Эхо тоннелей

Стрельников сделал вид, что пропустил реплику мимо ушей, повернулся к курсантам и едва заметно кивнул им. Алексей и Кайрат почти одновременно достали бланки учёта рабочего времени и протянули их Стрельникову. Он по-быстрому расписался на них и попрощался с парнями, стараясь не привлекать внимание, посоветовав тем напоследок поспешить на выход, пока начальник не передумал, а Стрельников остался с Тырышкиным и Антипенко, которые наблюдали на отдалении за тем, как тщательно Громов обходил цех.

– Непростой товарищ, – вполголоса кивнул Антипенко в сторону Громова, который, спустившись в цех, демонстративно отказался от каски, тем самым дав понять, кто здесь главный.

– Не бери в голову, это ему шлея под хвост попала. Все на нервах, сроки поджимают, ничего не готово, вот и бомбит, – ответил Стрельников.

– Да щоб вiн здох, – ответил Дима шёпотом, но достаточно громко, чтобы быть услышанным.

***

– Не хочешь зайти куда-нибудь, хлебнуть пивчанского за первый рабочий день? – предложил Алексей Кайрату, когда они шли по длинному и тёмному коридору над путями, соединявшему цех с административным корпусом.

– Да нет, спасибо. Я в рабочие дни не бухаю, в отличие от некоторых.

– Не нравится мне этот Громов. Солдафон какой-то, – негромко сказал Лёшка Кайрату. – И к чему эта армейщина? «Так точно, товарищ инспектор». У нас такого никогда не было.

– Да знаешь, я вижу не солдафона, а молодящегося пятидесятилетнего бабника! Хотя да, соглашусь, он угрюмый какой-то, не внушает доверия… А ещё рядом с ним мне просто некомфортно находиться. Не люблю штабных инспекторов и прочих проверяющих.

– Ты не поверишь, их никто не любит.

По коридору парням снова встретилась Анастасия. Она выглядела усталой, и, казалась не такой холодной, как когда они только познакомились в весьма неловкой ситуации в столовой. Сейчас девушка шла из административного корпуса с толстой папкой, что намекало на то, что Громов возложил на неё все бумажные обязанности. Алексей кивнул ей в знак приветствия, и уголки её губ дёрнулись в чуть заметной улыбке.

– Вот ради таких женщин мужчины готовы на всё, – восхищённо произнёс Алексей, когда Анастасия прошла мимо них.

Стук каблучков в гулком коридоре на мгновение замедлился.

***

– Так вот, оказывается, как выглядит этот ужас, летящий на крыльях ночи! – воскликнул Громов, а затем продолжил брезгливым тоном: – И из какого, с позволения сказать, музея вы это ведро с болтами угнали? Инструкций и документов нет, значит? Как же вы эксплуатировать его собрались?

– Ладно, сами разберёмся как-нибудь. Поди, не космический корабль, – подоспел на шум разговора Антон, на бегу надевая оранжевую каску.

– Не космический корабль, это точно, – кряхтел Громов, поднимаясь в кабину. – Если этот швейцарский комод хотя бы сдвинется с места самостоятельно, то я отращу себе бороду, потом сбрею её и съем.

Впрочем, поняв, что освоение незнакомой техники методом тыка, да ещё и без знания языка было не самой лучшей идеей, Валерий Геннадьевич выглянул из кабины и громко крикнул вниз:

– Эй, здесь кто-нибудь по-фашистски шпрехает?

На окрик подтянулось несколько работников, имевших разный уровень владения как техникой, так и языком, и Стрельников с чувством выполненного долга поставил перед ними задачу, чтобы не терять времени самому. Через некоторое время, при помощи словаря, интуиции и упоминания чьей-то матери, все надписи были переведены на русский и написаны перманентным маркером прямо на панели управления. Для особо непонятливых необходимые инструкции были написаны от руки на обычных листочках из блокнота и приклеены скотчем поверх оригинальных табличек. А за этим электровозом прочно закрепилось прозвище «фашист», хотя с Германией это внебрачное дитя российско-швейцарских экономических отношений не имело ничего общего.

– Кстати, а это что за Сунь Хунь Вчай с вами был? Кто-то из гарантийщиков? – вполголоса поинтересовался Громов у всезнающего Тырышкина.

– Да это не Сунь Хунь, это вроде наш, курсант из Петербурга, – отозвался Антон.

– А я вот и смотрю, вроде у нас никаких китайских подрядчиков нет…

–Так он и не китаец.

Тем временем комиссия направилась дальше, осматривать вновь прибывшие вагоны.

– Новые вагоны, тридцать две единицы, мы их только готовим к приёмке, – стараясь сохранить самообладание, прокомментировал Стрельников.

– Вижу я, что вагоны, не ослеп ещё. Вот только с какого перепугу, – Громов уже перешёл на повышенные тона, – вам понадобилось их перекрашивать?

– Потому что корпоративный стиль, и номера мы тоже свои нанесём.

Громов провёл пальцем по обшивке одного из вагонов. Затем придирчиво осмотрел двери, достал фонарик и посветил. Завершив ритуал, он повернулся к собравшимся и громко объявил:

– Я не подпишу приёмку, потому что покраска некачественная. Вы красили прямо по слою пыли, он даже на ощупь шершавый!

– Цех новый, ещё ни разу там не убирались, и когда начали задувать, то компрессором подняли пыль… – начал было объяснять один из инженеров.

– Меня это не интересует. Я составлю акт о несоответствии, чтобы замечание было устранено.

– Блин… – процедил Тырышкин. – Этот зануда нам всё испортит.

– Не горячись, Антонио, – урезонил его Дима.

Тут на глаза Громова сквозь открытые ворота цеха попалась гидроколонка. Валерий Геннадьевич поначалу подумал, что ему почудилось или что он надышался выхлопов. Он протёр глаза, прошёл в ворота и долго разглядывал столб с торчащим из него изогнутым хоботом.

– А это здесь зачем, – поинтересовался инспектор. – Метро на паровой тяге планируете?

– Нет, это вода для охлаждения реостатов.

– М-да, я погляжу, инновации у вас так себе.

Если у руководства метрополитена и стояла задача удивить начальство из Москвы, уже повидавшее всякое, то она им, бесспорно, удалась.

Ближайший к воротам цеха состав был назначен в качестве «образцово-показательного» на тот случай, если комиссия захочет убедиться лично в том, что поезда, находящиеся в депо, умеют ездить, а машинисты умеют ими управлять. Какой-то особо щепетильный работник уже успел подать на состав напряжение через «удочки» – переносные источники питания, и вагоны сияли огнями, как новогодняя ёлка. Но это был как раз тот случай, когда чрезмерное желание угодить начальству оказывается лишним. Заметив такой праздник света среди унылого однообразия, Громов поспешил именно туда. Заглянув между вагонов, он, не говоря ни слова, поманил Стрельникова ладонью, и от этого жеста не столько ожидать ничего хорошего.

– Да, без чёрной магии тут явно не обошлось… – Валерий Геннадьевич уже не знал, смеяться ему или плакать. Тут он поперхнулся слюной и громко закашлялся.

Стрельников поинтересовался, чем вызвана столь бурная реакция.

– Да вот, смотрю, как электрическую схему подключили. Интересно, кто тут у вас такой умный? Или коллективное творчество?

– А что там? Не работает что-то? – в глазах Олега Михайловича читалось искренне удивление.

– В том-то и дело, что всё работает! Но вот этот моток проволоки, подвязанный скотчем, меня просто убил! – показал Валерий Геннадьевич на клубок проводов, небрежно замотанный синей изолентой. – В Москве за такое башку бы оторвали!

Через полминуты у поезда собралась небольшая толпа. Чуя, что дело пахнет жареным, Стрельников взял висевшую на поясе рацию и попросил прислать кого-нибудь из электриков.

– Тихо! «Паяльник» идёт! – послышалось вдруг из толпы.

«Паяльник» – это было прозвище старшего электромеханика Владислава Петровича, мужчины уже не первой молодости, но всё ещё сильного и энергичного, готового и обматерить нерадивого подчинённого, и дать оплеуху, если более цивилизованные методы воздействия иссякли. Его имя и фамилию знали разве что в отделе кадров, а все коллеги обращались к нему по отчеству, а за глаза называли по прозвищу.

– Вот, посмотрите, – Громов решил начать издалека и указал пожилому ремонтнику на перевёрнутый замок. – Как это назвать?

«Паяльник» подёргал дверь, чтобы убедиться, что с замком действительно что-то не так. Громов тем временем обратил внимание, что у электромеханика не было с собой резиновых перчаток, но ничего не сказал.