Желанная жестокость 2: Черная комната

Дима резко отвернулся. Прошел к высокому холодильнику стального цвета. Открыл его, достал белую пластиковую бутылочку, поднес и поставил перед ней на столешницу.

– Компромисс на сегодня. Йогурт, – произнес мягко, но тоном, не терпящим возражений.

Она помедлила, неуверенно улыбнулась. Потом подошла, взяла и покрутила бутылочку в руках. Со злаками. Ее любимый.

– Ты покупал специально для меня?

– Еще чего, – Дима улыбнулся манящей мальчишеской улыбкой и так посмотрел, что ее сердце заново было пронзено стрелой безжалостного амура.

Она приподняла брови.

– Я должна сделать это прямо сейчас?

– Да.

Вздохнула, посмотрела на йогурт снова.

– И ты будешь на меня смотреть?

– Конечно да.

Она хмыкнула.

– Может, ты извращенец какой-то? Типа гурманофил.

Он засмеялся, она тоже.

Взяла бутылочку в руки. Он смеющимися глазами, но очень пристально, следил за ее движениями. Ульяна открутила крышку, положила ее на сверкающую столешницу. Заглянула внутрь емкости. Там была белая вязкая жидкость.

Вздохнув, поднесла бутылку ко рту. Посмотрела на своего властителя. Невольно задержала взгляд на пальцах его рук, снова сжимающих край подоконника. Уловила напряжение в его теле, позе, которую он занял. Снова посмотрела в его невероятные, неотрывно следящие за каждым ее движением голубые глаза и смущенно засмеялась.

– Слушай, почему мне все это напоминает… Секс?

В глазах Димы полыхнуло пламя. Он нетерпеливо выпрямился. Вдохнул, выдохнул.

– Пей, – его голос прозвучал, словно он попросил ее раздеться.

От этого тона ей захотелось впиться ногтями в столешницу, оставить на ней глубокие царапины.

Она взяла бутылку, резко поднесла ее к губам, запрокинула голову, выставив напоказ нежную шею, и принялась пить.

Йогурт был вкусным, нежным. Допив до дна, она убрала бутылку ото рта, на миг задержав на губах белую жидкость, чтобы Дима это увидел. Потом под его неотрывным взглядом медленно облизнула губы.

– Ну все, выпила, – сообщила она. – Тебе понравилось?

– Даже не знаю, что со мной будет, когда увижу, как ты ешь, – усмехнулся он. Она заметила, как он сглотнул слюну.

– Ты собирался со мной о чем-то поговорить? – спросила, поддразнивая сексуальным тоном.

– Да. Но ты меня сбила с мысли.

Она хихикнула. Обхватила себя руками. Он скользнул взглядом по ее телу. Потом резко посмотрел ей в глаза.

Его тяжелый взгляд, его модельная красота, энергия его тела, которая наэлектризовала все пространство между ними....

Она прикусила нижнюю губу, надеясь, что он не слышит участившийся стук ее сердца.

– Ты ждешь, когда я начну умолять? – выдохнула.

Его глаза на миг пронзила такая боль, что Ульяна замерла, ощутив ее на себе, как удар.

Дима тяжело вздохнул.

– Я уже говорил тебе.

Он поднялся с подоконника и двинулся к ней, но тут же словно передумал и вернулся на прежнее место. Взглянул на нее в упор сквозь упавшую на глаза челку.

– Иногда я боюсь касаться тебя. Боюсь тебе навредить, – проговорил глухо. Снова окинул взглядом ее тело. Отвел глаза. – Ты даже не представляешь… – он мотнул головой, словно был не в силах сказать то, что хотел. – Меня накрывает. Стоит мне подумать о том, чтобы дотронуться до тебя… Даже если я сделаю просто шаг к тебе… Я начинаю терять контроль.

Он встал, отвернулся к окну.

Она молча смотрела на его застывшую спину.

Любовь стала еще сильнее. Сковала ее ножами. Не давала вздохнуть.

Как можно любить так сильно?

Она поняла, что тоже боится коснуться его. И чем сильнее хочет, тем более невозможным ей это кажется.

– Ты не навредишь мне, – произнесла с дрожью в голосе. – Дима, я хочу тебя, – призналась. Впервые.

Дима оперся кулаком о стекло. Глядя на его спину, она так ждала, что же он скажет в ответ.

– Красный, – произнес он, наконец. – Стоп-слово. Думаю, ты в курсе.

Ульяна вмиг разучилась дышать.

«Не может быть… Просто не…»

Ее обожгли эти слова.

Он не поворачивался к ней. Словно давая возможность при желании уйти. Но она не шевелилась. Просто стояла, отдавшись ощущениям того, как ее желание переплетается с болью, которая бьется глубоко внутри.

Дима повернулся, но лишь в профиль, чтобы видеть ее боковым зрением.

– Я не собираюсь причинять тебе боль, – произнес он, словно выдирая из себя слова. – Но хочу быть уверен, что ты остановишь меня, как только захочешь остановить.

Его манящий голос. Негромкий. Проникающий в каждую ее клетку. Он останавливал ее мысли. Останавливал время. Будто сам этот голос становился окутывающей реальностью для нее. Началом и концом всего. Эпохой ее животрепещущей жизни.