь и улыбался. В голове как-то сами собой родились строчки:

Вот любимая девушка рядом,

Закадычный, проверенный друг.

Небо звёздным ласкает нас взглядом.

Свет костра – заколдованный круг.

– Эй, ты чё там прибалдел?– вырвал его из поэтических раздумий громкий голос Клестовского.

– Да так, задумался.

– Задумчивый ты наш.– Клестовский протянул ему стакан, на четверть наполненный водкой.– Может поднести?

– Я не гордый, сам подойду.– Сергей поднялся.

Подбросив в костёр лежащее рядом полено, он подошёл к импровизированному столу и взял у Андрея стакан.

– Ну-ка, выдай-ка что-нибудь для вдохновения,– настроение у Клестовского явно повысилось.

Сергей сделал вид, что вспоминает что-то серьёзное, глядя через стакан на огонь, и, немного подождав, торжественно произнёс:

– Ну, будем толстенькими.

Одним глотком опустошив стакан, он громко крякнул и, взяв кружочек солёного огурца, аппетитно захрустел.

– Не могу рядом с ним находиться, когда он ест,– сказал Клестовский, вновь наполняя стакан.– Он жуёт не как все нормальные люди, молча, спокойно. У него там чего-то щёлкает, булькает. Так аппетитно получается, что самому хочется чего-нибудь пожевать. Прошу,– он протянул стакан Оксане.

– А ты?– спросила девушка.

– Разливающий пьёт последним, чтобы если и обделить кого-то, то только самого себя.

– Ты себя обделишь, как же.– Сергей достал две бутылки пива и ловко открыл одну об другую.

– Попрошу не вмешиваться в трудоёмкий процесс наливания. Пива лучше дай, открыл и держит.– Клестовский забрал у Сергея открытую бутылку и передал Оксане.– Водка без пива – деньги на ветер.

– А водка с пивом – мозги на ветер.– Сергей сел рядом с Натальей.

Она тут же подвинулась поближе и слегка навалилась на него.

– Это смотря в каких пропорциях,– парировал Клестовский.

– Ну, совсем запугали.– Оксана устроилась поудобнее и, держа в одной руке бутылку с пивом, а в другой стакан, стрельнула глазами в Андрея.– Толстенькими, так толстенькими.

Она отпила половину того, что было налито в стакане и, не переводя дыхания, сделала несколько глотков пива.

– Во, больше разговоров было.– Клестовский одной рукой взял у неё стакан, а другой подал бутерброд с ветчиной.

Костёр разгорелся уже так жарко, что Клестовский, наливая водку, отодвинулся подальше.

– Похолодней не мог развести,– проворчал он передавая стакан Наталье.

– Похолоднее в холодильнике,– бросил Сергей, извлекая из костра уголёк, чтобы прикурить сигарету.

Прикурив, он поправил костёр так, чтобы дрова образовали сверху более-менее плоскость и водрузил на неё один пенёк.

– Куда ты ещё накладываешь?– Клестовский отодвинулся ещё дальше, но поближе к Оксане.– И так хорошо горит.

– Пока эти дрова прогорят – пенёк займётся. А он один полночи будет гореть,– объяснил Сергей своё усердие.– Корни знаешь как классно горят.

Сергей снова уселся рядом с Натальей и вдруг почувствовал, что в окружающей обстановке что-то изменилось. Нет, не здесь, где сидели они, а там, куда не доставал свет костра. Что-то было там, в темноте, и это что-то было настроено отнюдь не дружелюбно. Он стал, незаметно для других, оглядываться по сторонам, пытаясь если не увидеть, то хотя бы почувствовать, откуда ждать опасность.

Это почти забытое за три года чувство буквально заполнило всё его тело. И тело привычно ответило. Голова стала ясной, посторонние мысли мигом улетучились, мускулы напряглись. Наталья, прислонившись к нему, поняла, что с Сергеем что-то происходит. Она попыталась заглянуть ему в глаза, но Сергей не заметил этого. Он смотрел куда-то мимо неё, в темноту.

– Ты чего?– спросила девушка, толкнув его локтём в бок.

Ответить Сергей не успел.

Яркая, белая вспышка ослепила всех четверых. И хотя они сидели лицами друг к другу, все несколько секунд не могли ничего видеть, потому что свет шёл отовсюду, как будто каждая молекула воздуха сработала как фотовспышка. Оксана вскрикнула, Клестовский, совсем непечатно, выругался, Наталья машинально уткнула лицо в грудь Сергею. Сам он просто крепко зажмурил глаза и, понимая, что страшного ничего с ними не случилось, спокойно сидел и ждал, когда зрение восстановится. Весь обратившись в слух, он опустил правую руку к сапогу, за голенищем которого лежал нож, а левой крепко обнимал Наталью за плечи, не давая ей убрать голову с его груди, чтобы новая вспышка, если такая последует, не ослепила её вновь. Но вокруг стояла тишина, только с той стороны, где сидел Клестовский, слышалось тихое бормотание и какая-то возня.