Клянусь любить, или Выбор за мной

О слухах (или теперь правде?) ей ничего неизвестно. Она, как и я, не глядит дальше носа, да и ни к чему это. Свой сон потеряла, не хватало ещё маман до инфаркта довести. Она уже от новости, что не всё хорошо, присела за стол в лёгком шоке.

– Ты только не глупи, – начала испуганно, – не делай необдуманных шагов. Ты за Павлом, как за стеной. Никому не позволит обидеть… Любит он тебя, и ты его. Я же вижу… Нам с тобой повезло. Твой отец также на меня смотрел, пока не развелись.

– Он и сейчас смотрит, – улыбнулась я, не желая обсуждать наши проблемы. – Только уступать никто не хочет.

Она отмахнулась:

– Смотрит, как же, – пофыркала, но после тоже заулыбалась. Хитрит маман. Молодец. Учиться никогда не поздно.

– К папе собираешься? – в духе Пашки спросила я в лоб и весело подмигнула. Этому тоже от мужа научилась.

– Собираюсь, – засмущалась она и спрятала лицо за чашкой.

Мы ещё поболтали, а через полчаса я отчалила. Мама, как только узнала, что еду к отцу, на прощание шепнула:

– Ты ему скажи, что у меня свидание. Пусть потревожится…

Раз велено, будет сделано.

К папе я приехала с набором продуктов. Он у нас обладатель неимоверной тяги к выходу из супермаркетов, спустя десять минут после захода. Да, вот такая причуда. Встретил он меня в майке и тренировочных штанах, запыхавшийся. С недавнего времени взялся за физическую форму, это он так во второй раз покоряет маму, но никому не сознаётся. Короче, семья у нас своеобразная.

– Поля… Здравствуй, родная, проходи. – Пакеты папа забрал и взгромоздил на пуфик в прихожей. – Ты брось сама таскать, я короткими набегами справляюсь. А где Павел?

– Я с опричниками, так что не сама. А у Паши какая-то встреча… – Дверь я закрыла и поцеловала папу в щёку, потом унесла один пакет в кухню. Разговор предстоял не из легких, и я гадала с какого бока подобраться. – Я к тебе по делу, если что…

– Опять ты? – верно понял он.

– Опять.

– Сколько можно?

– Вот только не ворчи, мне Бекетова хватает… А вообще, у тебя тоже дело есть… Мама там на свидание собралась.

– На какое такое свидание? – обалдел он. – А с кем? – Я равнодушно пожала плечами и улыбнулась, пока папа не видит. – Я этому кавалеру уши-то поотрываю… И не только уши. Так, значит… – засуетился он. – Полина, я мигом, – и скрылся в ванной.

Убирая продукты в холодильник, я выкрикнула отцу благодарность за то, что он у меня такой. Тут тоже стоит пояснить…

Папе я могу свободно жаловаться на Пашку. Он один из тех, кому слухи были известны давно, но со мной он не поделился, потому что свято верил и до сих пор верит, что это всего лишь слухи. Я на него не злюсь. Он говорит, народ любит фантазировать. А ещё твердит о своей чуйке на людей, ему достаточно пяти минут, чтобы понять, наш ли это человек. Пашка, по его мнению, точно наш. Мне бы его чуйку.

– Ну, рассказывай, что там опять, – попросил он, усаживаясь за стол. Я вздохнула, не торопясь делиться новостями. Всё-таки подвал – уже не слухи и мужик там настоящий. – Поля, колись, не держи в себе. Ты знаешь, я ко всему готов.

Но я всё равно оттягивала время. Помешивая чай в кружке, наблюдала за ребятами во дворе и думала, думала… А потом поняла, что ничего умнее не надумаю, одной мне не справится. Я перевела взгляд на папу и взяла его за руку.

Услышав о подвале, он нахмурился. От моего общения с пленником тоже в восторг не пришёл, о ключах я побаивалась говорить, но в итоге тоже выдала, даже продемонстрировала, достав их из сумки, а потом спросила тихо, словно нас могут услышать:

– Что делать, пап?

Обычно он сразу отвечал, а тут притих, смотрел на меня и по виду напрягал мозг. После чего покашлял и осторожно выдал, должно быть, предполагал моё несогласие:

– Полина, тебе бы не лезть. Павел разберётся.

– Что значит «разберётся»? Как интересно он разберётся?!

– Как задумал, так и разберётся.

Я почему-то представила в буквальном смысле, как он разбирает того несчастного мужика.

– Нет, так не пойдёт, – замотала головой. – А если он такого наворотит, что потом… Потом много чего, – не нашлась я в продолжении. – Ему бы заканчивать с криминалом, а не разбираться. А ещё рассказать мне всё.

– Опять ты… – махнул отец на меня. – Не такой он человек, врут люди. Веришь бате? Разве желаю плохого?

– Не желаешь. Только зачем ему цепи понадобились?

– Значит, понадобились. Есть причина.

– Очень интересно… Хороша причина! Если он из-за денег за такое взялся, я сама его запру… А вообще, что ты его защищаешь? Он человека в подвале держит – это ненормально.

Папа устало вздохнул:

– Ненормально… Но я уверен в Пашке. Утихомирься, Поля, дай ему всё разрешить…

– Не могу. А если он прибьёт его?

– Дурак он, что ли? – не выдержал папа. – Ты мне скажи, он – дурак?

– Не дурак. Он очень умный, – оскорбилась я за мужа. – Только вот Костик – дурак.

Папа умолк, сцепил руки на столе и опустил голову.

– Что будем делать? – спросила я потом.

– Ни-че-го, – произнёс он по слогам. – Ничего, потому что лезть нельзя. И я тебе запрещаю! Не женское это дело. Пашка сам знает, как ему быть. Сама сказала: не дурак.

– Папа…

– Помолчи! Не лезь! Если совсем плохо, поговори с ним. Обсуди. Муж и жена должны разговаривать! Он объяснит, я уверен. А если не захочет, тогда и будем думать. Вот. Это моё последнее слово.

– Ладно, – сердито кивнула я, потому как ожидала поддержки и помощи, а не совета идти к мужу. Он же наврёт мне. – У меня ещё новость есть. Уже хорошая. – Здесь я взяла паузу, помешала чай и отпила. Новость действительно хорошая, а я злюсь и говорю соответствующим тоном. Вот это нельзя. Я выдохнула и спокойнее попросила: – Только маме не проболтайся, она обидится.

Папа кивнул, вроде бы ожидая от меня подвоха, а я сказала:

– Я беременна.

Он смотрел на меня долго и не шевелился, прямо как я сегодня, когда узнала.

– Что, правда? – наконец заговорил он. – Беременна? Не врёшь?

– Почему я должна врать?