Дневник его возлюбленной

– Значит так, сестрёнка, по первому пункту скажу тебе следующее. Да, я помню, сколько мне было лет, когда мы начали встречаться; помню, как папа собирался ему голову оторвать за то, что он, здоровый мужик, связался с его шестнадцатилетней дочерью. Жаль только, что он тогда этого не сделал. А по поводу второй части, любви то есть, пойми – мне не нужен мужчина, который… который… – Я никак не могла подобрать нужные слова, поэтому я просто резюмировала: – Мне не нужен такой мужчина!

– А какой нужен?

– Мне нужен ангел! С сильными крыльями! Чтобы любил только меня! Был рядом только со мной! Чтобы ветер в лицо, и нужно было задержать дыхание, чтобы не задохнуться от счастья!

– Но, Кристина, таких в природе не существует.

– А других мне не надо!

– Ты совсем с ума сойдёшь со своими романами. Одно дело беллетристика, а другое – жизнь. Тебе нужен человек, который твёрдо стоит на ногах на этой земле. Если Сергей раскаивается, хочет тебя вернуть, хочет поговорить с тобой, то я считаю себя не вправе…

Я не дала ей договорить.

– Ты должна себя считать не вправе лезть в мою жизнь без моего специального приглашения. Я же в твою не лезу.

Марта замолчала. Мы смотрели друг на друга. Во взгляде Марты читалось: «И что мне с ней делать? Ну, что ж, я хотя бы попыталась».

Я примирительно улыбнулась, стараясь сгладить тон, в котором вела нашу утреннюю дискуссию, прекрасно понимая – комплекс старшей сестры, никуда от него не деться. И как ей объяснить, что я уже выросла и всегда буду сама принимать решения, куда бы они меня не заводили? Я наклонилась вперёд и положила свою руку на её.

– Не надо, Марта. У меня всё хорошо. Давай лучше просто позавтракаем, как в детстве, помнишь?

Марта поджала губы, глаза её заблестели и, чтобы скрыть предательские слезинки, она встала, взяла мою чашку и направилась за новой порцией кофе.

Вдруг меня привлёк шуршащий звук, донёсшийся с улицы. Окна эркера, выходившие на парковку, услужливо показали мне аккуратно припарковавшуюся машину Сергея.

– Мало того, что он испортил мне жизнь, так он ещё испортил мой завтрак. Не человек, а стихийное бедствие.

– Куда ты? – Марта застыла с чашкой в руках.

– Всё, всё, – я металась по коридору в поисках ключей от машины, – остальное без меня!

Найдя ключи, я схватила их, на ходу засунула в сумку мобильный телефон и, поминая добрым словом архитектора, предусмотревшего запасной выход, опрометью выбежала из дома, как только раздался звонок в дверь главного входа. Мне потребовалось меньше минуты, чтобы, пригибаясь, добежать до своей машины. Я вставила ключ в замок зажигания, до отказа выкрутила руль и вдавила в пол педаль газа. Через несколько секунд машина, с треском разбрасывая гравий, вырулила со стоянки и понеслась прочь от отчего дома.

Глава 2. Вещий сон.

Я гнала по ослепленному солнцем мокрому после дождя шоссе и чувствовала, как во мне закипает, выплескиваясь через край, глухое раздражение. Как долго? Как долго он ещё будет преследовать меня, превращая мою жизнь в липкий непрекращающийся кошмар?

Вот что значит не уметь выбирать мужчин. Брести на поводу у внешних раздражителей – ярких красок, на которые, словно бабочки, до меня уже слетелись другие. Впрочем, после знакомства с Сергеем я совсем разучилась летать.

Сергей… Сергей Сирин. На момент нашей встречи он уже был дважды женат. Точнее, дважды разведён. Мне было шестнадцать, ему тридцать два. Я жила эмоциями и слабо понимала, что делаю. А он жил, как хотел. Не только возрастом, но и умом и знаниями и еще некоей загадочной субстанцией под названием жизненный опыт Сергей вдвое превосходил меня. В течение семи лет он всеми возможными способами пытался додавить меня до своего великолепного уровня. Что ж, остаётся только надеяться, что ему это удалось.

С годами мне потребовалось чуть больше личного пространства, уступать которое, впрочем, никто не собирался. Наоборот, чем дольше мы делили общую территорию, тем жестче становились рамки, которые уставший от работы художник предоставлял давно написанной им картине. Когда до того, чтобы задохнуться, мне оставалось совсем немного, рамка рассыпалась в мелкие щепки.

К моменту расставания с Сергеем нашими отношениями я уже не дорожила. Но все равно весть о его новом романе погрузила меня в непередаваемое шоковое состояние, смешанное с удивлением. В тот момент, когда «доброжелатели» сообщали мне об этом, я, наверно, выглядела как маленькая удивлённая девочка, замершая с телефонной трубкой в руках; девочка, которой только что сообщили, что Деда Мороза не существует.

Оказалось все просто – мой Пигмалион нашел себе новую Галатею, которой оказалась моя же кузина (не помню точной степени родства), с которой я сама познакомила его на каком-то семейном мероприятии.

Соня была младше меня на семь лет и младше его на целую жизнь. Не знаю, чем это юное воздушное создание являлось для него: спасательным кругом или новым проектом, но я была уже в том состоянии, когда за подобное говорят «спасибо» своей сопернице.

Сергей был согласен снова взяться за кисти и краски, но и со старой своей работой расставаться так просто не собирался. Он изводил меня звонками, слезами раскаяния и тщательно подстроенными «случайными» встречами. И всё это в то время, пока его новая пассия преданно ждала его дома.

Наверное, только для того, чтобы избавиться от его невыносимой опёки, я, внезапно и практически не раздумывая, приняла предложение руки и сердца от человека, с которым познакомилась на одной международной выставке. Таким образом, я вышла замуж (с Сергеем за семь лет мы так и не удосужились оформить наши отношения). Моим мужем стал юный клерк по имени Том Нортон, явившийся откуда-то из глубин моего разочарования.

Том, окруживший меня тихой, сытой и размеренной жизнью, сам того не ведая, послужил толчком к тому, что я принялась писать как одержимая. Мне необходимо было выплеснуть все свои застоявшиеся переживания, которые вытекали на бумагу сначала разрозненно, потом собирались группами, переплетались и начинали существовать совершенно самостоятельно, строго дозируя мои вторжения в их частную жизнь.

Именно Том познакомил меня со своей приятельницей Алисией Флорин, ставшей моим издателем и по совместительству близкой подругой. Том дал имя писательнице Кристине Нортон и, наконец, именно он исчез через десять месяцев после свадьбы, оставив за собой след спокойных воспоминаний, ну, и, конечно, Алисию. Семейная жизнь снова не сложилась, но нашу встречу с Томом всё-таки можно было назвать судьбоносной. И я очень благодарна ему за то, что он как нельзя более вовремя возник, как мне казалось, в самый патовый момент моей жизни, за звучную фамилию, под которой я опубликовала свою первую книгу, и за то, что он исчез из моей жизни навсегда. Чего нельзя было сказать о Сергее. Сегодняшнее утро было ярким тому доказательством.

Дорога петляла, уворачиваясь от кидающихся под колеса теней. Машину заносило, но тело моё не желало уменьшать скорость своего перемещения в пространстве. Деревья умоляюще выставляли вперёд свои ветви, пытаясь остановить. Но кто мог остановить меня этим ранним солнечным утром? В какой-то момент мне и вправду начало казаться, что мои проблемы потеряли меня из вида и отстали после первого крутого виража. Я сжимала руль обеими руками, чувствуя, как отлично мы ладим: я и моя машина.

На дороге было пусто. Стремительно развивался тот самый удачный момент выяснения личных взаимоотношений с промокшим шоссе, который является только в снах. Осторожную утреннюю тишину нарушал только звук сцепления шин с засахаренным асфальтовым настом да ещё, пожалуй, размеренный звук заблудившейся в недрах моего автомобиля мухи. Муху мне почему-то стало жаль. «Куда я везу её за тридевять земель от её мушиного дома, как она после будет добираться к своим мушиным детям?» Я нащупала кнопку стеклоподъемника. Тонированное стекло сползло вниз, и муха устремилась по своим неотложным делам.

Странно, но если бы не эта маленькая крылатая случайность, я бы не заметила, не обратила бы внимания на странное, одиноко стоящее, сооружение. Я пролетела мимо на скорости сто километров в час, но контуры странной конструкции явно показались мне знакомыми. Я силилась вспомнить, где я могла видеть точно такое же, причём совсем недавно.

Сбросив скорость, я постаралась через зеркало дальнего вида ещё раз рассмотреть строение. Но я уже успела отъехать на приличное расстояние, да и контуры его размывал легкий утренний туман, поэтому я остановила машину и дала задний ход.

Когда я подъехала, моё удивление хлынуло из машины, неуклюже переваливаясь через плавно уменьшающуюся преграду опускающегося автомобильного стекла.

Было совершенно непонятно, как я могла раньше не замечать такую массивную конструкцию. Я же проезжала здесь много раз, причём, в светлое время суток, и данное монументальное сооружение, выныривающее из обезличенной массы зелени, должно было поневоле обратить на себя моё внимание. Я рассматривала нечто похожее на грот и никак не могла взять в толк, могла ли я, не замечая его, проезжать мимо или раньше его всё-таки не было. Но тогда получается, его воздвигли совсем недавно, причём совершенно мастерски, потому что никаких следов недавнего присутствия человека рядом с постройкой не было. Ни цементных пятен, ни вытоптанной травы, ни грязи, ни каменного лома.

Я вышла из машины и осмотрела подножие этого титана. Стало понятно, что людей здесь не было уже очень давно. Высокая маслянистая трава вокруг не была примята, а на впечатляющих размеров валунах, служивших фундаментом, пророс мох. Я потрясла головой, отгоняя невероятные мысли. Всё-таки, по всей видимости, я каким-то образом умудрилась его раньше не замечать.

Я стояла напротив входа в грот, не в силах оторвать взгляд от массивной тёмно-бордовой двери, украшенной коваными вставками, как бы впаянной в казавшиеся невероятно тяжёлыми валуны. Не понимая силы, которая влекла меня, я сделала несколько шагов вперёд, оправдывая своё внезапное любопытство единственной укладывающейся в моей голове стандартной версией, что это всего лишь искусная подделка. Но через долю секунды я была наказана за своё неосмотрительное легкомыслие. Словно обидевшись, если решить, что камень может обидеться, он дрогнул (или мне это только показалось), по всему существу его прошла волна, какая обычно бывает у человека от вздоха, и я почувствовала влечение, меня притягивало к нему лёгкими, едва заметными толчками.

Странно, но страха я не испытала. Следуя за магнитным притяжением, я подошла почти вплотную и, наконец, поняла: с тем, что можно назвать искусственным, здесь нет ничего общего. Судя по внешнему виду, данному сооружению был не один век, и странно было бы предположить, что в создании этого каменного исполина мог участвовать человек, не оснащённый какими-то специальными возможностями. Любопытство исследователя постепенно одерживало верх над здравым смыслом. К своему собственному удивлению я не собиралась никуда уходить. Наоборот, я вдруг почувствовала острую необходимость исследовать и обратную сторону грота.

Скользя по влажной от мерцающей в лучах солнца росы траве, я медленно, держась за камни, стала его обходить. Оказавшись с другой стороны, я с удивлением обнаружила, что обратная сторона грота выглядит точно так же, как и лицевая его сторона, с точностью до зеркального отражения деталей: симметрия камней, тёмные подтёки на двери и тяжёлое кованое кольцо, служившее дверной ручкой. Когда я смотрела на дверь со стороны дороги, ручка была слева, с этой стороны она была справа. Создавалось впечатление, что если я сейчас открою эту дверь, то снова окажусь на шоссе около скучающего без меня автомобиля. Чтобы не проделывать казавшийся бессмысленным путь, я решила сократить расстояние, пройдя грот насквозь, и потянула за кольцо. Несмотря на то что было раннее утро и солнечные лучи не попадали на скрытую в толще камней тёмную ручку, она оказалась тёплой, и у меня возникло ощущение лёгкого рукопожатия.

Дверь не открылась, и я уже, было, хотела вернуться на шоссе тем же путём, каким пришла, как вдруг перед моими глазами будто бы кто-то ещё раз прокрутил плёнку из когда-то давно увиденного сна. Его обрывки всплывали в памяти разрознено: летящая по мокрому шоссе машина, красивый и таинственный каменный грот (не помню, подходила ли я к нему во сне), а дальше… Я силилась вспомнить, что же было дальше, изо всех сил напрягая память, как вдруг почувствовала лёгкое струящееся тепло, поднимающееся от кончиков пальцев, касающихся кольца. Словно кто-то пытался помочь мне восстановить в памяти, что же было дальше там, во сне. И, наконец, в моей голове словно стёрли туман.

Утро, быстрый бег машины по шоссе. Потом идеальный асфальтовый настил поменялся, по всей видимости, шли ремонтные работы. Но я хорошо помнила, что мне не снилось ощущение опасности, даже когда машину начало подбрасывать на тяжёлых бетонных плитах. Впереди за коротким прямым отрезком, следовавшим за извилистыми закоулками шоссе, шёл мост, перекинутый через неглубокую речку. Я закрыла глаза и ещё раз увидела его невысокую решётчатую белую ограду и свою машину, пробивающую эту ограду после головокружительного вальса на скользкой поверхности моста. В этом во всём было одно но. Я проезжала по нему сотни раз, и прекрасно помнила этот мост. Он был точно такой же, как во сне, только ограда его была не белая, а чёрная.

Шаря по дальним уголкам своей памяти и собирая обрывки сна, я видела, как моя машина летит вниз, но не помнила удара. Сквозь какую-то пелену видела машину спасателей, но не могла понять, откуда она взялась.

Дальше кадры замелькали быстрее: носилки, лежавшие под наклоном на крутом берегу реки, меня опускают на них четыре пары осторожных рук, на моей шее защелкивается фиксирующий воротник.

Я прикрыла глаза, что-то мешало мне вспомнить всё до конца. Я снова видела склонённые надо мной лица четырёх людей в светло-зелёной спецодежде. Вот один из них делает шаг назад, и сквозь какую-то пелену проступает ещё одно лицо. Наконец-то я вижу его отчётливо: невероятно красивое, обрамленное светлыми вьющимися волосами, касающимися плеч, с глазами, искаженными болью, источающими сострадание, глазами, цвета светлеющего у горизонта неба.

Теперь я вспомнила всё. Магия вернувшегося сновидения оставила меня, и я открыла глаза, чувствуя лёгкую дрожь в ногах. Тяжёлое дверное кольцо, которое я всё ещё сжимала онемевшими пальцами, не позволило мне упасть. Только сейчас я почувствовала, что дверная ручка остыла. Словно закончился сеанс получения информации. Я разжала пальцы, с трудом приходя в себя после увиденного. Ватные, утратившие привычную лёгкость ноги вынесли меня на шоссе. Чувствуя, что падаю, я двумя руками ухватилась за капот машины. Медленно передвигая руки, я добралась до правой передней двери и практически упала на сиденье. Я не проезжала по этой дороге около месяца и не знала наверняка, проводились ли сейчас на ней какие-то ремонтные работы. Но, если верить сну, то примерно через два километра, меня поджидает катастрофа.

Моё состояние вряд ли можно было объяснить маловразумительным дежавю, скорее это было похоже на предупреждение. Впрочем, если бы я сама не писала фантастических романов, вряд ли я смогла бы поверить в реальность происходящего.

Страх оглушил меня вместе с внезапно нагрянувшей тишиной умолкнувшего леса. Не в силах сделать лишнее движение и перебраться на водительское кресло, я дотянулась до автоматического блокиратора всех дверей. Мягкий щелчок не добавил мне уверенности. Я не чувствовала себя в безопасности, наоборот, всё моё существо сковало ощущение паники. Отдышавшись, я решила позвонить сестре и попросить её забрать меня отсюда, а также выяснить у неё, замечала ли она в нашем девственном лесу этот таинственный грот. Я достала из сумки мобильный телефон.

Стараясь не поворачивать головы, я нажала на кнопку автоматического вызова сестры. Экран засветился и погас, вызова не последовало. Я повторила попытку. Безуспешно, кнопки не работали. Сделав усилие над собой, я ещё раз посмотрела вправо. Грот был на месте, но уже соответствовал виду прекрасного и холодного каменного сооружения.

Я невольно залюбовалась. «Может быть его стоит сфотографировать?» – подумалось вдруг. Почему-то меня заботила мысль о том, что этой таинственной сказочной красоты так никто и не увидит. Мне были необходимы документальные доказательства существования грота, в реальности которого я сама начинала сомневаться. О том, чтобы мне на слово поверил ещё кто-то, я даже не помышляла. Я попробовала реанимировать телефон и настроить его на функцию фотографирования.

Сначала мне даже показалось, что это удастся. Я приоткрыла окно и поднесла к образовавшейся щели аппарат, но, увы, мелькнув слабеющим неоновым светом, телефон окончательно выключился. Что-то в его поведении настораживало, так как индикатор показывал, что батарейка полностью заряжена.