Оценить:
 Рейтинг: 0

Бумеранг всегда возвращается. Книга 1. Откровения невестки

Год написания книги
2019
Теги
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
7 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Растревожив свою душу воспоминаниями, заснула я под утро. Саша встал, тихонько оделся и ушёл, оставив записку:

« Машенька, родная моя! Я слышал, когда ты легла спать и не стал тебя будить. Отдохни, я скажу Дине, что ты приболела, пусть тебя не отмечает в журнале. У меня четыре пары, приду поздно. Целую! До встречи!»

Забота и нежность мужа тронула меня до слёз. И почему я после свадьбы стала такой сентиментальной? Гормональный сбой?

На пятом курсе университета мы с мужем устроились на работу лаборантами на пол-ставки. Саша ещё на той злополучной деревенской свадьбе заявил маме, что на свою семью он будет зарабатывать сам. И просил её денег больше не присылать. Нина Даниловна сокрушалась по этому поводу, потому что чувствовала перед сыном вину, что он так рано покинул дом, и эту вину она хотела искупить хотя бы тем, что помогала Саше получить высшее образование. Зато отчим был рад, и через некоторое время они совместно накопили денег на машину. В следующий наш приезд Григорий Иванович с гордостью встречал нас на новеньком «Москвиче». Но это будет летом, а пока наши дни были расписаны по минутам – работа над дипломами, подготовка к госэкзаменам, полдня в научно-исследовательском институте, спортивные секции и, конечно, встречи с друзьями.

Ко мне частенько забегала Маринка, она училась на экономиста и была младше меня на год. Но разницы в возрасте мы с ней не ощущали. Как я уже упоминала, мы с ней познакомились в стройотряде два года назад, куда нас взяли в качестве поваров. Нет, тогда никто не требовал диплома повара, чтобы поехать в стройотряд на такую непрестижную работу. На собеседовании нас спросили, что мы умеем готовить, и ответами остались довольны. Честно сказать, ни я, ни Маринка никогда не готовили на сорок человек, и мы слабо себе представляли, как справимся с обязанностью поваров в посёлке, затерянном в тайге. Зато мы сразу поняли, что мы с ней – родственные души. Нас даже многие принимали за сестёр, а мы и не пытались это опровергать, ведь не только характерами, но внешне мы с ней были похожи. Помню, как вечером мы собирали вокруг себя наших друзей мужского пола, жгли костёр и пели задушевные песни. Можно этому не верить, но у неё и у меня в то время было много парней, с которыми мы по-дружески общались и просто разговаривали на разные темы. Все знали, что у меня есть в стройотряде парень Виталий, а Маринка ждёт своего солдата из армии. Они с Валентином росли вместе, ходили в одну школу, их роман начался в девятом классе. Когда мы работали в стройотряде, она ждала его уже три года, он служил во флоте и скоро должен демобилизоваться. К чему я вспомнила наше знакомство с Мариной?

Мы с ней жили в отдельном домике вдвоём и перед сном долго разговаривали на всякие темы. Как-то Марина сказала:

– Знаешь, Маша, мне очень повезло с будущей свекровью. Во-первых, у неё нет своей дочери, а только два сына, а во-вторых, она такая добрая и отзывчивая! Когда Валя только начал за мной ухаживать, она сразу начала называть меня дочкой! Да, я понимаю, что у нас в деревне часто к девушкам так обращаются пожилые женщины, но в её устах слово «дочка» звучало как-то по-родственному. Когда Валентина забрали в армию, мы на проводах стояли рядом. Она обняла меня и прошептала: «Не плачь, моя милая, всё у вас будет хорошо. Валя тебя любит, да и мне ты уже дочкой стала. Заходи к нам почаще!»

– Да, Маришка, повезло тебе. А ты как её называешь?

– Пока тётя Клава, как и раньше. Когда поженимся, наверное, мамой буду звать. Но не уверена. Они от нас живут недалеко, моя мама с тётей Клавой вместе на ферме работают. Я не представляю себе, как я при своей маме чужую тётю так же буду называть. А, не хочу ничего загадывать! Как будет! – Марина жила сегодняшним днём и не любила гадать на кофейной гуще. Вообще, у неё лёгкий и весёлый нрав. И я её очень любила!

– Мне тоже хочется хорошую свекровь. Только я боюсь, если выйду замуж за Виталия, то она замучает меня своей ревностью. Он у неё один единственный, растёт без отца. Не скажу, что по характеру он маменькин сыночек, но женщины, воспитывающие в одиночку сыновей, чаще всего надеются, что именно он им станет надеждой и опорой в старости. К жене, мне кажется, будет сильно ревновать и всеми силами будет отодвигать её на второй план. А я так не хочу!

– Маша, не бери в голову! Она, слава Богу, живёт где-то далеко, и вряд ли с тёплых краёв приедет в Н-ск. А, если честно, то о свекрови тебе рано думать. Мне кажется, что вы с Виталием друг другу не подходите. Сколько его вижу, всё время он хмурый, раздражённый и не разговорчивый. А ты весёлая, непредсказуемая и озорная. А ещё отзывчивая, добрая, покладистая, выдержанная. Я вообще не вижу в тебе недостатков! А он… Даже говорить не хочу! Заметь, ведь ни разу к нам в компанию вечером не пришёл! Тебе не кажется это странным?

– Он говорит, что с непривычки очень устаёт. Да и сердце у него больное.

– Зачем он тогда поехал в стройотряд?

– Хотел маме помочь.

– Вот, видишь, на первом месте всё же мама! – Маринка сказала это то ли с вызовом, то ли с торжеством.

– Да я понимаю, что всё у нас ещё не определено, как раз в стройотряде и посмотрю, какой Виталий на самом деле…

Здесь, в далёком таёжном посёлке Аякс, я впервые, вместе с Мариной, начала дневниковые записи. Вот какая страничка мне попалась, когда я листала пожелтевшие листы в толстой тетрадке с коричневым переплётом:

«7 августа 1970 года. Как жить дальше? Как мы с Мариной сможем пробыть тут ещё месяц? В отряде, который так можно назвать с натяжкой, случилось странное, страшное и непредвиденное событие. Виталия выгнали из отряда якобы за плохую работу. Как это несправедливо! В той ситуации, когда командир по полмесяца отсутствует и не определяет фронт работ, выгонять в первую очередь нужно его! И многих других. Часть ребят, да и мы с Мариной, встали на защиту Виталия. Мы сочинили письмо, где пришлось изложить все факты, доказывающие вину командира. И отправили его с водителем в трест, от которого работаем. Или мы неправильно поступили? Но ведь хочется справедливости! Осадок горький остался в моей душе и после собрания, и после письма. Наверное, мы заварили такую кашу! Хотя на данный момент ничего исправить нельзя – Виталий собирает вещи и скоро уедет домой на попутном транспорте. А мне остаётся ждать и мучиться.

Не разберусь в себе. После собрания плакала от обиды и злости, и от…жалости к Виталию. Да, именно от жалости! Вот, он уехал, а я даже не заплакала! Просто на душе пустота. Думать больше ни о чём не хочется. И видеть никого не хочу! Уйти в сопки, что ли? Заблудиться, чтобы никто не нашёл? Нет, так нельзя! Кто же тогда будет бороться за справедливость? Нужно жить и быть сильной, ведь именно об этом я при расставании говорила Виталию. А мне о многом предстоит подумать. Хватит плыть по течению, хватит быть беспечной девочкой. Мы с Виталием достаточно взрослые люди, и пора думать головой! Да, мне не хватает опыта в общении с противоположным полом, но такой урок, какой я получила сейчас, даром тоже не пройдёт. Нужно учиться всему, особенно разбираться в своих чувствах!»

Оказывается, права была Марина, когда говорила о том, что рано я сокрушаюсь по поводу свекрови. После стройотряда мы с Виталием проговорили почти целую ночь и решили остаться друзьями.

А теперь у меня есть мой любимый Саша и заботливая свекровь. Все свои письма она начинает с того, что здоровается сначала со мной, а только потом с Сашей. Всегда интересуется моим здоровьем и делами в учёбе. Как-то само собой вышло, что на письма стала отвечать я. Мужчины, как я поняла, не любят писать письма. Устав напоминать мужу, что пора ответить маме, я как-то села и сама ей написала. В письме мне было не так страшно назвать её мамой. Так у нас и повелось – мама и дочка. Ах, если бы так и было всегда!

Если говорить о чувствах, то по отношению к Нине Даниловне я испытывала жалость, особенно после того случая на свадьбе. Потом, наблюдая за её жизнью во втором браке, я не могла понять её как женщину – почему она сама себя не ценит и не уважает? Почему позволяет мужу издеваться над собой? А если человек не любит себя, то как к нему будут относиться окружающие? Мне очень хотелось полюбить свекровь и быть к ней ближе, но вот это непринятие её как женщины не давало мне такой возможности. А жалость разве равна любви? Да, я сочувствовала ей, старалась в письмах поддержать её, сказать какие-то приятные слова, но, как я теперь понимаю, любви к ней не испытывала со дня нашей свадьбы. Зато их с Григорием сынишку Игорька полюбила с первого взгляда! Такой славный мальчуган был! Любопытный, озорной и в то же время застенчивый. Помню, как после свадьбы он прокрался в мою комнату и положил около кровати букетик полевых цветов. Я не стала открывать глаза, притворившись, что ещё сплю, но потом спросила его, где он набрал цветов. Он помотал головой и убежал. Мы с Сашей в то лето часто брали его с собой на прогулки, а дома он старался быть ко мне ближе. Нина Даниловна уходила на работу рано, а приходила поздно. Ей некогда было заниматься сыном, читать ему сказки или играть. Мне так показалось, что мы с ним похожи, ему тоже не хватало материнской любви.

Глава 3

Последняя встреча

Никогда и никому я не рассказывала о последней встрече с родной матерью. Ни близким подругам, ни мужу. Слишком больно, невыносимо больно было об этом вспоминать. И неправда, что время лечит. С той последней встречи прошло уже больше сорока лет, а я помню всё до мельчайших подробностей…

Стоял яркий солнечный день. Я приехала поездом из Сибири на первые летние каникулы в Солнечногорск, предвкушая встречу с любимым городом, роднёй и друзьями. На перроне меня встретил младший брат Сергей, возмужавший шестнадцатилетний паренёк, и забрал у меня сумку с вещами. Немного уставшая после трёх суток, проведённых в поезде, я нетвёрдой походкой пошла за ним по центральной аллее. До дома, где жил отец с семьёй, был всего один квартал, поэтому смысла садиться в троллейбус просто не было. Я смотрела по сторонам, узнавая и не узнавая город, в котором выросла. Вроде те же покрашенные в зелёный цвет скамейки, где мы часто сидели с подругами, те же голубые ели, посаженные по обеим сторонам от аллейки, те же розы и кустарники, но уже не было у меня ощущения причастности ко всему, я уже была другой и смотрела на всё другими глазами. Я вдруг отчётливо поняла, что теперь я здесь только гостья, и никогда, ни при каких обстоятельствах, не вернусь жить в родной город. Люди не любят возвращаться туда, где их ждут на каждом углу печальные или трагические воспоминания… К сожалению, это лето не стало исключением.

– Доченька, сынок, родные мои! – я не сразу поняла, что эта неопрятная женщина с непричёсанными волосами и в сильном подпитии обратилась именно к нам.

– Маша, не обращай внимания, пошли скорее! – брат схватил меня за руку и постарался пройти мимо… да, мимо нашей родной матери. Я с трудом смогла бы узнать её, если бы она нас не окликнула.

– Ну куда вы, не узнали родную мать? Я же вас воспитывала! А вы теперь от меня отворачиваетесь… Все, все меня покинули, – мать шла за нами, причитая и выкрикивая ругательства, стараясь догнать и забежать вперёд.

Мы ускорили шаг, почти побежали. В тот момент я ничего не соображала. Я только чувствовала, что моя последняя надежда, что мама вернулась в родной город и начала нормальную жизнь, рухнула в одночасье… В груди клокотала боль и ярость.

– Прости, не успел предупредить тебя, – сказал брат, когда женщина, которая нас когда-то родила, а потом променяла на водку и разгульную жизнь, отстала. Ничего не изменилось в её и моей жизни! А ведь из-за матери я уехала в Сибирь, за тридевять земель, в незнакомый и суровый край, где осталась одна, без подруги и родни. Слёзы катились градом, я попросила брата присесть на скамейку во дворе нашего дома. Я не хотела, чтобы отец и мачеха видели мои слёзы и отчаяние.

– Да не плачь ты, не стоит она твоих слёз! – брат пытался меня успокоить чисто мужским способом, похлопав по плечу.

– Сейчас, сейчас, – я вытирала слёзы руками и дышала глубоко, чтобы успокоиться.

–Маша, ты ли это? – к скамейке подошла Милена с ярко накрашенными губами и стрижкой «каре». – Ты плакала? От радости, что ли?

– Милена! – я вскочила и кинулась обнимать подругу, – а ты разве не получила моё последнее письмо, где я сообщала о своём приезде? Я думала, что ты меня встретишь! Впрочем, хорошо, что не встретила… Ладно, или вечером увидимся, или завтра, нам домой пора, родители уже заждались.

– Хорошо, жду звонка! Телефон тот же, – и Милена отправилась в свой подъезд.

Отец с семьёй, младшим моим братом и двумя маленькими дочками от второго брака, жил на первом этаже в трёхкомнатной квартире с маленькой кухней и проходными комнатами. Мы позвонили.

– Иду, иду, – раздался голос мачехи. Когда она открыла дверь, то я за последний час испытала второй шок Передо мной стояла расплывшаяся тётка в драном домашнем халате и стоптанных тапочках.

– Маша! Проходи! Мы с отцом уже заждались! – мачеха тараторила без умолку, не зная, как ей со мной себя вести. – Я обед приготовила, Сергей, проводи сестру в её комнату!

– А, вот и Маша! – отец вышел из ванной, где, видимо, брился, потому что на щеке ещё видны были остатки пены. – Так, всё же косы обрезала! А ведь я тебе не разрешал!

– Папа, мне уже восемнадцать, я уже больше года сама распоряжаюсь своей жизнью, – я говорила примирительным тоном, но отец взорвался.

– Ишь, самостоятельная какая! Ты к нам в дом приехала, и тут я хозяин. Будешь делать то, что я скажу!

– Ваня, ну что ты с дороги на девочку набросился? Пусть умоется, да давайте пообедаем, – Нюра, хотя и сама любила перепалки, решила на сей раз меня защитить.

– Ладно, проходи, потом поговорим о твоей самостоятельности. – в голосе отца мне послышалась угроза. Или показалось по старой привычке?

Я поставила сумку около дивана, на котором когда-то спала, прошла в ванную, умылась и зашла на кухню. Там, как и при мне, стоял маленький столик, за которым умудрялась размещаться не такая уж и маленькая семья – пять человек. Старший брат Витька от родителей ушёл либо на квартиру, либо к женщине. Никто этого доподлинно не знал, потому что он окончательно поссорился сначала с мачехой, потом и с отцом. Об этом мне сразу же доложили за обедом, с обидой и раздражением. Я молчала. Если честно, мне и так после нечаянной встречи с матерью было не по себе, а ещё выслушивать претензии к брату, который мне давно не писал, сил не было. Я с тоской поняла, что хороших каникул у меня не будет. Если раньше, когда бабушка Даша жила по соседству, я в удобный момент могла ускользнуть из дому и хотя бы с ней нормально поговорить, то теперь я сразу почувствовала себя в клетке. Моя любимая бабушка после расселения нашего частного сектора после сноса домов жила на другом конце города… И она пока не знала, что я сегодня приехала.

В этот вечер мне не удалось вырваться из дому. Вечером привели из садика сестёр, четырёх и двух лет, и они повисли на мне, как говорят, гроздьями. Конечно, я привезла им небольшие подарки, пластмассовых кукол, и они просили их раздеть и вырезать из бумаги новые наряды. Мы возились в большой комнате, а родители сидели на диване и наблюдали за нами. Потом отец сказал:

– Я смотрю, вы поладили, тогда мы с матерью съездим на дачу на несколько часов, там клубнику собрать надо, помидоры полить.

– Хорошо, согласилась я, – зная твёрдо, что возражать бесполезно.

Когда родители ушли, я попросила сестрёнок поиграть немного вдвоём, а сама пошла звонить Миле.

– Маша, наконец-то! Я тебя уже заждалась! Приходи! Мои на дачу уехали!
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
7 из 10