Охота на маленькую щуку

– Не спешите, – сказала Янатуйнен.

Кейо кивнул воблину:

– Давай поднимайся!

И жестом изобразил, как удят рыбу. Воблин завизжал, спрыгнул на пол и рванул к ним, он оказался поразительно шустрым. Янатуйнен закричала и отскочила в сторону. Кейо лишь слегка отшатнулся, а воблин уже стоял перед ними, огромный и черный, по-звериному грозный. Затем он выскочил из кухни во двор и куда-то помчался.

Кейо поднял кастрюлю с пола, выругался и принялся за уборку.

– Он просто хочет на рыбалку… Сделай ему приятное. Дьявол, сожрал мой суп с сосисками… Только вчера сварил… Слушай, если он тебя схватит, просто пощекочи ему под мышкой. И разговаривай с ним. Он это любит.

Янатуйнен убрала пистолет в кобуру.

– Это не входит в мои обязанности.

– Порыбачь с ним немножко. У меня уже сил нет.

– Не пора ли ему обратно в лес?

– Ему там не нравится. Не знаешь разве, что воблины к людям тянутся?

– Мне об этом ничего не известно.

– Понятно.

– Не стоит ли его пристрелить?

– Глупости не говори.

– Это вредное животное.

– Бреши давай, ага.

Янатуйнен обвела рукой кухню. Кейо, сгребавший короткой шваброй остатки пищи и листья, оторвался от своего занятия и пробормотал:

– Пригласи Тервоненов в карты поиграть – и наутро будет такой же бардак.

– Но я не умею ловить рыбу.

Кейо посмотрел на Янатуйнен как на идиотку.

– Он научит.

6

Ночью Элина пережила все сызнова.

Во сне она опять проснулась от звона бьющегося стекла у себя в квартире на Юге. Встала и пошла в гостиную. Посреди комнаты стоял огромный журавль, проникший в квартиру через окно. Под крыльями у него были мужские руки, которыми он прижимал к себе телевизионную панель.

Сейчас совсем неудачное время, подумала Элина.

Она велела журавлю поставить телевизор на пол. Журавль сделал несколько шагов назад и повернул свою птичью голову. Его красные глаза сверкали огнем. Элина подошла к журавлю и вцепилась в телевизор. Журавль долбанул ее клювом в плечо. Элина отступила. Плечо пульсировало болью. Она схватила прислоненную к книжному шкафу палку от швабры, которую использовала для растяжки во время гимнастики, и приблизилась к противнику снова.

Взмахнула палкой, стараясь попасть журавлю по ногам. Птица проворно отпрыгнула в сторону и снова попыталась клюнуть Элину, целясь в голову. Элина увернулась. Когда она атаковала в следующий раз, журавль швырнул в нее телевизор. Элина инстинктивно прикрылась правой ногой. Телевизор угодил ей по большому пальцу и грохнулся на пол. Журавль расправил крылья, дважды взмахнул ими и поднялся в воздух. Теперь он был над Элиной и снова ударил ее своим клювом. Элина стукнула его палкой по клюву. Журавль тоже совершил выпад. Элине удалось левой рукой схватить птицу за клюв. Она бросила палку, вцепилась в клюв уже обеими руками и швырнула противника на пол. Затем вскочила на журавля. Коленями прижала его руки к полу. Теперь Элина держала птицу за клюв, а та била ее ногами по спине. У журавля оказались исключительно острые когти. Элина придавила клюв к полу. Красный журавлиный глаз смотрел на нее не мигая. Элина отняла правую руку от клюва и нащупала ею птичий живот. Она искала место, где он был разрезан и потом снова сшит. Найдя шов, Элина запустила палец между стежками и ослабила их, расширив отверстие. Наконец ей удалось засунуть всю руку внутрь птицы. Она разгребала древесные опилки. Пальцы в конце концов наткнулись на что-то твердое. Это было сердце, и Элина вытянула его наружу. Огонь в глазу журавля померк, и птица обмякла. Тяжело дыша, Элина навалилась на него. Разжала кулак. В нем лежал маленький кусочек ржаного хлеба.

Она села в кровати, с трудом переводя дыхание. Постепенно девушка осознала, что находится в Вуопио.

Поднялась и прошла на кухню короткими старушечьими шажками. Казалось, ее внутренности стали жидкими.

Элина знала, что это второе предупреждение.

На кухне она проглотила таблетку обезболивающего и запила ее водой. Села за стол ждать, пока утихнет боль.

Но боль не утихала. Элина смотрела в окно, выходившее во двор, где был такой же хаос, как и в ее душе. Ветки разбросаны по газону. Повсюду валялись сорванные листья и обломанные стебли растений. Двор был полон птиц, которые удивлялись и радовались тому, что пережили эту ночь.

– Я остановлюсь, только когда лишусь рук и ног, – сказала она вслух. – И даже это меня не остановит.

Она встала. Жидкие внутренности пришли в движение.

– Уже, черт возьми.

Элина вынула из шкафа кастрюлю. Налила в нее воды, поставила на плиту и зажгла горелку. Взглянула на стрелки часов на стене, чтобы убедиться, что одолженные у Совы часы идут правильно. Достала из ящика прикроватной тумбочки мамины дневники, четыре записные книжки с кожаными корешками, и стала читать их, усевшись за стол. В книжках было мало сведений о водяном. В основном говорилось, что с водяным лучше не связываться.

Она посмотрела на улицу и задумалась. Вспомнила старую историю про водяного, как тот сидел на причале, потрясал игральными костями в горсти и громко зазывал проходивших мимо поиграть с ним.

Элина принялась искать игральные карты. Открыла все шкафы на кухне и нашла колоду под свечами в самом конце выдвижного ящика. Разложила карты на столе и стала складывать колоду так, чтобы карты чередовались через одну: тузы и короли с двойками или тройками. Когда тузы, короли, двойки и тройки закончились, она также поочередно уложила королев, валетов, четверки и пятерки. Проверила и убедилась, что колода собрана правильно. Поменяла местами несколько королей и двоек.

Вода закипела. Элина перемешала в кипятке овсяные хлопья. Со стакана для карандашей сняла резинку и дважды перехватила ею колоду. Сварила жидкую, очень мягкую кашу и съела половину порции. Оделась и положила карты в карман, в котором колода казалась тяжелой и плоской, как магазин с патронами.

Так, еще средство от комаров, нож за голенище сапога – и в путь.

Элина ступала на те же гнилушки, что и в прошлый раз, на те же корни ив. В тех местах, где обувь содрала с них кору, заболонь белела, словно кость. Она опиралась о те же ветки. Каждый раз они пригибались все ниже. Одна из веток наконец не выдержала, и Элина потеряла равновесие.

Она повалилась в самую гущу кустарника медленно, словно пьяная.

Тяжело дыша и ругаясь, Элина выбралась обратно. Ругалась Элина больше потому, что до этого не подозревала, насколько она неуклюжая. Похлопала себя по карману – колода карт была на месте. Элина продолжила путь. Опять вся одежда промокла. Ей показалось, что она и вовсе не уходила с болота. Что ночевала в зарослях ивы и ей просто приснились и Сова, и кровать.

На другой стороне ивняка Элина остановилась. В болоте перед ней стояла лосиха. Они посмотрели друг на друга. У лосихи был такой вид, словно она хотела спросить дорогу. Как будто ураган сбил настройку ее внутреннего компаса и сделал животное совершенно беспомощным. Казалось, лосиха вообще забыла, кто она такая.

Животное продолжило свой путь в ту же сторону, куда вроде бы и шло. Это было хорошее направление просто потому, что ничем не хуже, чем любое другое. Элина стояла, тяжело дыша и давая лосихе спокойно уйти. Когда животное исчезло и звук его шагов затих, Элина тоже двинулась дальше. Еще издалека она увидела водяного. Тот приволок откуда-то старую «морду»[9 - «Морда» – плетеная из прутьев или металлической проволоки снасть-ловушка для рыбы.] и соорудил из нее трон. Водяной восседал на нем на другой стороне озера и с беспечным видом ждал Элину.

Элина остановилась на своем берегу напротив водяного. «Морда», переделанная в трон, была древней и проржавевшей, но водяной сидел на ней как сам Создатель. Он смотрел на Элину со скучающим видом своими синими глазами, был совершенно нагим и гладким, словно дельфин, и таким же серым. Красивый и ужасный одновременно, он походил на какую-то игрушку из далекого будущего.

Водяной был совершенно лысым с черепом такой формы, что возникало желание положить на него ладонь – казалось, рука отдыхала бы на нем. Рассказывали историю о стеклодуве, который задумал изготовить сосуд в форме головы водяного. Стеклодув попросил водяного об аудиенции. Тот пригласил стеклодува к себе, в тот же вечер оторвал ему голову и выпил досуха содержимое черепа.

– Забыла спиннинг, – сказал водяной.

– Ты прекрасно знаешь, что сейчас мне от него нет никакого проку.